Последние стражи Аарона

Глава 5. Новый дом

Леса Айриндора

Морган очнулся ото сна на полу хижины, там же где прошлой ночью его подкосила усталость. Он лежал один в темноте, стряхивая с себя остатки своих видений. Снаружи до него доносился звонкий девичий смех, и он не сразу поверил в то, что тот принадлежит Мириам – он не помнил, когда в последний раз ему приходилось видеть тень улыбки на ее лице. Еще вчера она была так слаба, что он готов был остаться в этом месте лишь для того, чтобы она набралась сил, и он никак не думал, что ему доведется проснуться под ее радостный щебет, необъяснимо согревающий его душу.

Постепенно пробуждение овладевало сознанием Моргана, ему послышались колючий запах костра и аромат поджаренной дичи, немедленно пробудивший в нем голод. Яркий солнечный свет ослепил его, едва он приоткрыл дверь хижины. Вчерашний снег покрыл опавшие темные листья искрящейся хрупкой ледяной коркой. Небо было удивительно ясным и безоблачным, словно зима еще не пыталась укутать его своим мутным серым одеялом.

Неподалеку у дымящегося костра Хранительница чинила старый плащ из грубой шерсти. Морган оставил его здесь когда-то давно – он был так изодран, став бесполезным. Огрубевшие пальцы старухи на удивление ловко справлялись с иглой.

– Камзол мальчика слишком тонок, а ночью снова придет непогода, –проговорила она, едва заслышав шаги мага. – Я закончу, и вы сможете продолжить свой путь. В этих лесах нельзя терять дневной свет.

Морган оглянулся в сторону ручья в поисках своей извечной спутницы и юного Бранда. Они были так заняты происходящим, что он остался бы без внимания, окликнув их. Он видел, как юноша грациозно балансирует на трухлявом бревне, перекинутом через два берега. Он присел, зачерпнул в ладони немного воды, затем раскинул руки, и та взмыла ввысь. Он выпрямился, удерживая шумящий поток, устремившийся прямо в яркое небо. На его губах затаилась улыбка и каждый его жест был пропитан уверенностью и силой.

– Как он похож на отца! Еще вчера он был его невнятной тенью. Ты видишь это, Гудрун?

– Вскоре ты увидишь в нем Мириам. Они будут следовать друг за другом как эта нить за иглой. Она отдала ему часть себя. Часть своей храбрости и преданности, часть своей вспыльчивости и безрассудства. Это цена его чистоты.

Мириам стояла на берегу недалеко от Ивэна, безобидно подтрунивая над ним, но, в конце концов, испугавшись, вдруг закричала:

– Прекрати! Прекрати же! Вздумал пощекотать пятки Создателя?

Юноша тут же развернул ладони к земле. Вода обрушилась прямо на девушку миллионом искрящихся капель. Она, вскрикнув, со всех ног побежала к костру. А он снова дотронулся до водной глади, и столб воды, поднявшийся так высоко, снова с неимоверным грохотом вернулся в свое русло.

Мириам, играя, спряталась за спиной Моргана. Она тяжело дышала, разгоряченная бегом, согретая последним теплым утром. Он обернулся к ней. Ее лицо украсил румянец, а в глазах плясали яркие огоньки.

– Сегодня мы будем дома, – улыбнулась она, и повторила это медленно и тихо, будто бы желая, чтобы он прочувствовал каждое слово, разделил с ней причину ее радости.

– Мириам! – окликнула ее Хранительница. – Помоги мне, милая.

Она упорхнула, подобно птичке, склонилась над Гудрун, внимательно слушая ее наставления. На платке, расстеленном на земле у костра, быстро появился немного зачерствевший хлеб, дикие яблоки и орехи, принесенные девушкой из хижины.

Тем временем Морган спустился к ручью. Ивэн все еще был там. Он устроился на большом плоском камне, будто бы дожидаясь его.

– Твоя матушка видела нечто подобное? Если да, то я догадываюсь, отчего она отправила тебя в монастырь.

