Раскоп у Волчьей сопки

– Ты никогда в походы не ходила, да?

– Угу.

Саша усмехнулся.

– Отец помог сложить. А потом Алла помогала, – зачем-то оправдывалась Вера. Ей стало неудобно за свою неуклюжесть.

– Ладно, пошли, – сказал Саша, улыбаясь, и полез наружу.

Вера схватила фонарик и последовала за ним.

У палатки Саша надел свой рюкзак, взял в руки пакет, из которого торчала бутылка с водой. Вера отметила его предусмотрительность. С ним ей было спокойно.

На лес легла густая тьма. Озеро осталось позади. Вера светила под ноги, боясь запнуться. Саша шёл уверенной походкой, луч его фонаря бойко светил вперёд. Вера подумала, что без него ей было бы жутко. Тёмные стволы зловещим частоколом возвышались над людьми. Лесную чащу заливал еле уловимый серебристый свет. То там, то здесь раздавались шорохи. Лес вёл свою особую ночную жизнь.

– Ты же говорила, что любишь ездить за Волгу. А спальник не умеешь собирать, – завёл разговор Саша.

– Да, но мы всегда ездили на день. Оставались ночевать только пару раз, когда я маленькой была.

– Хм, как это?

– Ну, мы жили в хрущёвке около КАТЭКа. Знаешь, где это?

Саша кивнул.

– У папиного друга лодка моторная была, – продолжила Вера. – Мы тогда семьями дружили. Каждый летний выходной утром мы шли на Волгу, переправлялись на другой берег и там купались целый день, рыбачили. А вечером обратно. Иногда и в будни вечером плавали, когда есть было нечего. Взрослые наловят рыбы, вот и ужин. Так вкусно было. До сих пор помню. Больше я такой вкусной рыбы не ела. А почему в палатках не ночевали, не знаю. Может, неудобно было. Лодка-то маленькая, четверо взрослых, трое детей, палатки, мангал, барахло всякое. А может, из-за смен на заводе. Все же на КАТЭКе работали. – Вера пожала плечами.

– А сейчас дружите? – спросил Саша.

– Нет, – с грустью ответила Вера.

– Почему? Здорово же, вот так. Мы в деревне также, пойдём толпой на речку и весь день там ...

– Мы переехали и постепенно перестали общаться, – перебила Вера. – У тебя родители в деревне живут?

– Нет. Родители в Куйбышеве. Только бабка в деревне. Но я к ней каждое лето езжу с самого детства.

– Как любишь время проводить в деревне? – поинтересовалась Вера и тут же поняла, какую глупость сморозила. В деревне работают, тем более летом.

– Я тебе покажу. Приедешь ко мне в августе?

Вера смущённо улыбнулась и кивнула в темноте.

– В середине августа звездопад Персеиды. Ты знала?

– Нет.

– Такие звёзды! Ты таких не видела. Проносятся несколько метеоров в минуту. Можем вместе поехать после практики. Поедешь со мной? Я тебя у отца отпрошу, если надо.

Вера молчала. События развивались слишком быстро. Ещё вчера они были просто однокурсниками. А теперь Саша зовёт её к бабушке, не боится с отцом познакомиться.

Пауза затянулась. Саша остановился, посмотрел внимательно на Веру.

– Да, поеду, – кивнула она.

Они снова зашагали между сосен.

– Расскажи что-нибудь необычное из детства, – неожиданно попросил Саша.

– Необычное?

– Да. Было что-то такое, не как у всех?

Вера удивилась такому вопросу.

– Просто хочу понять, почему ты такая необычная? – пояснил Саша, попутно сделав комплемент.

Вера рассмеялась:

– Да всё как у всех.

– Да ладно? Давай, расскажи.

