Кассиопея

6

Когда Мингю просыпается, то долго вслушивается в тишину, нарушаемую лишь тихими шагами Куки по кухне, и не решается встать с кровати. Он заснул на ней прямо так – в одежде, в которой ходил весь предыдущий день. На пледе, что сам накинул поверх чужой постели. Мингю лежит, смотрит на один из рисунков мультяшных сов, который маячит точно перед его лицом, и всеми силами старается не думать о том, что произошло ночью. Давит в себе воспоминания, но они продолжают мелькать картинками: дождь, балкон, сигареты, зеркало, Тэён. В обратном порядке. Снова и снова.

Мингю садится на кровати, разминает шею и глядит в окно. В комнате ужасно душно – воздух почти ложками черпать можно. Он поднимается, на ходу снимая рубашку и оставаясь в одной футболке, и открывает окно. В лицо бьет поток горячего и влажного воздуха с остаточным запахом дождя. На небе – ни облачка. Будет ли дождь сегодня?..

В дверь скребется Куки, и Мингю выходит из комнаты, яростно потягиваясь. Пес радостно наворачивает пару кругов вокруг его ног и бежит в сторону своей миски.

– Чонхо, ты пса вообще не кормишь? – громко спрашивает он, но ответа нет. – Чонхо? – В ответ опять тишина. – Ну и куда он свалил, – ворчит себе под нос Мингю, насыпая в собачью миску корм.

Он разглядывает каждый угол гостиной, прислушивается к звукам в ванной, думая услышать шум воды, в нерешительности останавливается перед приоткрытой дверью в комнату Чонхо. Раньше она всегда была плотно закрыта. Что ж, сам виноват, думает Мингю и заглядывает внутрь. Никого – только незастеленная кровать и две валяющиеся на ней рубашки, которые он приподнимает и пару мгновений рассматривает. Темно-синяя и красная. Жаль, у Мина не те же предпочтения. Мингю вешает рубашки обратно в шкаф и застилает кровать.

Он не знает, куда ушел Чонхо и давно ли. Часы на кухне показывают одиннадцатый час утра. Может, на пары? Почему тогда не заставил Мингю тащиться вместе с ним, как сделал это вчера? Чувствуя себя круглым идиотом, он смотрит на холодильник, весь сплошь и рядом пестрящий разными магнитами, в поисках какой-нибудь записки. Это глупо, правда. Мингю такие вещи чужды – он их просто не понимает.

А потом он чувствует себя еще большим идиотом, потому что находит в самом верху дверцы маленький планшет, на котором синим маркером аккуратно написано: «Вернусь к двенадцати». Без подписи. Чонхо не ушел молча – оставил ему записку.

Внутри шевелится что-то. Мингю смотрит на буквы, выведенные уверенной рукой, и немного, самую малость ломается. Вспоминает, как мелкий Чонхо вешал стикеры на его холодильник, пробираясь в квартиру, пока сам Мингю был в университете. Вспоминает, как у него выпросили код от квартиры, а он – поддался на эти уговоры, хотя подобные вещи вообще не в его правилах. «В холодильнике сундэ[9] и ттоккук[10]», «я сегодня опять у тебя ночую», «зайду завтра утром» – эти записки были похожи, но все равно разные каждый раз. А Мингю – Мингю их не выбрасывал никогда. Снимал и клал куда-то на верх холодильника. За год их скопилось столько, что можно было восстановить их общение по кусочкам, но это не было нужно, потому что Мингю и так хорошо все помнил. А записки сложил в маленькую коробку.

Взрослый Чонхо тоже записки оставляет. Но не на стикерах, а на планшете, с которого маркер стирается специальной щеткой. Мингю хочет сделать это – стереть, – но замирает на полпути и отворачивается от холодильника. «Мы похожи?» – спросил его Чонхо вчера. Да, блядь, похожи. И схожесть эта не только в том, что клубится дымом внутри.