– Матушка? О, ты о той женщине… Ингритт? Она запрещала так называть ее. Мириам сказала мне, что ты – кузен моего отца. Это так?

– Чистая правда. Но мы росли, как родные братья, – Морган наклонился и зачерпнул немного воды из ручья, чтобы окунуть в нее свое лицо. – Скажи, что она говорила о нем?

– Ничего, кроме того, что он слуга Тьмы, – юноша в два прыжка оказался возле него. – Отчего гнев теперь так ярок во мне? Почему я должен верить вам? Вы говорите, что мой отец умер, а я должен стать ему заменой. Ради чего? Что вы сделали со мной?

– Ты хотел прожить всю свою жизнь в монастыре, никогда не мечтая о чем-то большем?

– Я не знал ничего другого, кроме молитв и страха. Никогда, –глубокая морщинка залегла между его бровей, сделав его лицо мрачным и задумчивым.

На одно короткое мгновение Морган снова увидел перед собой брата, но, спохватившись, отогнал от себя эту нелепую иллюзию. Будь это Аарон, и оба они были бы еще слишком молоды и беззаботны, то он взлохматил бы его светлые волосы, похлопал по плечу, сказал что-нибудь, что вызвало его улыбку – сделал что угодно, лишь бы его лицо продолжало сиять. Но перед ним стоял Ивэн. Моргану пришлось несколько раз повторить про себя его имя. Окинув юношу взглядом, он попытался найти в нем что-то особенное, что отделит его от образа брата. Он поймал себя на мысли, что смотрит на него как на воина – слишком худой, но его руки выглядели крепкими. Вот в чем он был непохож на отца.

– Твой гнев питает страх, – проговорил Морган, прерывая нависшее над ними молчание. – Но тебе нечего бояться. Я буду рядом.

– О, полагаю, я должен быть польщен? – небрежно поинтересовался Ивэн, скрестив руки на груди.

– Или… Хотя бы сделать вид?

– Вы двое так и будете секретничать здесь до заката? – Мириам возмущенно прервала их разговор. Она была взбудоражена предвкушением от возвращения домой, и буквально сгорала от нетерпения.

Ивэн, одарив ее короткой, немного нервной улыбкой, послушно побрел к костру.

– Ну а ты? – бровь девушки угрожающе дрогнула.

Морган галантно предложил ей свою руку, совсем так, как сделал бы желая прогуляться с ней по узким улочкам Дагмера. Ее пальчики с легкостью легли чуть выше его локтя.

– Я хочу поблагодарить тебя, – едва слышно заговорил Морган, нарочно замедляя шаг.

– Поблагодарить? – задумчиво хмыкнула она. – Думаю, платье из отменной парчи будет напоминать мне благодарность. Или флакон тех ароматов, что продаются недалеко от рыночной площади. Я буду всякий раз, открывая его думать о том, как же ты благодарен мне.

– Ты говоришь мне о платьях, когда Аарон за подобную смелось одарил бы титулом ил посвятил бы стражи.

– Все воины пахнут потом и кровью, а я предпочитаю благоухать розами и спать на мягких простынях, – с напускной небрежностью улыбнулась девушка. – Он никогда бы не пожаловал мне титул. Для него я всегда была только смешливой девчушкой, которую ты по собственной прихоти выделил из других.

– По прихоти? То, что ты делаешь, порой заставляет меня думать о том, что это было провидение.

– Я так голодна! А ты?

– Постой, – Морган застыл на месте. Твердой рукой он развернул девушку к себе лицом. Она быстро отвела взгляд в сторону. Губы ее были сжаты, удерживая те слова, которые она решила оставить при себе. – Я надеюсь, ты слышишь меня.

– Будет лучше, если я сделаю вид, что нет.

– Хорошо, – выдохнул маг, опуская руки. – Будь по-твоему.

– Полагаю, ты вообразил, будто бы я страдаю. А если я скажу тебе, что чувствую себя свободной? Ты решишь, что я вконец обезумела, или поймешь?