Подумав немного, Вера начала рассказывать:

– Наша семья занимала большую комнату. А во второй комнате с нами жила старушка – бывшая балерина. Особенная женщина. Пожалуй, всё детство тесно связано с воспоминаниями о ней. Она была очень стройная и с идеально прямой спиной, но от старости вся сморщенная, как изюм. Всегда ходила на высоких каблуках, даже дома. И неизменно при полном параде. В её крохотной комнатке обитало множество красивых вещиц. Она часто приглашала меня к себе и показывала эти сокровища, рассказывала о своей жизни. Жизнь у неё была невероятная, совсем незаурядная. На каждый день рождения она дарила мне что-то из своих вещей. Знаешь, я многому у неё научилась. Пожалуй, именно тогда у меня появился интерес к особенным людям и их историям. В моём воображении её рассказы оживали и превращались в красочные картинки. Каждая её вещь таила в себе особые воспоминания. Всё в ней было необычным. Она дожила до девяноста лет и до последних дней была по-своему красива.

Вера выдохнула. Она удивилась самой себе.

«Зачем я рассказала это?»

– Особенные люди – это какие? – спросил Саша.

В свете фонарей замаячила знакомая прогалина.

– Давай сначала устроимся. А потом ты мне расскажешь свою историю из детства, – произнесла Вера.

– Ладно.

Саша сам расстелил коврики и спальники. У него даже имелось средство от комаров – одеколон «Гвоздика». Пахло так себе, но Вера всё равно намазала шею и руки.

– Спасибо, – сказала она, протягивая флакончик.

Над макушками сосен ярко светила луна, создавая серые холодные тени. Вера выключила фонарик, села и стала подставлять ладонь сумрачному свету. Руку ярко очерчивал белый лунный свет.

– Так светло. И всё видно, – удивлённо заметила Вера.

Саша тоже выключил фонарик, устроился рядом.

– Ну да. Ночь же ясная. Ну ты даёшь, Вер. Луны не видела? – усмехнулся он.

– Вот так не видела.

Высокие сосновые стволы отбрасывали длинные тени. Лесную прогалину заполнял необыкновенный свет.

– Ой, я же на находку не посмотрела, – вспомнила Вера.

– Давай посмотрим.

В находке, на первый взгляд, не было ничего особенного. Из почвы выпирал крупный каменный край, аккуратно расчищенный сантиметров на двадцать. Он не вызвал интереса у Веры. Она была увлечена лунным светом, ночным лесом и Сашей.

Когда они снова сидели близко друг к другу, Саша задал вопрос:

– Так особенные люди – это какие?

Вера задумалась, а потом ответила:

– Увлечённые чем-то, влюблённые в своё дело. Наверное, это те, кто может поведать интересную историю.

– О чём историю?

– Неважно о чём.

Саша смотрел недоумённо. А Вера никак не могла подобрать слова, чтобы точно объяснить.

– Например, – сказала она. – Папин школьный друг, он физик. Часто к нам приходит. Так вот. Когда он говорит о своей работе, скучные и непонятные формулы превращаются в увлекательные истории.

– Мм. А я чем увлечён по-твоему?

Вера сразу подумала про спорт, но не стала этого говорить. Она начала размышлять о том, почему вообще влюбилась в Сашу.

«Он красивый, умный, добрый и внимательный». Теперь она знала, что целоваться с ним очень приятно.

«Пожалуй, этого достаточно с лихвой».

Умного ответа Вера не придумала и поэтому поцеловала его, потом прошептала:

– Ты самый особенный.

Саша отодвинул волосы с её лица.

– Кажется, мне очень повезло, – тихо произнёс он.

Вера прижалась к нему. И новый поцелуй был другим, чувственным и требовательным.

Неожиданно раздался треск и шорох. Вера подскочила. Саша включил фонарик и стал водить лучом по кустам. Движения не было. Какое-то время оба всматривались туда, откуда раздался звук.

– Напугалась?

Вера молчала. Сказочный флёр волшебного леса исчез. К ней вернулось предчувствие беды.

– Тебе, наверное, здесь жутко, – повторил Саша и обнял Веру, как маленькую.

Вера вдруг подумала, что он видит её совсем другой, дорисовывая образ желанными чертами.

Она не боялась. Её снедало предчувствие. Так проявляются признаки смертельной болезни, в намёках и полутенях. Когда человек ещё не знает, но чувствует, что что-то не так.

– Нет, – холодно ответила Вера и растянулась на спальнике.

