Раскоп у Волчьей сопки

– Вер, а чё у вас там с Литвиновым? – поинтересовалась Алла.

Вера соображала, как ответить.

– Так и знала, что он тебе нравится. Чего мне не сказала? – с укором спросила подруга.

– Не знаю, – ответила Вера. – Думала: я ему не нравлюсь.

– Ничего то ты в парнях не понимаешь, – прокомментировала Алла.

Вера вспомнила про свои тетрадки, но обида на подругу давно прошла.

«Так даже лучше, – подумала она. – И ни к чему стесняться. Ведь когда-нибудь я подержу в руках свою книгу».

Под шум дождя и Аллину возню Вера задремала.

Веру разбудил громкий требовательный голос снаружи:

– Ну вы идёте? – спросил Виталя.

– Идём, идём, – крикнула Алла.

Вера открыла глаза. Алла набивала рюкзак банными принадлежностями.

– Вер, полотенце давай. К себе положу, – деловито произнесла Алла.

Вера потёрла глаза, вздохнула, села и принялась собираться. Если верить часам, прошло минут двадцать. Но Вере казалось, что уже вечер. Из-за пасмурной погоды в палатке было темно.

Дождь не закончился, но ощутимо ослабел. Редкие капли стучали по брезентовой крыше. По бокам палатки образовались лужи. Неподалёку стояли Виталя и Саша, прячась под капюшонами ветровок.

Саша взял Веру за руку, словно ребёнка, и они пошли. Следом увязался Артём:

– Это вы куда? А я тоже пойду. Ща, погодите, я с вами.

– Коновалов, ты-то куда? А дежурить кто будет? – отрезала Алла.

– Чё? А ты куда? Я один кашеварить не буду, – возмутился Артём.

На звуки голосов из «лавки древностей» выглянула Наталья Борисовна:

– Куда такой толпой собрались? Я только девочек отпустила.

– Наталья Борисовна, так мы не знаем… – начала Алла.

– Рыбаков, ты иди, – перебила научный руководитель. – А вы двое делом займитесь.

Артём надулся. Саша пожал плечами, как бы говоря: «Делом, так делом».

– Коновалов, вон твоё хозяйство, – продолжила Наталья Борисовна, указывая взглядом на полевую кухню, где по-прежнему лежала на столе кучка грязной посуды. – Саш, иди сюда, покажешь вашу камералку.

На этом и разошлись.

Виталя, Вера и Алла побрели по влажной тропинке к деревне.

– Наталья Борисовна – мировая тётка, – заключила Алла, когда троица прошла с десяток метров.

– Ага. Чё это вам вздумалось в такую погоду в бане помыться? – поинтересовался Виталя, шедший впереди.

– Чего вздумалось, чего вздумалось? Что бы ты понимал в женском организме? – вопросом на вопрос ответила Алла.

– Эти, что ль, бабские штучки? – буркнул Виталя.

– Виталий, нет у тебя чуткости и такта, – игриво произнесла Алла.

– Чего? Я ж с вами пошёл. А мне охота, что ли, грязь тут месить? – проговорил Виталя шутливо. Он явно не обижался.

«Про грязь точно сказано», – подумала Вера. Кеды увязали во влажном грунте. Мокрая трава хлестала по голеням. Капли дождя противно холодили щёки.

По узкой скользкой тропинке удобнее было идти гуськом. Алла шла в середине, а Вера позади.

Алла притормозила и, повернувшись к Вере, шепнула:

– Коновалов – дурак, конечно, но симпатичный.

Вера пожала плечами.

– Сплетничать будете? – прыснул Виталя. – Давайте. Послушаю, как вы косточки парням перемываете.

Вера понимала, что Алле просто скучно. Потому она и кокетничает.

– Виталя, вот скажи, как бы ты показал девушке, что она тебе нравится? – в своей манере задала Алла вопрос.

– Это ещё зачем? – Виталя остановился и какое-то время пытался идти рядом с Аллой, наступая на траву.

– Так, из праздного любопытства спрашиваю, – уклончиво ответила Алла.

Виталя засмеялся.

– Пригласил бы погулять или в кино.

– Фу, как банально, – прокомментировала Алла. – Поэтому у тебя и нет девушки.

