Последние стражи Аарона

Глава 9. Дух войны

Глава девятая. Дух войны

Ранее. Королевский дворец, Дагмер

Перед королем Дагмера в зале Совета стоял его сын более гневный, чем обычно. Кулаки юноши были сжаты, глаза горели ненавистью еще большей, чем Аарон привык наблюдать. Рядом с ним – Морган, завязавший руки узлом на груди. Раскачиваясь с пятки на носок, он всем своим видом выказывал пренебрежение, но Аарон слишком хорошо его знал и чувствовал, что тот взволнован. Они пришли к нему вместе, и это уже означало грядущую бурю.

Оба ворвались в залу всего лишь через мгновение после того, как Стейн уселся перед ним с ворохом бумаг – его беспокоил возможный недостаток продовольствия для солдат, ведь их становилось все больше. Король готов был выслушать старосту, но их разговору уже было не суждено состояться. Кивком головы он пригласил Локхарта остаться за столом, потому что догадывался о сути неразрешимых противоречий, разделивших его брата и сына. В своем решении Аарон опасался предстать несправедливым. Он не мог судить беспристрастно. Не в этом споре. Сам Стейн на дух не переносил мальчишку, но на его честность король полагался не единожды.

– Я требую исключения, – громко проговорил молодой Бранд, сверкая своими темными глазами.

Аарон тяжело вздохнул. Так было всегда. Гален никогда не просил – всегда требовал, словно родился с короной на голове, всегда говорил тоном, не предполагающим возможность неповиновения. Свет от факелов, развешанных по зале, освещал его молодое скуластое лицо, чертами своими явно напоминающее мать, но не имеющее ничего общего с отцом.

Стейн зашелестел бумагами, скручивая их в свертки. Хотя до этого момента он предпочитал хранить их иначе.

– Исключения? – Аарон встал и медленно подошел к сыну. Приглашать его присесть он не счел нужным – знал, что тот откажется. Когда-то давно он сам научил его усаживать просителей особенно тех, что пребывали в недобром расположении духа, за стол. Многие из них, усевшись поудобнее, становились куда более мягче и податливее.

– Отец, – голос мальчишки стал тише, но был все таким же твердым. – Ты знаешь, что я говорю о семье Таррен.

Семья Таррен. Тиронский купец Рейнард с тугими от золота кошельками и его дочь, юная прелестница Эйра, звонкая как колокольчик девочка с детским личиком. Ее черные кудряшки со временем могла украсить изящная серебряная корона Дагмера. Она жила вместе с отцом во дворце всего лишь месяц, но этого было достаточно, чтобы Аарон принял достаточно интересное, неожиданное для себя решение – Эйра должна было стать принцессой, супругой Галена. Король, наученный своим непростым опытом, зарекался в том, чтобы выбирать сыну соответствующую его положению невесту, но все же рискнул обратить его внимание на девочку Таррен.

Юноша воспринял слова отца с неожиданным воодушевлением, которое стало понятно далеко не сразу. Он оказался настроен не по годам решительно, но совсем не из-за того, что Эйра приглянулась его сердцу. Будучи расчетливым и хладнокровным, он легко разглядел выгоду. Семья Таррен – древний Тиронский род своим благосостоянием способный потягаться с некоторыми королями, но приятнее всего были не деньги, а крепкие, незыблемые торговые связи. Для Дагмера выгода такого брака была очевидна. Дела в городе магов благодаря торговле легкими клинками, эликсирами, лечебными мазями и отварами шли неплохо, но не блестяще: местным купцам не хватало сноровки и фамилий, достаточно громких для того, чтобы одно лишь их упоминание заставляло монеты выпрыгивать из кошельков.

Впрочем, какие бы богатства не сулил городу этот брак, о нем уже стоило бы забыть. Морган с рассветом на первом же корабле отправится прямиком в Тирон. Ведь там, в одной из темниц томятся в ожидании Эйра и Рейнард, обвиненные в применении магии крови. Старший из Брандов заподозрил неладное, как только увидел купца, но эти подозрения были столь неочевидны, что ему пришлось их отбросить. Теперь же, когда ему пришло письмо с мольбой о помощи, он был окончательно уверен в чернокнижничестве семьи Таррен.

