Фантазма. Любовь без точных координат

Глава 13. Ностальгия

Накейн

Я был немного удивлен тем, что моя невольная спутница держалась молодцом. У нас в деревне ее похвалили бы за стойкость, крепость духа и собранность. Несмотря на дурной характер и отвратительное воспитание, Эвалейла не закатывала истерики, не заходилась рыданиями, не вопила: “Я никуда не пойду”. Девушка прислушивалась к моим советам, но при этом вела себя как-то механически. Выполняла все, что на тот момент от нее требовалось, но молча, без благодарностей и обмена впечатлениями. Старалась избегать встречи со мной взглядом. Как будто стеснялась и стыдилась то ли моего присутствия, то ли своего нелегкого положения, весьма далекого от привычной ей веселой праздности.

После ужина мы решили лечь спать. Неизвестно, как долго на этой планете длится ночь. Может, мы только успеем смежить веки, как вновь наступит рассвет, а следом за ним придет изнурительная жара. Я уступил Эвалейле все, что у нас осталось от спасательного кокона и могло послужить уютной постелью. Принес ей еще один большой и мягкий плед. Но девушка, укутавшись от пронизывающего ночного ветра, сидела, обняв колени, и неподвижным, будто безжизненным взглядом, смотрела в незнакомое небо, где сияли чужие звезды. Три спутника планеты, самый близкий из которых был сине-зеленого цвета, а два других желтовато-белые, поднимались над лесом, выстроившись в ровный ряд как на торжественном параде.

Бади считал мотыльков и жуков, летящих на свет его дисплея. Костер мы погасили, чтобы не привлекал нежелательных любопытных гостей. Не хотелось бы, чтобы пока мы спим, над нами кружили недостаточно изученные ядовитые пушистики. Вдруг кто-то из нас резко повернется или забормочет во сне, а им это не понравится. На защиту дрона лично у меня надежды не было.

Я верил только в свои силы, а еще в то, что выдержка девушки в самые ближайшие дни не посыплется, как мелкие камешки с горы. Хотелось ее поддержать добрым словом, и в то же время не было никакого желания нарваться на колкость и грубость. Потому я украдкой краем глаза посматривал на нее, перекатывая в ладонях меховые катышки. Делал удобные стельки для девушки, чтобы великоватые ботинки не натирали ей ноги.

Вдали недовольно рычали спиногрызы, которым мы испортили свидание. Не в меру любопытная самка следом за своим ухажером тоже лишилась красивого густого меха. Звери получили хороший урок и больше даже не думали к нам приближаться. Из собранной пятнистой шерсти я решил скатать тонкий войлок. Все равно не мог уснуть, пока Эвалейла не зарылась в свое гнездо-кокон, присматривал за ней.

– Мы не знаем, как долго тут продолжается ночь, – избегая командного тона и резких слов, поторопил я все так же смотрящую на небо девушку. – Может, она еще короче здешнего дня. Мы не успеем отдохнуть перед трудным походом в горы, если просидим так до зари.

Взяв ее ботинки, я померил сделанные стельки и обрезал их маленьким складным ножом точно по размеру.

– Я не могу заснуть, – на удивление честно призналась Эвалейла, глянув на меня искоса. – Мысли разные лезут в голову. Беспокоят.

Я подумал, что за саму себя она вряд ли стала бы так переживать. Вот уж действительно, я представить не мог, что избалованная эгоистичная богачка может волноваться о ком-то, кроме себя любимой. Но по выражению ее лица и будто бы вновь остекленевшему взгляду было заметно беспокойство о тех, кто остался где-то там, далеко, и неизвестно, что с ними.

– Расскажи мне какую-нибудь маленькую историю вместо детской сказки на ночь, – попросила девушка. – Просто погуди над ухом. Не как зануда Бади. Мне нужно услышать что-то легкое для понимания, красивое и убаюкивающее. Ты говорил, что учился в школе.

