Последние стражи Аарона

Остановившись у лавки с сочными ароматными персиками, Мириам ощутила, как сжался ее пустой желудок.

– Чего уставилась, оборванка? Пойди прочь! – зашипел на нее торговец фруктами. – Пока ты здесь околачиваться вздумала, у меня никто ничего не купит! Пошла прочь!

Девушка попятилась и тут же получила тяжелый толчок в спину. Ей не удалось бы удержаться на ногах, если бы чьи-то руки не обхватили ее. Она не сразу взглянула в лицо своему спасителю – сначала она разглядела светлую ткань, расшитую золотыми нитями. Охнув от удивления, она отступила на шаг. Если у воров и существовали свои боги, то это было определенно дело их рук.

– Простите, милорд, – пролепетала Мириам, как можно более жеманнее, и бросила на богача короткий взгляд из-под густых ресниц.

Мгновения хватило на то, чтобы девушка подтвердила свою догадку – от незнакомца пахло морем. Его соленый запах был едва различим в этом месте, где смешались ароматы специй и гниющих потрохов, но она почуяла его. Так пахло от Реми, и она уже не сомневалась в том, что перед ней чужеземец.

По его узкому скуластому лицу скользнула пренебрежительная усмешка. Он смотрел на нее глазами человека всезнающего и властного. Мириам поспешила склонить голову, и уйти с его дороги. По ее спине пробежал холодок, ею овладело нехорошее предчувствие. Она вдруг ощутила себя маленькой настолько, что самым лучшим решением для такой букашки было сбросить этот проклятый кошелек прямо здесь, в толпе, и бежать прочь со всех ног.

Но там было многих больше двадцати серебряников.

Кошелек был тугой и тяжелый, а это значило только то, что богач скоро обнаружит пропажу. Он помещался в широкий рукав платья Мириам, чтобы не потерять свою добычу, она прижала руку с кошельком к животу и согнулась. Так посторонний, увидев ее, сказал бы, что она больна, но никак не воровка.

Ей удалось легко миновать торговые ворота, и она, ускорив шаг, скрылась в первом же закоулке города, который успела узнать как свои пять пальцев. Теперь ей нужно было затаиться. Залезть в какую-нибудь нору и выжидать. Крепче сжав кошелек, она подумала о том, что его содержимое может стать ее самой крупной добычей. Кинжал, как и всегда, превосходно отслуживший свою службу, снова вернулся в ножны. К своему удивлению, Мириам не ощущала радости. Всякий раз ее наполняло ликование, заставляющее возносить сумбурные молитвы богу воров. Стоя посреди тихого пустынного переулка, она вдруг остановилась и прислушалась к себе. Ее снедала тревога. Оглянувшись по сторонам, убедившись в том, что за ней наблюдают только стены города, она высвободила кошелек из рукава и вытащила из него горсть монет. Это было золото. Изучая профиль короля Леонара Освободителя, выбитый на монетах, она уже предвкушала как они вместе с Реми, который непременно с радостью оставит порт, двинутся вглубь страны, а там они наймутся к какому-нибудь земледельцу, и смогут начать новую жизнь, спокойную и тихую. Вдвоем. И больше им не придется голодать.

– Не сквозь землю же она провалилась в самом деле!

Вдруг стало тихо. Так тихо, что девушка услышала, как птица сорвалась с края черепичной крыши, расправила крылья и взмыла вверх, в ясное лазурное небо. Едва ощутимо подул ветер, подняв за собой небольшое облачко пыли, которое, покружив немного, снова улеглось на землю. Резко захлопнулись ставни в одном из домов переулка, где Мириам рассматривала свою добычу. Кто-то наблюдал за ней, но она не почувствовала этого. Кровь ударила ей в голову и подступила тошнота. Монеты в ее руках вдруг стали такими тяжелыми, что она не удержала их. Звон, с которым те упали на землю, оказался слишком громким в сковавшей улицу тишине. Слишком громкими оказались и ее шаги – она побежала, жалея о том, что не может быть такой же свободной как птица.