– Есть у меня девушка, – возмутился Виталя. – Очень красивая, на худграфе учится.

– О… – многозначительно произнесла Алла.

Далее последовала дискуссия о том, какую роль для мужчин играет красота.

Чуть погодя Вера попробовала сменить тему:

– Виталь, а что за тётя Рая? Она нас, вообще, пустит в баню?

– Наверное, – Виталя пожал плечами. Он рад бы отделаться от Аллы. – Она приглашала. Думаю, пустит. Милая женщина преклонных лет. Она вроде одна живёт.

– А что там за баня? – уточнила Вера.

– Да не знай, увидим, – ответил Виталя.

Дождик почти перестал. Незаметно и за разговорами прошли полпути. Алла напевала что-то из Пугачёвой себе под нос.

Поговорили ещё о погоде, о раскопе, о том, кто чем займётся в августе.

Вскоре стал виден знакомый заброшенный дом на краю деревни. Под низким пасмурным небом он казался ещё более зловещим.

Виталя уверенно вёл девушек за собой знакомой только ему дорогой. Вера вспомнила, как в первый день встретившийся им мужик размахивал руками, объясняя парням, как найти нужный дом. Шли недолго.

– Вон тот, – произнёс Виталя, указывая на старый деревянный дом с пышным цветущим палисадником.

Три ярких окна контрастировали с облупившимся коричневым фасадом. Синие резные наличники и белые оконные рамы создавали у Веры ассоциации с гжелью. Из четырёхскатной крыши выступало окошко светёлки. Калитка была открыта.

– Ждите здесь, – сказал Виталя и протиснулся в калитку.

Парень прошёл по участку, скрылся за домом. Послышался приглушённый стук, а потом тишина. Через низкий реденький забор Вера старалась разглядеть участок. Огород, пара яблонь, малина сбоку у забора, теплица из старых оконных рам. За огородом Вера увидела бревенчатый сарай, низкий с двускатной мшистой крышей, напоминающий избушку Бабы-яги из детских сказок.

– А вот и баня, – заметила Алла.

– Где? – недоумённо спросила Вера.

– Да вон, за огородом.

– Вон тот сарай? – переспросила Вера.

Алла засмеялась.

Снова послышался стук. Виталя барабанил в дверь. Раздался скрип, зазвучал женский голос. Виталя что-то отвечал, а потом выглянул из-за угла дома и махнул девчонкам рукой, приглашая заходить.

За свои девятнадцать лет Вера ни разу не бывала в таком деревенском доме. Здесь ей почему-то было спокойно, тревожность исчезла. Жизнь будто тут замирала, растворялась в природе.

На дощатом крыльце пожилая полная женщина засовывала ступни в галоши. Лицо её было обыкновенным и в то же время особенным: внимательные карие глаза, сеточки глубоких морщин, добрая открытая улыбка.

– Ой, молоденькие какие, – произнесла она.

Вера не знала, как положено себя вести, но заключила, что правильно будет поздороваться и представиться.

– Здравствуйте. Я Вера. Спасибо, что пригласили.

– Алла, – представилась подруга.

– Раиса Ивановна, – сообщила женщина и, махнув рукой, добавила: – Можно тётя Рая. Чай не начальник какой. Да что ж стоите? Заходите в сени.

Вера посмотрела на свои кеды, измазанные прилипшими комьями земли. Алла без стеснения прошла внутрь.

– Щас молодец ваш растопит. Воды натаскаем. А я самовар затоплю, – начала Раиса Ивановна и повела Виталю к поленнице. – Сынок, мне бы дров наколоть. Мужика-то нет.

Виталя кивал.

Вера мялась у порога.

– Тётя Рая, вёдра вон те брать? – по-свойски крикнула Алла из сеней, потом выглянула, показывая два ведра.

– Что побольше, дочка, бери, – ответила Раиса Ивановна.

Вера обалдела. А Алла сунула ей в руки ведро.

Виталя затопил баню и теперь колол дрова впрок. Алла и Вера натаскали воды из колодца. И Раиса Ивановна позвала студентов на чай.

– Сейчас иду, – бросил Виталя, вытирая лоб рукавом.