Саша лёг рядом и уставился вверх. Оба молчали. Шорохов больше не было. Лишь стрекотали кузнечики в кустах и жужжало комарьё.

Лунный свет разливался на весь небосклон. Только в уголках, у макушек сосен, скромно мерцали маленькие точки. В душном воздухе чувствовался хвойный аромат.

Пауза затянулась, и, чтобы прервать молчание, Вера спросила:

– А что тебе нравится?

Саша повернул к ней лицо.

– Из чего?

– Ну не знаю. Какие фильмы и книги?

Саша молчал, прикидывая что-то в уме.

– Стругацкие, – сообщил он. – А фильмы, не знаю. Последним смотрел «Кин-Дза-Дза». Нормально, понравился.

Вера оживилась.

– А у Стругацких что больше нравится? Какой любимый роман?

Саша долго думал, а потом ответил:

– Наверное, «Стажёры». А так много чего любимого.

– Мм. Думала, назовёшь «Обитаемый остров» или «Пикник на обочине». Мне тоже нравится, только…

Вера задумалась. Саша накрыл тонкие девичьи пальцы своей ладонью. Они лежали, глядя в ночное небо и держась за руки.

– Чего только?

– Как бы объяснить? – начала Вера. – Там положительные герои во всём хорошие, идеальные, правильные. А отрицательные во всём негодяи. Слишком однозначно, что ли.

– Ну а чего ты хотела? Это писалось в шестидесятые, – ответил Саша, как бы говоря, что других героев в печать бы не пропустили. – Я вот хотел бы быть вакуум сварщиком, – мечтательно заметил он. – Вер, а почему у тебя все герои такие? Не хорошие и не плохие. А будто они до конца не решили, на чьей стороне.

– Что? – Вера подскочила от неожиданности. – Ты читал?

– Читал, – с улыбкой произнёс Саша.

Вера вопросительно посмотрела ему в лицо.

– Алке давала свои тетрадки? – Саша ответил вопросом на вопрос и, не дожидаясь Вериной реакции, продолжил: – Ну вот. А она мне дала.

– Ну Алла! Подруга, блин. Без разрешения, не сказала ничего, – рассердилась Вера.

– Я её очень попросил, – улыбаясь, поделился Саша.

Но Вера сидела, надувшись.

– Думаю, она гордится тобой. И завидует немного, – заключил Саша.

«Завидует? Алла? Всегда уверенная в себе, весёлая, компанейская, яркая, заметная в любом окружении. Как она может завидовать? Пусть и немного».

– Глупости, – буркнула Вера.

– Да ладно, не обижайся. Только я твои тетрадки читал. Больше Алла никому их не давала.

Удивление и обида на подругу схлынули, и Вера затихла в ожидании. Она понимала: сейчас он скажет, что думает о её писанине.

– Мне понравилось, – высказался Саша.

Вера опасалась, что сейчас он начнёт говорить о том, что именно ему понравилось, а что нет, где он видит слабые места и так далее. Не любила она такие разговоры. Вопреки расхожему мнению, не всем нравится бесконечно обсуждать свои тексты.

Но Саша молчал и только осторожно перебирал своей ладонью Верины пальцы.

Луна сдвинулась со своего места. Незаметно налетели тучи. Тонкий край облака закрыл наполовину луну, словно укутал в одеяло.

– Ты талантливая, – раздался в тишине Сашин голос.

Вера приподнялась, придвинулась к нему. Сама того не замечая, она оказалась сверху на Саше. Его руки обнимали её очень осторожно. Вера прижалась своими губами к его губам, целуя всё более требовательно. Волосы её рассыпались по сторонам, будто занавесом отделяя двоих от окружающего мира. В этот миг больше не существовало никого и ничего, только он и она. В воображении Веры ярко предстал тот миг, когда Саша стоял у воды, и солнце очерчивало его идеальный торс. И сейчас, забывшись, она исследовала пальцами безупречный пресс и широкие, натренированные плечи. Ей хотелось, чтобы он сжал её в объятьях сильными руками и целовал по-другому, по-взрослому. Вера выбросила из головы тревогу и мысли про чёртов раскоп. Только ощущения заполняли её сознание.