Раскоп у Волчьей сопки

Глава 13

В прихожей двухкомнатной хрущёвки тускло горел настенный светильник. Зеркало возле него отражало жёлтый электрический свет. В узком пространстве теснились: придверный комод, обувница и шкаф. Под зеркалом на выцветшей столешнице красовался телефон. Его жёлто-молочные бока и яркий серебристый диск сверкали новизной. В квартире всё осталось в точности как прежде: старые обои, белёный потолок, разномастная мебель, кружевные салфетки на серванте и тумбе, протёртые венские стулья, круглый обеденный стол в зале под окном. Ничего не поменялось с тех пор, как двадцать с лишним лет назад умерла жена.

Когда зазвонил телефон, Профессор брился. Расстояние от крохотной ванной комнаты до прихожей составляло ровно три размашистых шага. Мужчина снял трубку, прислонил к напененной щеке, чертыхнулся про себя.

– Слушаю, – сказал Профессор.

– Доброе утро, Владислав Сергеевич, – произнёс женский голос на том конце провода. – Евгений Фёдорович вызывает. Срочно. Сегодня в девять. Не опаздывайте, позже у него совещание.

– Спасибо, Людмила, – сухо поблагодарил Профессор.

Вместо ответа он услышал гудки, попытался оттереть аппарат от пены.

«И что это нужно его величеству первому секретарю?» – надменно подумал Владислав Сергеевич.

Не успел он отойти от телефона, как снова раздался звонок.

Профессор, вытерев щёку, снял трубку.

– Алло, алло, – раздался суетливый мужской голос.

– Слушаю, – ответил Профессор.

– Здравствуйте. Вы просили звонить, если будут подвижки нашему по делу, – зашептал мужчина. – Начальник раскопа докладывается регулярно. Ничего необычного не нашли. Но есть новость. На практику направили группу студентов. Поедут на следующей неделе.

Владислав Сергеевич нахмурился.

– Хорошо, – выдал он холодно и повелительно добавил: – На следующей неделе позвоню вам сам в то же время. Ждите новых инструкций.

– Понял, – опасливо прозвучал мужской голос.

Профессор положил трубку на аппарат, посмотрел на него пару секунд.

«Такая роскошь, как домашний телефон, доступна далеко не всем», – эта мысль на какое-то время подняла Профессору настроение.

Рассвет уже вовсю разгорался. Солнце поднялось над домами. Но его лучи не могли проникнуть сквозь слои плотных штор и коридор.

Владислав Сергеевич закончил утренний туалет, оделся, приколол к лацкану летнего пиджака партийный значок. Встав перед зеркалом, придирчиво себя осмотрел.

«Подумать только, а ведь совсем не изменился за два десятка лет», – заключил Профессор, глядя на себя в зеркало. Седые волосы, аккуратно зачёсанные назад, контрастировали с моложавым лицом. По человеческим меркам, Владиславу Сергеевичу было шестьдесят с небольшим. А выглядел он на сорок пять. Разве что седина добавляла пару-тройку лет образу Профессора. Лицо его сохранило черты былой привлекательности. Переменились только глаза, стали холодными и зловещими. Новая жизнь ему нравилась, и он хотел насладиться ею сполна.

Перед выходом мужчина развернул к себе телефон, поднял трубку и принялся крутить диск, набирая нужные цифры. Когда на другом конце провода ответили, Владислав Сергеевич произнёс:

– Доброе утро, Лидочка. Я буду позже. Вызывают в обком.

После одобрительного «хорошо» Профессор повесил трубку.

Новое величественное здание Куйбышевского обкома в утренних лучах солнца производило неизгладимое впечатление. Огромное, состоящее из подобия колонн и множества окон, оно высилось на месте недавнего оврага, рядом с высокой стелой. Профессор остановил взгляд на сорокаметровом постаменте, сверкающем стальными боками. От его подножья фигуру рабочего не рассмотреть. Зато хорошо видны крылья в его руках. Они ярко бликуют в солнечном свете. Владислав Сергеевич замер на мгновение, думая о том, что его место здесь, на главной площади, в главном здании, у власти. Потом он зашагал к дубовым дверям главного входа.