Алла пошла в дом. Вера, немного смущаясь, последовала за ней. В сенях всюду стояли корзинки и котомки, бутыли и банки. По периметру на окнах пестрели разномастные шторки на тонкой леске. У дальнего окна стояла панцирная койка, застеленная простынёй. На ней сушились листья мяты. Пустая бутылка на витой этажерке выполняла роль вазы. Пучки трав аккуратно висели на чердачной лесенке. Видно, хозяйка не пользовалась чердаком. Тут же был садовый инвентарь, облезлый старый шкаф и верхняя одежда на крючках у входа в дом.

В доме пахло чем-то кислым. Четвёртую часть крупной комнаты занимала печь. В углу за печью Вера увидела большую бутыль с резиновой перчаткой вместо пробки. Рядом спряталась дверь за тюлевой занавеской. «Наверное, спальня». У входа блестел большой металлический рукомойник. В три узких окна лился тусклый свет с улицы, освещая сумрачным сиянием круглый деревянный стол. На соседней стене квадратное окно выходило на соседский забор. А рядом в углу, поражая воображение Веры, возвышался старинный буфет. Завершали композицию бумажные обои с пёстрыми, чуть выцветшими цветочками. Такие Вера помнила из детства. Зачарованная убранством дома, она не сразу заметила красный угол. Забытый религиозный атрибут, чуждый советскому человеку.

Алла без стеснений села за стол. Вера по скрипучему полу подошла к буфету. Хотела рассмотреть его нарядные резные узоры. Столешница комода обтёрлась и выцвела. Но резные ножки верхней части почти сохранили первозданную красоту. За стеклом, на кружевных салфетках стоял кобальтовый сервиз Дулёвского фарфора. В Вериной семье тоже был такой, но сохранились лишь блюдца, да молочник. На полках красовались блюда и разномастные фужеры, видно дожили по паре, тройке штук. Из общего вида выбивалась большая ваза из яркого разноцветного стекла, слишком авангардная для старого буфета.

– А, это деверь мой, на «Красном мае» работал. Тоже помер уж. А ваза его стоит, – заметив Верин интерес, рассказала Раиса Ивановна, – Да ты ж садись, дочка. Не стесняйся. Мы люди простые, но чем богаты. – Она принялась накладывать варенье в щербатую вазочку.

Вера подумала, что ничего здесь не поменялось за пятьдесят прошедших лет.

– Спасибо, – сказала Вера и села рядом с Аллой. – Очень красивый буфет.

– Ой, да старый уж. Сколько помню, тут стоит. На свадьбу ещё дарили. А тогда-то какая это вещь была! Не в каждой семье, – разговорилась Раиса Ивановна.

Самовар оказался электрическим. Венчала его яркая лоскутная баба на фарфоровом заварочном чайнике.

Алла стала помогать разливать чай.

– А вы чьи ж будете? – спросила хозяйка дома.

Вера не поняла вопроса.

– А мы из Куйбышева, студентки. Второй курс закончили. Вот на практику приехали, – ответила Алла.

– Это вы у Волчьей сопки, что ль?

Алла кивнула.

– Ой, и дурное место ж вы выбрали, чтоб ковыряться, – посетовала Раиса Ивановна.

Дверь заскрипела. В сенях раздались шаги. Зашёл Виталя.

– Тёть Рай, наколол. Должно надолго хватить, – произнёс он.

– Спасибо, сынок. Вон руки ополосни, да садись.

Застучала вода о медный таз. Потом Виталя тоже сел за стол. Раиса Ивановна нарезала хлеб толстыми ломтями, поставила рядом пузатую сахарницу, глиняный горшочек со сметаной и пряники, такие же Саша покупал в сельпо.

Алла взяла хлеб, щедро насыпала на него сахар и стала ложечкой лить сверху воду. С такими бутербродами дети бегали во двор. Виталя намазал свой ломоть сметаной, шлёпнув поверх варенье. Вера повторила за ним. Должно быть от голода ей казалось, что нет ничего вкуснее на свете. Хозяйка дома добродушно улыбалась.

Прожевав, Вера спросила:

– Раиса Ивановна, почему «Волчья сопка»? Откуда такое название?