Кассиопея

Когда приходит преподаватель и начинается лекция, Чонхо утыкается в телефон, иногда что-то печатая, а Мингю так и тянет подъебнуть со словами «Че, с бабой переписываешься?», но он молчит только, не зная, чем занять руки. Чувствует иногда на себе изучающий взгляд с той стороны аудитории, где сидит Тэён, но не отвечает на него. Давит в себе внезапно проснувшееся любопытство и достает из рюкзака тетради с лекциями. Мингю листает их минут десять, вглядывается в чужой почерк, понимает, что у него другой совсем. Не может сдержать усмешку.

В конце лекции Чонхо подхватывает рюкзак, смотрит на Мингю напряженно.

– После последней пары жди меня у главного входа в кампус.

Самое время плюнуть чем-то вроде «Я тебе не корги твой, чтобы мне команды раздавать», но Мингю лишь кивает и отворачивается.

– Не говори с ним, – просит (предупреждает?) во второй раз Чонхо и уходит, а он не удерживается и смотрит ему вслед. Замечает, что провожает его взглядом не один – вместе с тремя девчонками из группы. Хмыкает, вспоминая мелкого Чонхо.

– Чего завис? Пойдем, пойдем, – подгоняет его Сонёль, когда Мингю начинает медленно убирать тетради обратно в рюкзак, – если опоздаем хотя бы на минуту, старая карга залепит нам крестики в табеле посещаемости.

Они бегут по коридору в сторону лестницы на второй этаж – Сонёль тянет Мингю вслед за собой, крепко ухватившись за рукав рубашки, чем изрядно нервирует, потому что ткань немного сползает, оголяя край татуировки, и он едва успевает натянуть рукав обратно на кисть. Мингю дико бесится внутри себя, но каждый раз, когда из него хочет вырваться поток брани, он вспоминает это вкрадчивое «Ты понимаешь?», и рот закрывается сам собой. Он понимает.

Надеется, что одного дня будет достаточно.

Но можно ли одним днем перекрыть несколько лет?..

– К слову, не думай, что я забыл о вашем приглашении в гости на ящик пива, – громко шепчет Сонёль, когда они вместе падают на скамейку в самом последнем ряду.

– О нашем? – искренне удивляется Мингю.

– Черт, забыл, что ты не по пиву. Ну, на ящик вина, короче. – Сонёль яростно шкерится за чьим-то затылком и пытается достать из рюкзака тетрадь, листки которой зажевала молния.

Мингю наблюдает за ним с безразличным лицом, а все внутри вопит настолько истошно, что вряд ли выйдет заткнуть в ближайшее время.

Все это – бред. Сон. Он спит и видит сон, в котором попал в другой мир, где небо сиреневое, где у него есть университетские друзья, с которыми он договаривается выпить на выходных, и где его жизнь не покалечена, а цветет лавандовым полем.

Что ты будешь делать, Ли Мингю?

Ли Мингю сжимает зубы так крепко, что больно челюсти, и достает из рюкзака одну из тетрадей. На середине открывает – где листы чистые. И пишет лекцию, почти не слушая преподавателя. Тезисно, обрывками, иногда дополняя своими мыслями.

Они с Мином не только с одного факультета, но и отделения. И факт этот змеей вокруг сердца закручивается и впивается зубами в артерию.

Яда только нет в крови почему-то.

В перерыве между второй и третьей парой, который оказывается длиннее, чем первый, Сонёль подхватывает Мингю под локоть и тащит на выход из универа, то и дело оглядываясь по сторонам, будто боясь, что их кто-то заметит.

– Ты только не бухти, окей? – шепчет он и ныряет за угол, едва они выходят из здания факультета; Мингю заворачивает следом и чувствует, как его брови теряются где-то на затылке, потому что Сонёль садится на корточки возле кустов, чуть спрятавшись за ветками, и начинает яростно щелкать зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету.

– А зачем так шкериться?

– Если старая карга увидит, нам кранты. А ну иди сюда, чего ты встал там? Внимание привлекаешь, – возмущается Сонёль, и из его рта валит дым.