Мингю долго стоит перед шкафом Мина. Не сразу решается заглянуть туда в попытках найти что-нибудь из одежды на смену. Мнется минуту, две, а после чуть не сплевывает себе под ноги – откуда все эти дурацкие переживания? Вот откуда? Он рывком открывает шкаф и смотрит на ряд кофт и кардиганов, которые пестрят яркими пятнами на вешалках. Мингю перерывает почти всю одежду, прежде чем находит легкий черный свитшот, у которого даже не сорван ценник.

В ванной он пихает рубашки – свою, ту, что дал ему Чонхо вчера, еще какие-то две (тоже Чонхо наверняка) – в стиральную машинку и, не глядя, выбирает первый попавшийся режим. Все это глупо так. Предельно глупо. Мингю смотрит на мокрые рубашки в пене, которые вертятся в барабане, и, наверное, уже не задается вопросом, почему занимается такой херней. Может, ему просто нужно чем-то заняться. Может, скучно. Может, он банально не может спокойно сидеть на месте в этой квартире, когда один.

Он мокнет под душем минут десять или пятнадцать. Или все тридцать. Время стекает вместе с водой в слив и исчезает. Бесполезно за ним следить уже. Как только начинаешь – грудь раздирает бессмысленное желание ухватиться за то, чего уже давно нет. А может. А если бы. А вдруг. Все тщетно. Мингю выключает воду, трет кожу сиреневым полотенцем почти до красноты – того и гляди фиолетовые разводы останутся. Находит свою щетку в стакане с другими двумя, хрустит миллион раз надломанным внутри, хрустит и не понимает. Ничего, блядь, не понимает. Ни взбалмошного дождя, который приходит, когда ему вздумается, ни запаха сигарет, к которому примешивается миндаль, ни зеркала, в котором напуганное лицо Тэёна, ни вопросов глупых, которые вчера голову переполняли, хотя должен был всего один, ни записок на холодильнике. И вот этого – этого тоже не понимает. Почему щетка не там, где он ее оставил – на раковине.

Пока он торчал в ванной, Куки растаскал корм по всей кухне. Сидит теперь посреди самодельного хаоса и радостно виляет хвостом. Мингю прячет лицо в полотенце и надсадно стонет. Понимает, что псу просто хочется погулять, но что он здесь может сделать? Он подметает рассыпанный корм и начинает гонять Куки метлой по кухне вокруг обеденного стола, даже забывая почувствовать себя идиотом. Бегает просто и трясет метелкой, обещая надавать псу по пушистой жопе.

Минут через пять он обнаруживает, что на рисоварке включен режим сохранения тепла. Внутри, до самого верха, – готовый рис, от которого валит пар, едва Мингю открывает крышку. Он делает кофе чисто на рефлексах и не особо анализируя свои действия – просто повторяет то, что делал Чонхо, – и накладывает себе полную тарелку риса, громко отпивая из кружки.

Кофе заканчивается быстрее, чем он успевает съесть две ложки. На середине тарелки Мингю заглядывает в холодильник, находит там соевый соус и банку пива. Смотрит долго на последнюю, а после машет рукой в никуда – мол, хер бы с ним, чему быть, того не миновать. Завтракать пивом и рисом, щедро приправленным соевым соусом, – это, конечно… весьма. «Пища богов», или как там Тэён любит говорить.

В начале двенадцатого Мингю подхватывает наполовину пустую банку пива, достает из стиральной машины рубашки, аккуратно расправляет и вешает на балконе в комнате Чонхо. Смотрит какое-то время в окно на Сеульскую башню, едва не закуривает. Решает, что дымить здесь без Чонхо как-то очень не очень. Раздосадованно отпивает пиво и замирает, потому что по всей квартире прокатывается противным звуком дверной звонок. Ему показалось? В голове уже звенит? Иначе никак.

Мингю выходит из комнаты и прислушивается. Вторая трель застает врасплох, и он подпрыгивает, едва не выронив банку пива. Наполовину высунутая из кармана пачка сигарет падает на пол. Он поднимает ее и подходит ближе к коридору. Третий звонок делится на череду коротких и начинает быть более назойливым. Что ему делать? Открыть? Сделать вид, что никого нет дома?