Служащие обкома торопились по рабочим местам. В вестибюле было многолюдно. Профессор без труда нашёл нужный кабинет. Он бывал здесь не раз за последние годы. Помощник первого секретаря учтиво поднялась при его появлении.

– Проходите. Евгений Фёдорович ждёт, – сказала она.

В обширном кабинете было прохладно, несмотря на летний тёплый ветерок, врывающийся в открытые окна. Высокий потолок и помпезные люстры вызвали у Профессора зависть. Кабинет первого секретаря был значительно больше всей его квартиры. За громадным дубовым столом, под портретом Ленина, восседал Евгений Фёдорович. Над его плечом склонился незнакомец. Чутьё сразу подсказало: тоже стратилат. К столу хозяина кабинета примыкала длинная столешница и ряды стульев для посетителей и совещаний. Первый секретарь перебирал бумаги. Его круглое, одутловатое лицо ничуть не изменилось за прошедшие годы. Для стратилата время замедляется, вовсе не останавливается, а лишь течёт значительно медленнее, чем для человека.

Евгений Фёдорович, не отрывая лица от бумаг, произнёс:

– Владислав Сергеевич, проходите, присаживайтесь.

Незнакомец пристально смотрел в глаза Профессору.

Владислав Сергеевич прошёл к столу первого секретаря, отодвинул скрипучий стул, устроился на нём.

– Доброе утро, Евгений Фёдорович. Как ваше здоровье? – проговорил дежурную фразу мужчина.

– Хорошо. Спасибо, – буркнул первый секретарь обкома.

Евгений Фёдорович поднял лицо и, поведя рукой, сообщил:

– Знакомьтесь. Борис Алексеевич. Наш коллега из Москвы. Приехал с проверкой, так сказать.

Он говорил это так, будто речь шла о партийных делах, словно кто-либо мог услышать их разговор. Профессор сильно сомневался, что при такой толщине стен, звуки смогут покинуть кабинет. Помещения для первого и второго секретарей проектировались особым образом. Стены толщиной в два с лишним метра теоретически могли выдержать прямое попадание ракеты.

Борис Алексеевич был неприлично молод для старшего коллеги из столицы. На вид едва лет тридцать. Профессор понимал: гость старшей крови.

– Владислав Сергеевич, – представил первый секретарь Профессора. – Вот, планировал представить на повышение.

Борис Алексеевич всмотрелся пристально. Рук пожимать не стали. У стратилатов такой обычай не в ходу.

– Владислав Сергеевич не слишком древней крови. Но обязателен, исполнителен, инициативен, надёжен, образцовый член нашего коллектива, – продолжил Евгений Фёдорович. Он, видно, никак не мог перестроиться с партийного жаргона. – Предлагаю допустить его к нашим встречам, а также продвинуть по линии партии, – двусмысленно закончил первый секретарь.

Пока Евгений Фёдорович говорил, Профессор думал только о том, что скоро он с лёгкостью прыгнет через головы всех этих «древних». Его план вот-вот воплотится в жизнь. Теперь плевать он хотел на тайные встречи.

– Похвально. Так и сделайте, уважаемый Евгений Фёдорович, – кивнул визитёр из столицы. Тон его голоса совершенно не соответствовал сказанным словам. – Но позже. Прежде нужно разобраться с вашим беспорядком.

Борис Алексеевич медленно обошёл первого секретаря за спиной и сел прямо на край стола, напротив Профессора. Этот жест излучал угрозу.

– Ну что вы, какой беспорядок? – заискивающе поинтересовался Евгений Фёдорович.

– Иеронова нашли?

Евгений Фёдорович пожал плечами.

– Вот. Мы до сих пор не знаем, может, он передал свою кровь. Если да, то кому? Он, на минуточку, наследовал сильную кровь, – процедил Борис Алексеевич. – С восемьдесят первого ни слуху ни духу.