Эйре было всего двенадцать и Морган, сообщая королю весть о своем отъезде в Тирон, весьма скверно выражался в адрес Рейнарда, и иначе как отменным паскудством причастность девочки к темным делам отца не называл. Он понимал, что маг станет сулить ему златые горы в обмен на свободу, отчего бранился еще более неподобающе. Король не мог остановить поток бранных слов, распирающих брата, льющихся из него, подобно весеннему ручью со снежных гор. Он был вынужден их перетерпеть. Эти слова должны были высыпаться из Моргана, чтобы он принял наконец, что волен делать то, что должен. Аарон мог представить себе каких трудов ему стоила внешняя холодность.

– Если предположения Моргана будут верны, то он волен поступить так, как гласит Договор, – проговорил Аарон, поглядывая на брата.

– Я должен буду поступить так, как он гласит, – подчеркнул тот.

На мгновение в зале повисла гнетущая тишина. Стейн наконец-то закончил с бумагами и с интересом наблюдал за происходящим. Лицо Галена скривилось. Аарону было известно, что после разлуки юноша не передал Эйре ни одной весточки – не так уж и беспокоила его судьба самой девушки. Его интересовало нечто иное.

– Ваш Договор – это малодушное лицемерие, – наконец отозвался Гален, процеживая каждое слово сквозь зубы.

Локхарт не выдержал и подошел ближе, встав рядом с Морганом. Король мысленно поблагодарил его, надеясь, что близость Стейна несколько охладит Галена, и заставит тщательнее выбирать слова.

– Сколько отступников сейчас под стенами города? Но разве не гуманнее было бы рубить им головы? Выставляя их из Дагмера, вы отказываете им в защите, отправляете на смерть, но большинство из них выживает…

– Довольно, – прервал его Аарон, не желая слушать обвинения мальчишки. – Просто скажи, чего ты хочешь, сын.

– Морган должен привезти семью Таррен в Дагмер, – выпалил он в ответ и стал еще бледнее, чем был.

– Ты не в себе, мальчик, – возмущенно хмыкнул Стейн, до этого момента сохранявший молчание.

– Никто из нас не знает, почему старому Таррену и Эйре понадобилась помощь Смотрителя. И если там, в Тироне, есть люди, которым эта семья причинила смерть, то они будут желать отмщения. Сделав исключение всего раз, Морган даст повод поставить под сомнение Договор и мир, который был заключен твоим дедом, – медленно и вкрадчиво проговорил Аарон, уже зная, что добром этот разговор не кончится.

– Я не желаю объяснять тебе ничего, отец, раз ты сам ничего не видишь, - Гален говорил все тем же страшным тихим голосом. – Уселся здесь, в тепле, на своем большом дубовом стуле, довольствуясь своим гнилым миром и жалким клочком земли. Вы все, - он злобно взглянул на Стейна, вставшего рядом с Морганом, – довольствуетесь этим жалким клочком земли, пустив корни в своих принципах, напускном благородстве, и не видите дальше своего носа.

Все четверо, твое взрослых мужчин и один юный, теперь стояли очень близко и прекрасно видели каменные лица друг друга, не предполагающие никаких уступок или сочувствия.

Морган внимательно следил за каждым словом и движением своего племянника, и только в этот момент осознал, как быстро тот вырос. Быстрее, чем другие дети. Все во дворце прощали ему скверный характер. И Морган старался быть к нему особенно снисходительным, ведь их судьбы были чем-то похожи. Однако старший Бранд вырос в любви, пускай и данной не кровными родителями, младший – любовь своего отца отверг сознательно и жестоко.

– Великую битву при Ангерране выиграли не вы, а Кейрон! – кричал теперь этот озлобленный мальчик в лицо своему родному отцу. - Первый король Дагмера не ты, а Кейрон! Ты, Аарон Освободитель, променял свое величие на трон в самом маленьком и жалком королевстве, в то время как мог завоевать весь мир!