– Туда!

Мириам не поняла откуда раздался этот крик, но ее преследователь был близко и ей не хотелось представлять насколько. Она неслась по улицам, не разбирая дороги. Ее поглотило отчаяние, но кости были брошены. Теперь оставалось только бежать.

– Воровка! – этот вопль, раздавшийся за ее спиной, был настолько громким, что ей друг подумалось, что сам Создатель, развернув небеса, решил обратить на нее свою кару, явив всем ее низкий позорный промысел.

Она сбросила кошелек, словно самую мерзкую вещь, что ей приходилось держать в своих руках. Монеты громко запрыгали по мощеной улице, и в их звоне она слышала только «Воровка! Воровка! Воровка! Вороооовка!».

Девчонка побежала что было сил, вдыхая со свистом отяжелевший воздух. Ее преследователям не было дело до монет – они почуяли свою добычу и уже ничто не могло их остановить. Они жаждали мести.

Какой-то прохожий попытался остановить ее, но Мириам снесла его с ног – так сильно ей хотелось жить. Немного замешкавшись, она оглянулась и вдруг поняла, что не так далеко, всего через пару улиц городская стена, а за ней, через поле и лес, где она сможет укрыться, если ей удастся выжить, проскочив мимо стражников. И она вновь сорвалась с места, у нее давно не осталось иного выбора. Каждый шаг гулко отдавался в голове, отчего она словно наливалась свинцом. Беглянка повернула за угол, зная, что там ее встретит пустующая улица. Здесь жили трудяги литейного квартала и в послеполуденное время их дома пустовали, ожидая своих хозяев только к ночи. Она проложила свой путь именно здесь, зная, что никто не бросится к ней наперерез. Ей едва хватало сил для того, чтобы продолжать бежать, и она судорожно цеплялась за мысль о том, что и ее преследователи скоро растратят последние крупицы своей выносливости.

И вдруг с губ девочки сорвался пронзительный крик – она не успела увернуться от мужчины, набросившегося на нее из-за угла. Должно быть, он знал этот квартал куда лучше, чем весь этот город, поэтому и вспомнил про узкую улицу, ведущую сюда из внутренних дворов. Это был один из тех, кто сопровождал богача. Он рывком повалил Мириам на землю всей тяжестью своего тела. Тоненькая и слабая, она была не в силах противостоять крепкому мужчине, но будучи слишком напуганной, ей ничего не оставалось, кроме как биться яростно и не зная жалости. Никто не будет снисходителен к ней – вот что она знала наперед. Падая, она больно ударилась лицом, и теперь весь мир вертелся перед ее глазами, смешиваясь в какофонию звуков и картин, не предвещающих никакого спасения. Теперь, лежа ничком на земле, она низко зарычала. Мужчина крепко держал ее руки, заломленные за спиной, и тяжело дышал.

– Отпусти меня или умрешь, – проговорила Мириам, чувствуя, как внутри закипает что-то темное и опасное, то, чего она сама боялась. Ее голос прозвучал спокойно и ровно, будто бы она и не бежала сквозь добрую половину города.

В ответ она услышала лишь смех. И в самом деле, что может сделать уличная бродяжка сильному, пускай и уставшему от погони мужчине. Но ему пришлось смеяться совсем недолго. Грубо выругавшись, он вдруг выпустил ее, потому что ощутил жар, зарождающийся в ее маленьком теле.

Девочка не заставила долго ждать – она поднялась на ноги, и вот уже было попятилась к стене, ища новую возможность унести ноги подальше, но что-то заставило ее остановиться.

– Больше ни шагу, – предупредила она, вдруг явственно ощутив свою разрушительную силу.

На одно короткое мгновение сомнения отразились на лице мужчины, но потом нежелание принимать в расчет угрозы девчонки снова взяло вверх, и он двинулся к ней.

– У меня больше нет выбора, – прошептала она, крепко зажмурившись. Ее ладони обратились к небу.