Это точно не Чонхо.

На четвертый звонок Мингю раздраженно цыкает языком и подходит к двери. Не додумывается даже в глазок посмотреть – распахивает дверь и упирается взглядом в незнакомого парня, который в этот момент как раз заносит палец, чтобы нажать на кнопку звонка в пятый раз. Мингю его не знает. Друг Чонхо? Сосед?

Парень, судя по всему, никаких стеснений не испытывает – проскальзывает мимо Мингю в квартиру, нырнув под его руку, упертую в косяк, и начинает снимать кеды.

– Нам надо поговорить, – говорят Мингю, а тот только и может, что хлопать глазами и сжимать в руках банку пива, понятия не имея, кто этот пацан и что ему от него нужно.

– Ты кто? – скоропалительно выдает он и подносит ко рту пиво, отхлебывает. Наверное, лучше было помолчать пару минут, но Мингю уже до самой сути себя заебался от барахтанья в этом круговороте чужой жизни, где не имеет права ни на что, кроме сигарет и вот – пива.

Парень замирает на пару секунд, ерошит светлые волосы и горько усмехается. Смотрит на свои кеды и вздыхает.

– Теперь будешь делать вид, что мы незнакомы, да? И вообще, – он резко вскидывает голову, – не рановато ли для алкоголя? Сонёль, конечно, говорил, что ты… а, блин, черт с ним, – он отмахивается так, будто прогоняет муху, жужжащую перед лицом, и идет в сторону гостиной.

Мингю с легким удивлением смотрит на то, как незнакомый паренек заходит в квартиру так, будто бывал здесь множество раз. Как опирается на спинку дивана и поджимает пальцы на ногах. Смотрит в пол куда-то и глубоко дышит, явно не решаясь начать разговор. Мингю стоит на выходе из коридора и уже совсем, совершенно ничего не понимает. Судя по всему, это знакомый Мина. И Чонхо тоже. Стоит ли сделать вид, что все окей и он примерно понимает, что этот чувак здесь делает? Пустить все на самотек? Молчать просто?

Что-то подсказывает Мингю, что если Чонхо застанет этого парня здесь, то будет не в восторге. Эта мысль визжит в голове тревожным звоночком, похожим на те, что резали тишину квартиры пару минут назад.

– Нам надо кое-что обсудить, – выдает парень.

– Ты это уже говорил, – кивает Мингю.

– До тебя не дозвониться.

– Дерьмо случается, – снова кивает Мингю и достает из кармана сигареты, предварительно натянув рукав рубашки поглубже на ладонь. Не утруждает себя даже тем, чтобы подойти к раскрытому окну на кухне, – закуривает прямо на месте.

Незнакомец поглядывает на него с откровенным непониманием и бесконечным сожалением, которое задыхается на дне зрачков.

– Что с тобой стало?

Мингю застывает на долю секунды, выдыхает дым. Усмехается надломлено и смотрит на этого парня в ответ. Понимает, что вопрос не ему адресован, а Мину, но слова эти все равно ударяют наотмашь по обеим щекам сразу.

– Что ты имеешь в виду?

– Твои волосы, – мгновенно отвечает, – серьги. Одежда эта. Куришь еще. Пиво с самого утра пьешь. Что с тобой? Ты не то что на себя не похож, ты… – Незнакомец поджимает губы и отводит взгляд.

– Давай без этого, – необдуманно огрызается Мингю, и ему даже не стыдно. – Зачем пришел?

– Поговорить.

– Я не идиот и услышал с первого раза. Говори.

На него смотрят подавленно, но все равно открыто и с какой-то надеждой. Мингю чувствует себя предельно неуютно под этим взглядом. Он затягивается в очередной раз и отпивает пива. По-прежнему не понимает, как подстроить себя под эту непонятную ситуацию и стоит ли притворяться кем-то другим. Как вчера, когда внутренности скручивало в узел от осознания, что кто-то взял и принял его-не-его даже абсолютно не тем.

– Поговорите, а. Пожалуйста. У меня больше нет сил находиться меж двух огней, – говорит незнакомец.