– Да, и это были одни из самых интересных дней в моей жизни. Столько впечатлений! – я улыбнулся, вспомнив свои первые уроки. – По утрам, кроме выходного дня, все дети-школьники нашей деревни приходили ко двору старосты. У него жила огромная ездовая сороконожка. Ее кормили подгнившим сеном, очистками фруктов и овощей. Каждый ученик приносил с собой седло и прикреплял его к панцирю насекомого. Самые старшие и тяжелые садились посередине, а ребята помладше – ближе к голове или хвосту. Возница надевал на сороконожку прочную кожаную уздечку с железными кольцами, которая крепилась на острые жвала. Им чаще всего был внук старосты. Лучше всех других ребят она слушалась своего маленького хозяина.

Школа была в городе за крепостной стеной на вершине горы. Туда можно добраться только на ездовых насекомых, способных лазать по гладким каменным плитам. Помню, иногда нам становилась страшно, когда сороконожка быстро взбиралась по крутым отвесным скалам. Мы все были пристегнуты защитными ремнями к седлам, но все равно захватывало дух, казалось, мы вот-вот перевернемся и упадем. Из-под ножек насекомого летели песок и камешки. Путь в школу и обратно всегда был для нас маленьким приключением. На уроках мы, кроме основных наук нашего мира, учились выживанию в пустыне, защите от хищников, добыванию еды. С малых лет приобретали самые важные навыки.

– Интересно! – Эвалейле пришелся по душе мой рассказ. – Хотела бы я прокатиться на таком необычном виде транспорта, как гигантская сороконожка.

– Прилетай к нам на Данкор, и я тебя прокачу с ветерком, – с улыбкой пригласил ее.

– Я бы прилетела. Мне уже очень хочется посмотреть, как вы там живете, – надо же, она не назвала мой мир технически отсталой глушью, недостойной ее внимания. – Но сперва надо выбраться с этой планеты.

– Утром пойдем искать привидевшийся тебе город с башнями. Если он существует, там должна быть межпланетная связь, – я не стал продолжать тему, способную начисто у нас обоих отбить сон, решил ее сменить. – Расскажи о своих школьных годах. Вас там чему обучали, если это не государственный секрет ландриков, ой, то есть ландриан. А то мне любопытно.

– У нас были уроки, скучные до зевоты, – Эвалейла натурально зевнула, прикрывая рот рукой. – На них всегда хотелось спать, но это было нельзя. В школе – пансионе велось постоянное наблюдение за каждым учеником. После занятий мы расходились по своим комнатам, но и там не могли отлынивать от домашних заданий. За любое нарушение правил назначалось строгое наказание. Самым худшим для нас было лишение доступа к банковским счетам, социальным сетям и виртуальным играм. Помню, один парень из нашего класса схлопотал блокировку возможности играть на финансовой бирже. Это был настоящий крах.

– Разве школьники могут играть на бирже? – ее слова меня неприятно удивили. – Насколько я слышал, это азартное и рискованное занятие. Оно совсем не для детей.

– У нас, на Ландри, все школьники с младших классов играют на специальных детских биржах, – как о само собой разумеющемся поведала мне девушка. – Там проходят торги акций компаний-производителей товаров для детей и подростков. Ребятам, которые часто проигрывают на бирже или получают плохие оценки, грозит отчисление из нормальной школы. Их отправляют дальше учиться в школу неудачников. После нее невозможно получить высшее образование и устроиться на престижную работу. Неудачники получают клеймо на всю жизнь. Они вынуждены довольствоваться самой худшей работой с низкой заработной платой. Создать семью им разрешено только с такими же неудачниками или неудачницами, как они сами. Дети из неблагополучных семей крайне редко могут попасть в обычную школу. Все нормальные школы платные, а у родителей – признанных неудачников постоянно не хватает денег. Потому все мальчишки и девчонки, которым посчастливилось оказаться в нормальной школе, стараются хорошо учиться. Они постигают разные финансовые и биржевые хитрости, зубрят скучную тягомотину, только чтобы не получить клеймо неудачника. Иначе вся оставшаяся жизнь у них будет, считай, разрушена. Неудачники обречены влачить жалкое полуголодное существование в трущобах. Там свирепствует преступность и никому нет дела до защиты худшей прослойки общества. Пусть отбросы убивают друг друга и их становится меньше. Я мало что помню из того, чему нас учили. История, физика, химия… Все это зубрила на раз для контрольной, а после нее тут же забывала. Больше все я боялась провалить выпускные экзамены.