– Ты уже давно совершеннолетний, зачем так париться? – коротко смеется Мингю и подходит ближе; плюхается на зеленую траву задницей и достает из кармана свои сигареты.

Сонёль смотрит на него, как на заморское чудо-юдо с тремя хвостами, и круглит глаза, забывая стряхнуть пепел, который падает ему на штанину. Мингю пожимает плечами и тоже закуривает, ленясь увернуться от чужого взгляда.

– Новый ты мне нравишься, – говорит наконец Сонёль и шумно затягивается, – всегда бы так.

Мингю глядит на него сквозь завесу дыма, который только что покинул его рот, и пытается представить, как выглядели отношения Мина и этого Сонёля. Были ли они просто знакомыми? Друзьями? Может, они так же близки, как Мин с Чонхо?

– Он все еще глаз с тебя не спускает, – говорит Сонёль, туша сигарету об траву и после пряча бычок в пустую пачку, которую предварительно достал из рюкзака. Ничего себе махинации.

– Кто? – не понимает Мингю.

– Да Тэён же. Про кого я еще могу говорить.

Он наблюдает за тем, как Сонёль прикуривает вторую сигарету, и медленно переваривает мысль о том, что человек напротив очень даже в курсе личной жизни Мина. Впрочем, чему здесь удивляться? С чего он вообще взял, что ему ближе всех Чонхо? Мин производит впечатление человека, у которого миллион и один друг. Легкий на подъем. Общительный. Яркий. Такой, каким сам Мингю никогда не будет.

«Новый ты мне нравишься. Всегда бы так».

– Ну, если ему так нравится на меня таращиться, то пускай, – пожимает плечами Мингю. Нет, правда, а что еще он может сказать?

– Вы так и не разговаривали? – вкрадчиво спрашивает Сонёль, не смотря ему в глаза.

– Нет, – честно отвечает он.

– И правильно.

После последней пары Мингю машет Сонёлю рукой и даже не чувствует, что делает нечто неправильное, – ощущение такое, будто он прощается со старым другом, с которым вместе с уроков сбегал. Ощущение странное, ощущение непривычное, но от него приятно покалывает в кончиках пальцев, что не так давно сжимали сигарету – ту самую, которая «ладно, давай по последней и пойдем».

Мингю смотрит в удаляющуюся ярко-красную макушку Сонёля, мнет в руках почти пустую пачку сигарет и думает, что, наверное, они правда с Мином довольно близки. Но близость эта совсем не та, что у них с Чонхо. Чонхо ныряет с головой, с настырным желанием проверить глубину – молча, сверкая темным взглядом. Сонёль же стоит на берегу, ходит по кромке и смотрит на гладь воды. Видит картину целиком. Но лучше всего – то, что на поверхности.

Даже жаль немного, что они больше не встретятся.

Он ждет Чонхо у главного входа минут пятнадцать и за это время успевает выкурить последние две сигареты. Ловит на себе взгляды проходящих мимо студентов, но даже не думает поменять выражение лица – раздраженное такое, недовольное. Все-таки ему пришлось стать корги.

Вторая сигарета на середине начинает неприятно горчить, и Мингю сплевывает себе под ноги, шмыгая носом. Поднимает голову и сталкивается взглядами с Тэёном. Рядом с ним – предсказуемо незнакомый парень со светлыми волосами. Симпатичный такой, с приторной внешностью. Всегда раздражали такие. Мингю смотрит на них и затягивается, чуть щуря глаза. Предполагает про себя, что к нему могут подойти, но даже не думает переживать по этому поводу.

Когда же Тэён делает шаг в его сторону, его загораживает Чонхо, появившийся как черт из табакерки. Мингю от неожиданности выдыхает дым прямо ему в лицо, но тот даже не думает поморщиться. Бросает только коротко:

– Идем.

И оглядывается через плечо предупредительным взглядом на Тэёна, который замирает и опускает голову. Мингю по очереди смотрит на обоих и закатывает глаза. Ему в этой пьесе роль не должна была быть отведена. Пусть в этой драме Мин варится, а ему… а ему вот новая пачка сигарет нужна.