Когда девочка снова распахнула глаза, он несся вдоль по улице дико вопя от ужаса. Он бежал со всех ног туда, где в изготовке стояли городские стражники, облаченные в серебряные кольчуги. В руках одного из них был лук и его стрела настигла Мириам быстрее, чем она успела сделать вдох – тяжелый наконечник глубоко вонзился в ее плечо.

Она поняла, что они видели всё, видели, как огненный шар бесшумно кружился в ее руках.

«Пусть он выпустит еще одну стрелу», – взмолилась она, желая одной только достойной смерти - больше ей было не о чем просить. Ей довелось уже видеть, как умирают ведьмы. Теперь и ее участь была предрешена.

Мириам сделала несколько шагов навстречу стражникам и все вокруг вдруг померкло. Кровь с рассеченного лба, застывая на ресницах, окрашивала мир девочки в незнакомые цвета. Она шумно вдохнула горячий воздух, медленно окунаясь в пучину боли.

Сколько монет было в том кошельке? Слишком дешево стоила ее жизнь.

– Не сметь! – чей-то голос прогремел совсем рядом, остановив лучника, снова натянувшего тетиву. Это был мужчина в светлой тунике. Не спеша, он приближался к девчонке, к той, что посмела позариться на его золото.

– Она ведьма, милорд! – крикнул лучник, желая остановить опрометчивого богача.

Но тот не желал слышать какого-то трусливого стражника – его рука медленно скользнула за пояс, к отделанному драгоценными камнями кинжалу. Он смотрел на Мириам с равнодушием и даже некоторым сожалением, словно она была надоедливой мухой.

Мириам все еще твердо стояла на ногах и даже набралась сил для того, чтобы гордо вскинуть подбородок и растянуть пересохшие губы в надменной насмешке.

– Чего же вы ждете… милорд? – проговорила она, как только он подошел так близко, что можно было различить запах его тела, разогретого погоней.

Она ждала. Самоуверенно и беззастенчиво. Его черты, его манеры с первого взгляда выдавали гордеца, не способного на прощение. В его руке был сжат клинок, но он тоже ждал. Он желал, чтобы она просила пощады, но девчонка была умнее, чем он предполагал. Она знала, что умрет от его ли руки или смертью черной ведьмы. Всё было решено и ей хватало дерзости смотреть ему прямо в глаза. Ни у одной девушки он еще не видел такой нахальной улыбки.

– Прелестное создание, но безнадежно обреченное, – отстраненно проговорил он и замахнулся.

Тадде Руаль, незаконнорожденный сын короля Леонара, ударил Мириам тяжелой ладонью по щеке, отчего она рухнула на землю и больше не поднималась.

Башня Стонов. Мецца, Руаль

Во всем королевстве было невозможно сыскать места более мрачного и пугающего, чем Башня Стонов. Она принимала в своих стенах узников, доживающих свои последние дни, и толстая кирпичная кладка не могла заглушить их стенания. Мириам, девчонка с волосами цвета осенней листвы, стала едва ли не самой юной пленницей с тех самых пор, как был заложен последний камень, и в стенах тюрьмы обронилась первая слеза. Лишенная окон, она разрезала на две части широкую улицу, и в вечерний час, когда звуки городской суматохи уступали место тягучей тишине, каждый путник старался обойти ее стороной. Никто не желал слушать мольбы о спасении от тех, кто его не заслуживал.

Будь эта темная башня живым существом, ее бы немало удивила стойкость молодой узницы – она все хранила свое скорбное молчание с того самого времени как пришла в себя, вырванная из небытия мерзким смрадом пота, испражнений и болезни. Очнувшись, Мириам было подумала, что уже мертва, и Создатель уготовил подобную участь для всех воров и ведьм, но отвратительный писк крыс, снующих по едва освещенному коридору, был излишне настоящим. Более всего ее тревожило израненное тело, из которого, на удивление, кто-то вынул наконечник стрелы. Она не позволила себе обмануться тем, что кому-то оказалась небезразлична ее участь. Она поняла, что это было сделано лишь для того, чтобы не дать ей умереть раньше того дня, на который была назначена казнь.