Драконы и ведьмы

Пролог

— Кого ты хочешь себе взять? Я постараюсь притащить нам на двоих.

— А если разгрохаешь? Они хрупкие.

— Корзину возьму.

— А ну, как повылезут?

— Перемотаю крышку бечевкой.

— Вообще-то, крайне неосмотрительно лезть за ними самим.

— Угу. Но последние люди, которые готовы были нам помочь, убиты.

— Да уж, не повезло. Да и жаль их, откровенно. Помнишь, когда они заглянули к нам в первый раз, были такие напуганные. Я даже хотела приютить одного из них.

— Угу. Что поделаешь, у них были семьи, жены, таких нельзя брать к себе. Это жестоко.

— Не рви мне мое драконье сердце, я и так скоро совсем одичаю.

— Я, признаться, тоже.

— Нужно поскорее найти нам хоть кого-то в свои укромные гнезда. Представляешь, возвращаешься ты к себе, а тебя там встречают, радуются, перебирают золото и каменья.

— Это, если повезет найти себе кого-то душевного. Помнишь Цура? Он подобрал девицу и что? Она била его весь месяц сковородой по морде.

— Да уж, но что поделать. Да и потом мы-то драконихи, как обернемся, так нас сразу и полюбят.

— Ты когда оборачивалась в последний раз? Дай угадаю, год назад, больше? Загар уже слез три раза, опять бледная как поганка.

— А что поделать?! Да, я теперь наверняка напоминаю этих клыкастых гадов.

— Вампиров?

— Угу. Еще немного без человеческого тепла, и я вовсе могу потерять возможность оборота в двуногого. Как и ты, Берта.

— Надо срочно найти нам обеим мужей. Ну или просто кого-нибудь, кто бы встречал нас в гнездах.

— А если обратиться за помощью в другие миры? Мне говорили, что на восточной горе живет шаман, а у него есть друг в стране головешек!

Второй ящер от этой новости с грохотом сел на попу, прищемив кончик хвоста в расщелине скалы.

— Я не хочу горелого мужа.

— Да они только цветом и отличаются, это такие же посредники, как и те, которых убили. Могут достать нам любимцев какого угодно цвета. Хочешь беленьких, а можно черных, говорят, и красненькие бывают.

— Что же ты раньше молчала?!

— Лететь далеко, да и доставать сложно. И зовут этих "головешек" уж очень странно.

— Ну?

— Мамалиские пираты, вроде.

— За любимчиком я уже готова лететь куда угодно, а то опять примут за вампира после оборота.

— Эх, я бы хотела себе такого же, как у Мальдин — светленького, с кудряшками. А как он о ней заботится! Сам, охотно перебирает все ее драгоценные камни каждую ночь, протирает от пыли. Специально выбирает время, когда она спит, чтобы любимая не переживала что он может перетрудится.

— Да, это любовь!

— Великое чувство! И оборачиваться в двуногого она может теперь хоть каждый день.

— Вот что делает с нами привязанность к человеку.

Сутки спустя на краю высокой скалы.

— Какие милые люди.

— И взяли так дёшево. Ещё и выбрать сможем, повезло.

— И не говори. Всего-то по килограмму золота и горстке мелких сапфиров.

— Я только не поняла, почему такие сложности в содержании? Зачем нужна ванна с теплой водой каждый день? Иномиряне, они что — воняют?

— Я вот тоже не совсем уловила. Но мне кажется, это все потому, что ты так въелась со своим "Дайте мне инструкцию по содержанию! Вдруг подохнет!" Вот они и перестраховались.

— Я думаю, ты права. Придется извернуться. Я тут видела небольшую чашу из мрамора, литров на шестьсот. Как думаешь, подойдёт?

— Даже не знаю. Посредники говорили про таз с белым покрытием, может, это важно?

— Кто его знает. Нужно еще добыть гору лебединого пуха им на перины и заказать пошив у гномов.

— Да. Ничего, за неделю добудем все нужное.

— Скорей бы! Они обещали нам самых лучших из представителей иномирного флота!

— Супер. Я вот только не поняла, как может быть целый корабль неженатых сирот-мужчин.

— Мало ли, всякое бывает.

— В любом случае так безопасней для нас. Как вспомню Корша, так сразу начинаю нервничать и заедать стресс всем, что попадется.

— Подожди, может еще вернется, рано беспокоиться. Он улетел-то всего ничего, две недели назад.

— Интересно, кого он смог себе выбрать в мире людей?! Это какие возможности! Выбирай, кого хочешь! Он, вроде бы, хотел черноволосую.

— Только он и мог сам туда отправиться. Все же вылезать за пределы нашей страны, к людям, очень страшно.