– Ты не знаешь войны, мальчишка, – Стейн бесцеремонно и резко прервал распаленного Галена. – И кровь ты видел только на собственных сбитых коленках. И даже в страшном сне тебе не виделась цена твоего спокойствия и благоденствия. Понятия ты не имеешь и о том, что каждый из нас считает себя убийцей, помня лица тех, кто погиб в битве за Ангерран. Они сражались за то, чтобы ты, сопляк, мог называть себя магом и не бояться смерти!

Гален даже не поморщился, не отвел взгляда – не сделал того, чего так ждал от него Аарон. Да, он словно родился на троне, собранном из боли, голода, страха и войны.

– Каким бы ни было решение Моргана, оно не обсуждается, – сухо проговорил король. – Если Рейнард и Эйра виновны, то они будут преданы церковному суду.

Мальчик вдруг плюнул под ноги Аарону.

– Мне не нужен такой король. И такой отец мне не нужен, – в его тихом голосе звенело презрение.

Он собирался было развернуться и покинуть залу, но тяжелый кулак Моргана остановил его. Удар был так резок, что Гален не удержался на ногах – отлетел к каменной резной колонне и крепко ударился затылком. Не понимая, что произошло, он тряхнул головой и приложил дрожащие пальцы к разбитым губам. На серый дублет упали несколько капель крови.

– Мне не нужен такой король, – повторил он с трудом вставая на ноги.

Губы плохо слушались его. Рот заливало кровью, глаза – слезами. Не от обиды, конечно, нет – от боли. Но сквозь пелену он видел бесстрастное лицо Аарона. Морган потирал костяшки пальцев и наблюдал за ним исподлобья.

– Я отказываюсь от тебя, Аарон Освободитель, загнавший великих магов в заточение за каменные стены! Отрекаюсь от тебя, отец, пока могу вырваться на свободу! Но, клянусь, я заберу то, что мое по праву и то, что по праву ваше.

– Не о чем говорить! Хочет идти – пусть проваливает, – сухо проговорил Стейн.

Впрочем, это было уже не нужно – юноша направился прочь, вовсе не дожидаясь королевского дозволения.

Аарон шумно выдохнул, как только захлопнулась дверь. Он медленно вернулся за стол, сел, откинулся на спинку дубового стула и растер ладонями уставшие глаза.

– Всем хорош наш король, только не дитями своими и бабами, – горько усмехнулся Стейн, когда молчание стало невыносимым. Он произнес то, что сам часто слышал на улицах города.

– Я воспитал себе врага, – тихо проговорил Аарон. – Этот мальчишка – сама смерть. Все, кто клял меня и желал мне зла, преуспели в своих чаяниях. Должно быть, я слишком много убивал и Создатель наказал меня, послав это воплощение войны в мой род.

– Мы его воспитали, брат. Не ты один, – тихо проговорил Морган, усаживаясь рядом.

– Прикажите запереть все двери и ворота замка. И глаз с него не спускать.

Стейн хотел было передать слова короля стражникам, но вдруг почувствовать ярость. По обыкновению своему он, как и любой маг, владеющий огнем, был страшно вспыльчив, и если уж гневался, то особенно разрушительно. Это было на руку в бою, но при дворе доставляло одни лишь неприятности. Если бы он не вырос вместе с Брандами, то давно был бы выставлен из города. Жизнь ему бы сохранили только потому, что в Дагмере не было никогда ни виселицы, ни плахи.

– Ты даже не видишь, что замышлял твой сын, мечтая о прелестной Эйре, – ярость вырывалась из него, словно из кипящего котла. – Своими уступками и мягкостью ты пытался купить его любовь. Ты, именно ты, Аарон, не объяснил, что его королевская кровь – не обещает ему жизни, в которой он не услышит отказа. Ты дозволял ему все, словно этими дозволениями мог вернуть ему мать!