Морган замер, наконец уловив ее взгляд. Когда-то он узнал и запомнил навсегда, что эти глаза не могут ему лгать. Теперь же он видел в них едва ли не равнодушное спокойствие. И смог только выдохнуть:

– Я отыщу самую лучшую парчу в городе и самых искусных портных. Тебе сошьют платье достойное королевы.

– Пора поторопиться, – небрежно бросила Мириам, не желая больше говорить о том, что уже осталось в прошлом для нее. Она больше не ощущала того пламени, которое носила в себе всю свою жизнь. Как и не хотела думать о будущем, просто не могла позволить себе эту слабость. Морган не должен увидеть ее сломленной.

Она села рядом с ним у костра. Достав свой нож, он под пристальным взглядом Ивэна ловко снял птицу с вертела, разделил ее на равные части, и первую протянул изголодавшемуся парню. Тот набросился на доставшийся ему кусок – он рвал его зубами, подобно дикарю, и на его лице запечатлелось истинное наслаждение.

– Не очень-то по-королевски? – пробубнил Ивэн, замечая на себе насмешливые взгляды.

– Никто не обещал, что с тобой будет легко, – на губах старшего из Брандов застыла снисходительная улыбка.

– Не думаешь же ты, что я не помню тебя таким, Морган? Я еще не настолько стара, – проговорила Хранительница, расправляя плащ на своих коленях, желая убедиться в том, что ее работа закончена. – Но ты был скверным мальчишкой.

Морган потянулся к костру и немного разворошил угли, поддерживая затухающий огонь. Мириам небрежно склонила голову на его плечо, продолжая хрустеть ароматным яблоком. Глаза ее были устремлены куда-то вдаль, как и мысли, унесшие ее с этой поляны. Магу не хотелось тревожить ее безмятежность. Она выглядела расслабленной. Но вскоре на ее лице вновь заиграло нетерпение. Для Моргана это значило лишь одно – пришло время собираться в дорогу. Путникам, путешествующим налегке, для этого нужно было только запрыгнуть в седло.

Ивэн, опередив его, отправился к коням, привязанным за хижиной. Он плеснул воды в корыто, чтобы напоить их перед дорогой. Серый молодой жеребец, которого ему выдали монахи из конюшен монастыря, не принял юношу, и ему приходилось быть все время на чеку, что тот не сбросил его на землю.

– В городе я отведу тебя в конюшни, и ты выберешь себе самого быстрого рысака, – пообещал Морган, наблюдая за тем, как Ивэн потуже затягивает подпруги.

– Я? Разве не он должен будет выбрать меня? Это он решит, смогу ли я прикасаться к нему.

– Что ж, ты прав. Кто учил тебя ездить верхом?

Ивэн бросил на Моргана колкий взгляд. Он не понимал, к чему эти расспросы о прошлом, больше не имеющем никакого значения.

– По-твоему? Меня воспитали волки? – криво усмехнулся он, и тут же обернулся, услышав голос Хранительницы.

Она подошла, чтобы набросить на его плечи плащ. Он смутился, встретив ее взгляд, полный незаслуженного обожания. Мать скрывала его от других людей, и ему не доводилось прежде видеть женщин, кроме старой кухарки и дочери мельника, что приносила в замок хлеб. Ивэн попросту не знал, как отвечать на проявленную заботу. Когда она вдруг дотронулась до его лица, он испуганно замер. Ладонь старухи была немного грубой, но в этом жесте он прочувствовал всю нежность – незнакомое ему чувство.

Вскоре все трое оставили хижину. Хранительница провожала их взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду.

Они выбрались на широкий тракт, и Мириам первая подхлестнула своего коня. Следом за ней пустился Морган, решив, что дорога достаточно хороша для быстрой езды, Ивэну же не оставалось ничего другого, как последовать за ними.

Мимо мелькали высокие сосны, почерневшие земли полей, стеклянная гладь озера. Ивэн жадно вдыхал чистый лесной воздух, всматривался в мир вокруг, который мог никогда больше не увидеть, оставшись в монастырских пещерах. Но он видел, слышал, чувствовал скорость и кровь, стучащую в висках, ощущая себя абсолютно счастливым.