– Но почему? Твоя семья известна как одна из самых богатых в галактике. Разве родители не смогли бы купить тебе аттестат в случае провала?

– Представь себе, не факт, что у них бы получилось. Или им пришлось бы выложить все свое состояние до последнего ландрика, чтобы дочь не стала отверженным изгоем нормального общества. Государственная система образования настолько строга, что ее трудно обойти. Даже наличие очень и очень влиятельных связей в самых высших кругах не может стать гарантией…

– Ужасные порядки, – не сдержавшись, я прервал ее.

– Таким образом проводится отбор самых лучших, успешных, достойных граждан моего родного мира.

– Ваши правила похожи на бред сумасшедшего. Данкор их никогда не примет.

– По этой причине вы всегда будете ограничены в общефедеральных правах, – вспыльчиво напомнила Эвалейла.

Кто бы мог подумать… Вместо вечернего задушевного разговора у нас едва ли не политический спор получился. Этого только нам не хватало для полного счастья! И так отношения натянуты до предела. Но сейчас мы были лишь вдвоем и от нашей коммуникативности зависело все! А то, знаете ли, скучно становится торчать непонятно где, в какой-то дыре вселенной, не имея ни малейшего представления о том, как отсюда выбраться и найти путь домой.

– А тебе самой разве нравились эти порядки? – я решил подловить ее. – Когда ты была ребенком… Подумай, разве бы тебе не хотелось, как делали мы с ребятами, сбежать с уроков искупаться в городском пруду с фонтаном?

– Я о таком не думала, – Эвалейла заметно растерялась и, пожалуй, даже смутилась. – У нас все это было запрещено. Большой красивый фонтан на школьном дворе был огражден лазерной сеткой. Она до боли обжигала руки тому, кто их туда тянул. Мы плавали в бассейне только на спортивных состязаниях.

– А мы просто так плескались когда и как нам вздумается, – я еще немного поддразнил ее. – Вода в наших засушливых краях – большая редкость и ценность. В город за крепостной стеной она поступала самая чистая и прохладная, из высокогорного родника.

– И правда, нам пора спать, – девушка легла в импровизированную постель и попыталась плотнее завернуться в теплый кокон. – Только не смей ко мне приближаться! Я тебе напоминаю! Буду надеяться, что мне приснятся ваши данкорские горы, родники, фонтаны, крепости и ездовые сороконожки. Только бы не приснились спиногрызы. Их я не хочу видеть даже лысыми.

– Желаю приятных снов, – я постелил себе в два слоя плотный брезент, лег на него и укрылся пледом. – А ты, Бади, никуда от нас не улетай. Ты должен охранять своих друзей, пока они спят.

– Я буду на страже, – пообещал дрон, зависший высоко над нашим ненадежным, открытым всем ветрам убежищем.

Напрасно я думал, что быстро усну. Так сильно устал и напереживался при виде подкрадывающегося к девушке спиногрыза на берегу реки, что по всем ожиданиям должен был сразу же провалиться в глубокий сон. Вместо этого я поплыл куда-то вдаль, следуя бурному течению мыслей. Эвалейла давно уже мирно посапывала, улыбаясь во сне, а я все ворочался с боку на бок, то закрывая глаза, то снова открывая и пялясь в лесную темноту.