– Выясним, – легкомысленно ответил первый секретарь. – П-ух, для нас пять лет это что?

«По правде говоря, ни слуху ни духу не было с восьмидесятого. Но это москвичу невдомёк. Да и Иеронова никто особо не искал. Немало он доставил хлопот, устроил себе пищеблок в пионерском лагере, детишек кусал», – подумал про себя Профессор.

Такого Владислав Сергеевич себе не позволял: «Дети всё-таки».

Про так называемого отца Глеба первый секретарь благоразумно умолчал. Да он и не так интересовал москвичей, как заслуженный пенсионер регионального значения Иеронов.

– Вот, Владиславу Сергеевичу поручил разобраться. Он у нас по сложным задачкам мастак, – неожиданно сказал Евгений Фёдорович. – За это ему и повышение.

– А до этого пять лет что делали? – недовольно спросил Борис Алексеевич.

– До того другие занимались. Да ни ума ни фантазии. Сами знаете, хорошие кадры на вес золота, – проговорил первый секретарь излишне завуалированно, по мнению Профессора.

«Ага, вампиры под предводительством кучки стратилатов, ценные кадры», – иронично прокомментировал у себя в голове Владислав Сергеевич.

– И что? – Борис Алексеевич в упор глянул на Профессора.

– Работаю. Подробный отчёт будет готов в конце месяца, – спокойно сообщил Владислав Сергеевич, выдерживая взгляд древнего стратилата.

Московский стратилат посмотрел вопросительно.

– Владислав Сергеевич – у нас профессор, простите, доктор физико-математических наук, – встрял Евгений Фёдорович. – У него талант к распутыванию сложных ситуаций.

– М-м, ну а сейчас что? Я до конца месяца ждать не буду. Завтра отбываю, – напомнил Борис Алексеевич.

– Завтра? Вы же только с поезда. У нас прекрасный город. Осмотритесь, – фальшиво протянул первый секретарь.

Столичный стратилат строго глянул на него. А Владислав Сергеевич перевёл взгляд на первого секретаря вопрошающе. Тот еле уловимо моргнул, позволяя говорить. Профессор прокашлялся.

– Я считаю, Иеронов передал свою кровь. Вероятно, новообращённый стратилат его убил. Пока это лишь версия. На следующей неделе выезжаю по следу. Полагаю, новый стратилат покинул Куйбышевскую область, – проговорил Вячеслав Сергеевич, приврав только про последнее.

Профессор планировал уехать по своим делам: воплощать задуманный план.

– Быстро у вас всё завертелось. Нужно чаще приезжать, – хмыкнул Борис Алексеевич.

Профессор знал, что первому секретарю нет дела до судьбы пенсионера регионального значения. Да и новый стратилат ему безразличен, разве что он волновал его как новая угроза Куйбышевскому тайному совету.

– Борис Алексеевич, обсудим другие вопросы. Ко мне скоро люди начнут приходить, – произнёс Евгений Фёдорович.

– Я могу идти? – встрял Профессор.

– Идите, Владислав Сергеевич. Хорошего дня, – деланно вежливо сказал первый секретарь.

– Был рад знакомству, – заговорил Профессор, обращаясь к москвичу.

Тот лишь кивнул в ответ.

Владислав Сергеевич подумал, что в Куйбышеве принято придерживаться дежурных вежливых фраз. А в Москве, видимо, нет.

«Или дело в его не столь родовитой крови».

Профессор вышел из кабинета с чувством предвкушения будущего триумфа.

«Великовозрастные олухи, – подумал он. – Им и невдомёк, что скоро Владислав Сергеевич станет куда могущественнее их. Живут так долго на земле и даже думать не хотят о том, что под ногами. Первого секретаря, конечно, можно понять. Он занят управлением людьми и вампирами, заботится о благополучии Куйбышевского края. Некогда по сторонам смотреть».