Книжный мотылек. Гордость

Вскоре к нам присоединился белокурый красавец Николя, герой моих детских фантазий. Правда с возрастом его кудри стали более темными и редкими, а вот в талии он, наоборот, раздался, и напоминал сейчас вальяжного и добродушного медведя. Его жена, Элен, чьи кудри, в отличие от мужа, не утратили ни пышности, ни белокурости, забавно переваливаясь при ходьбе, несла свой большой, беременный живот.

— Рауль, милый, — окликнула она моего сопровождающего, — ты не мог бы представить нас своей даме?

— Мы уже были представлены, — отозвалась я с улыбкой, — семь лет назад, на свадьбе Ксава. Я Амели, его сестра.

— Мой бог! — Ахнула Элен, и тут же пристроилась на стул рядом. — Так это Вы! А каких только невероятных версий мы не выслушали за это время — одна другой фантастичнее!

— Дорогая, — подал голос Николя, — надеюсь, ты не собираешься пересказывать юной мисс Дюбо полное собрание сплетен, кочующих по Веллингтонским гостинным?

— Дорогой, не занудствуй, — живо развернулась к мужу Элен. — Естественно не буду. Я перескажу ей только самые интересные!

Николя театрально вздохнул, а Рауль, я уверена, скептически поднял бровь, потому что Элен только фыркнула, и повернулась ко мне.

— Мужчины! Что они понимают?!

И пока я придумывала, как бы ответить потактичней, не задев чувства присутствующих мужчин, Элен, цепким взглядом заметив кого-то среди гостей, схватила меня за запястье.

— О боже! Он нас заметил! Мужайтесь, милочка, сейчас он придет знакомиться. Отнеситесь к этому, как к неизбежному злу.

— Кто? — Встревожилась я после такого предисловия.

— Крошка Билли-Билли… Впрочем, сейчас Вы сами все увидите.

Она была права — не заметить такое было невозможно. К нашей компании целеустремленно прокладывал путь улыбчивый блондин. Светлые пшеничные волосы чуть длиннее, чем принято, были с нарочитой небрежностью уложены вокруг ухоженного лица, черный фрак подчеркивалширокие плечи; черные бриджи до колен, белые чулки без единой морщинки, немыслимо голубой франтоватый жилет с серебряной вышивкой и белоснежный многоярусный галстук завершали картину. Мужчина был красив, более того — знал об этом, и сейчас нес себя по бальному залу с величавым достоинством. Николя чуть заметно поморщился, собственническим жестом кладя руку на плечо жены.

Впрочем, полюбоваться этим в высшей степени забавным зрелищем я не смогла — практически сразу моим вниманием завладел Рауль.

— Мисс Дюбо, не окажете ли Вы мне честь, позволив танцевать с Вами полонез и вальс?

— С удовольствием, — я дважды вписала в книжечку «Мистер Файн», получив наглядное подтверждение, что Рауль будет моим спутником и на торжественном открытии бала, и на обеде.

Пока я выполняла этот нехитрый бальный ритуал, блондин успел подойти к нам, и сейчас почтительно раскланивался с тетушкой и её знакомыми.

— Мистер Биллингейм, — услышала я голос тетушки. — Голубой?

— Под цвет глаз, виконтесса, — откликнулся тот красивым, бархатным голосом. — Правила — это же так скучно!

Рауль негромко, но выразительно фыркнул. Этого оказалось достаточно, чтобы блондин развернулся в нашу сторону, и я заметила, что глаза у него голубые, а брови и ресницы, вопреки ожиданию, темные и достаточно густые.

— Кажется, кое-кто настолько боится конкуренции, что поспешил занять все лучшие танцы? — снова улыбнулся незнакомец, глядя на книжечку в моих руках, и продолжил, не дожидаясь ответа Рауля, — Мистер Файн, не могли бы Вы представить меня Вашей прелестной спутнице?

Рауль слегка поклонился в ответ.

— Мисс Дюбо, позвольте представить Вам мистера Уильяма Биллингейма.

— Безмерно рад знакомству, — склонился над моей рукой мистер Биллингейм, и распрямляясь, словно невзначай, откинул со лба светлые пряди изящным движением головы. — Не откажите мне в смиренной просьбе танцевать с Вами вальс?

Я забрала свою ладонь из его пальцев, и чуть покачала головой, обозначая огорчение.

— Я сожалею, — вздохнула я, — этот танец уже обещан.