На обратном пути они заходят в тот же 7-Eleven, в котором были вчера. Чонхо с хмурым лицом бросает в корзину штук шесть банок пива и накидывает сверху чипсами. Мингю за его махинациями наблюдает откровенно молчаливо, но у него не выходит удержаться от удивленного «О!», когда на кассе Чонхо просит три пачки сигарет.

Зачем три? Себе, Мингю и корги?

Едва они переступают порог, Чонхо вскрывает банку хайта и уходит в свою комнату. Мингю провожает его взглядом и смотрит на брошенный посреди кухни пакет. Вздыхает устало и поднимает его. Убирает пиво в холодильник, чипсы – кладет на стол, а пачки сигарет – рядом, выстраивая рядком. Куки тычется носом в его ногу и скулит. Мингю смотрит вниз на корги и опять вздыхает. Вот за что ему это все? Где он просил? Где подпись поставил, на каком блядском документе?

Он насыпает в миску корм и сидит рядом на корточках, подперев сжатыми в кулак ладонями лицо. Хочет проверить на телефоне прогноз погоды, но запоздало понимает, что вряд ли у него здесь ловит интернет. Хотя было бы смешно. Зарядки на телефоне осталось всего восемнадцать процентов. Скоро Мингю останется вообще без всего.

Пустая пачка сигарет Тэёна по-прежнему лежит с краю обеденного стола, не тронутая никем.

Он снимает блокировку с телефона и заходит в папку с фотографиями. Пролистывает их общие фотки с Тэёном, мелким Чонхо, Санхёном. Смотрит на фото, сделанное через два дня после выпускного в школе, на котором Тэён лезет с объятиями, а у самого Мингю недовольное лицо. Смотрит и улыбается тихо. А под сердцем тянет сладко-больно.

Но не потому, что безумно увидеть Тэёна хочется. А потому что-

– Ого, – выдает Чонхо, склонившись над ним, – если честно, они вообще не похожи.

Мингю подрывается с пола, выпрямляется резко и впечатывается Чонхо макушкой прямо в челюсть.

– Тебя кто просил подкрадываться? Сходи лучше собаку свою выгуляй. – Трет голову и прячет телефон в задний карман.

Чонхо чешет челюсть и громко отхлебывает пиво. Ставит банку на стол и молча уходит в коридор. Корги начинает яростно размахивать хвостом и бежит следом.

Минут двадцать Мингю сидит в звенящей тишине. Курит в окно, по пути открывая одну из банок пива. Мысль о том, что он уже второй день подряд живет на чужие деньги, немного веселит – особенно при том факте, что деньги принадлежат Чонхо, которого он в «Лотте Ворлд» водил когда-то.

Но то ведь был другой Чонхо? Или разницы нет?..

Небо за окном становится лавандовым.

Когда хлопает входная дверь, Мингю даже не вздрагивает – бросает окурок в окно и смотрит на то, как Чонхо спускает Куки с поводка. Наблюдает некоторое время за тем, как пес бегает вокруг обеденного стола, после чего переводит взгляд на Чонхо, который берет свою недопитую банку пива.

– Зачем надо было так реагировать?

– Про что ты? – Чонхо запрыгивает на стол и садится.

– Про Тэёна. Я уже понял, что относишься ты к нему откровенно хуево, но не ожидал, что… Забил бы ты лучше. Твой Мингю вне зоны риска.

Чонхо смотрит на него поверх поднятой банки пива.

– Мне было неприятно.

– Я понял, сказал же, – Мингю со вздохом возводит взгляд к потолку.

– Мне была неприятна мысль, что он может с тобой заговорить.

– Да что бы мне было с этого? Ему – возможно, а я чего?

На Мингю глядят колюче, колко как-то, аж на зубах стеклом хрустит, но он взгляда не отводит – ждет, что Чонхо скажет еще что-нибудь. И тот говорит:

– Мне была неприятна мысль, что он заговорит с тобой.

Мингю моргает, отпивает пиво и подпрыгивает на подоконнике, потому то Куки останавливается возле его ног и оглушительно громко чихает. Отличный ты момент подобрала, псина.