— Мисс Дюбо оказала мне честь быть её сопровождающим, — уточнил Рауль так, как будто это многое объясняет.

— О! — В голосе мистера Биллингейма проскользнуло удивление. — Тогда, возможно, мисс Дюбо позволит любоваться ею в любом танце на её выбор?

— Может быть… кадриль?

— С огромным энтузиазмом, если я буду танцевать его с такой прелестной дамой. Буду с нетерпением ждать танца, — мистер Биллингейм поклонился и устремился к новой жертве.

Я недоуменно проводила его взглядом.

— Не берите в голову, — хихикнула Элен, — он всегда такой. К нему просто надо привыкнуть.

И тут же, не меняя тона, потребовала:

— Милый, принеси мне сока. А то очень душно.

— Конечно, дорогая, — Николя коснулся губами её руки и обратился ко мне. — Не желаете ли чего-нибудь, мисс Дюбо?

— Чего-нибудь прохладного, — улыбнулась ему я, — и называйте меня Амели, в память о нелегких каникулах в нашем поместье.

— Я сам позабочусь о мисс Дюбо, — неожиданно подал голос Рауль, и присоединился к своему приятелю.

— Рыцарь, — хихикнула Элен, — Вы ведь нарочно его дразните, я права?

— Это выходит само-собой, — покаянно призналась я. — Ничего не могу с собой поделать.

— Могу Вас понять. — Совершенно неожиданно Элен стала очень серьезной, — я прошу Вас, не заигрывайтесь, пожалуйста-пожалуйста. При всей внешней холодности — мистер Файн глубокочувствующий, ранимый человек. Впрочем, обсуждать кого-то за его спиной — не слишком прилично… Да и к нам идет юная О’Коннор в сопровождении Упрямца Шеффилда.

Нэйнн, вернее Бринэйнн Киллкенни, маркграф Шеффилд оказался высоким, хорошо сложенным мужчиной с пронзительными синими глазами, тонким шрамом, перечеркивающим правую бровь и черными, тщательно уложенными кудрями. Впрочем, пара непокорных прядей уже выбилась из прически, вопреки всем стараниям куафера, и время от времени Нэйнн, совершенно по-мальчишечьи, сдувал их с лица. Темно-синий мундир с золотым шитьем и рядом сверкающих пуговиц выгодно отличал его от гражданских, которые могли позволить себе эпатировать окружающих разве что цветом жилета. А еще у Упрямца Шеффилда были бакенбарды — тонкие, аккуратно подстриженные и франтоватые, напоминающие остальным о том, что некоторые привилегии доступны только военным. Процедура представления повторилась — маркграф признался, что «весьма наслышан», я вернула ему комплимент, Элен со смехом отказалась от приглашения на танец, и выяснилось, что у Шеффилда при улыбке на щеках появляются ямочки. А когда я достала книжечку и вписала новую фамилию напротив контрданса, наши храбрые рыцари вернулись из дальнего похода с трофеями и вежливо раскланялись.

— Шеффилд! — Обрадовался Николя, держа перед Элен тарелочку с засахаренными фруктами. — Новый мундир? Тебя можно поздравить?

— О да! — Улыбнулся тот, снова продемонстрировав ямочки на щеках. — Я подумал, что зеленый не подходит под цвет моих глаз. Немного интриг, подковерной борьбы, а главное — терпения, и вот я в синем. Хотелось бы теперь не попасться на глаза Крошке Билли-Билли, иначе он решит, что стал родоначальником модного тренда, а я — его последователь.

— И все же ты лукавишь, — покачал головой Николя, когда мы отсмеялись. — Ты никогда не был тыловой крысой, как почему-то пытаешься нас сейчас убедить.

— Не стоит забивать прелестные головки наших дам всякой чепухой, — тут же возразил маркграф.

Николя попытался сказать что-то еще, но Рауль мягко положил ладонь ему на рукав, и Николя вернулся к фруктам и Элен, а Шеффилд и Рауль понимающе переглянулись. Я машинально отпила из бокала, что принес Рауль, и едва не закашлялась от неожиданности, обнаружив, что это шампанское.

Впрочем, как раз в этот момент меня перестало волновать и содержимое бокала, и то, что объединяло жениха Нессы и Рауля, потому что в зале появился распорядитель бала. Рауль ловко забрал у меня из рук бокал, отдал его проходящему лакею с подносом, помог подняться и повел на паркет, занимать указанное нам место. Праздник начинался.