Книжный мотылек. Гордость

Глава 15

Наверное, мне стоило ответить Раулю на его вопрос, попытаться что-то объяснить, но я не могла отвести глаз от двух молодых мужчин, что целенаправленно пробирались к нам через заполненный людьми зал. Близнецы Петька и Пашка, вернее Петер и Пауль Соло, младшие сыновья барона Хольм. Старшего их брата, Хана, я никогда не видела, но у кузины Сони его имя, почему-то, всегда вызывало нездоровое веселье.

Когда мы виделись в последний раз, близнецы хоть и были еще кадетами Императорской Академии, но уже приковывали к себе девичьи взгляды. Теперь же они стали настоящими франтами. Черные мундиры с обильной серебряной отделкой, смотрелись гораздо богаче того, что был на Рауле. Белые брюки придавали облику парадности. Каштановые кудри, в обычной жизни принимающие форму вороньего гнезда, сегодня были уложены волосок к волоску, бачкам была тщательно придана необходимая форма, но более всего меня поразили усы. Тоненькие усики, которые тоже были тщательно уложены и подкручены на концах. Смех удалось сдержать неимоверным усилием воли. И все же, когда Петер (или Пауль?) добрался до нашей компании, и попытался залихватским жестом в стиле исторических галафильмов подкрутить усы — я не выдержала, и позорно прыснула, уткнувшись носом в букет, и, в очередной раз пожалев, что веер так и остался в моем ридикюле, лежащем на диване рядом с тетушкой.

— Тетушка, позвольте представить вам Петера и Пауля Соло, сыновей барона Хольм с Татуина, друзей нашей семьи. — Начала я процедуру представления братьев заметно оживившейся тете Гасси. — Моя тетушка Агата Дюбо, виконтесса Сен-Мар.

Петер и Пауль синхронно склонили головы и устроили шутливую потасовку за право первому приложиться к тетушкиной руке.

— Милочка, ты и правда их различаешь? — Казалось, внешняя похожесть братьев Соло немало позабавила виконтессу.

Я уже было хотела признаться, что после долгого перерыва, вот как сейчас, мне требуется некоторое время, чтобы понять, кто из братьев — кто, но Петька меня опередил.

— Увы, из всех наших знакомых только Амели и её кузина Соня способны отличить нас с первого взгляда.

Рауль, про которого за радостью встречи я почти позабыла, хмыкнул, и Петька с Пашкой тут же восприняли это как сигнал, чтобы обменяться с ним оценивающими взглядами. Я только вздохнула про себя, решив, что надо как-то сгладить возникшую напряженность, как Рауль меня опередил.

— Мы представлены, — сухо уведомил он. — Мое почтение, господа.

Под бравурные звуки марша поклон у всех троих получился на загляденье, прямо хоть в учебники по этикету заноси — ничего лишнего, никаких вольностей, но на секунду я явственно услышала треск наэлектризовавшегося от их взглядов воздуха. Призвать разыгравшееся воображение к порядку мне удалось не сразу. Увы, приходилось признать — симпатии между братьями Соло и Раулем не случилось.

Бурные аплодисменты, свидетельствующие об окончании марша, разрядили обстановку и позволили переключить внимание на оркестр, и, конечно же, на маэстро Натана, который кланялся не менее артистично, чем дирижировал залом. Отвлек меня Петька вопросом, заданным неожиданно витиеватым слогом:

— Мисс Дюбо, позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на котильон?

— Да, конечно, — удивленно отозвалась я, принимая его официальный тон и открывая бальную книжечку, в которой, к моему тайному огорчению, не было ни одной записи. — Какой из котильонов вы, мистер Соло, предпочитаете?

— Ближайший, — неожиданно хитро улыбнулся мне Петер, и подставил руку. — Поторопимся, ma chère.

К моему огромному облегчению, никак не дававшаяся мне сложная система расстановки танцующих на императорском балу, оказалась головной болью не столько танцоров, сколько распорядителей — нам с Петькой не только указали необходимое место на паркете, но и проследили, чтобы мы заняли именно его. На этом неожиданности от братьев Соло не кончились — как только мы развернулись друг к другу для поклона, Петька с невозмутимым видом заметил:

— Птичка просила передать тебе привет.

Клянусь, в этот момент я бы так и застыла в книксене, если бы Петька, с улыбкой, не потянул меня за руку, заставляя встать.

«Петька все-таки голова», — думала я, кружась в вальсе с участником моего первого и единственного подросткового бунта. — «Вальсовый котильон „с выбором“ — отличная возможность переговорить без посторонних ушей». Танцевать с Петькой оказалось на удивление комфортно и легко — без сомнения в танце ведущим был он, но танец с ним был скорее равноправным партнерством. И да, этот вальс существенно отличался от вальса в Лукоморье, который я старательно пыталась забыть.

Наконец распорядитель подал команду остановиться, и мы, довальсировав до нашего места, остановились в ожидании. Правила этого котильона были просты — пара, оставшаяся в круге, разбивалась, и дама выбирала кавалера, а кавалер — даму, из которых составлялась вторая пара. Сделав вместе тур вальса, пары расходились — предыдущие выборщики возвращались на свои места, а оставшиеся в круге, в свою очередь, делали новый выбор. Единственное, что требовало внимание — не выбирать уже танцевавших людей, таким образом, рано или поздно тур вальса с незнакомцем или незнакомкой делали все. Первый выбор нас не коснулся, и мы с Петькой получили прекрасную возможность поговорить.

— Ты видел Соню? Когда? Как? — Я понимала, что со стороны мы с Петькой, перешептывающиеся с широченными улыбками, выглядим должно быть странно, но ничего не могла поделать. Радость от встречи со старыми знакомыми, весточка от кузины Сони, молчание которой, не смотря на мое бравирование, оказалось достаточно болезненным — все это рвалось наружу, сквозь светскую маску, которую было просто невозможно удержать.

— Мы летали на Кериму, — отозвался Петька. — Изначально мы летели на Кериму для того, чтобы увезти Соню домой. Её муж решил, что так будет лучше.

— Муж хотел её отослать? Одну? — Опешила я. — Что за бред? Он её совсем не любит?

— С чего ты взяла? — Удивился Петька. — Наоборот. Да я боялся, что на них глядючи, кариес заработаю — такой сироп! Зубы сводило!

— Тогда тем более не понимаю! — Возмутилась я. — Да расскажи ты толком!

— Ну, Сай, муж её, боялся за её безопасность, вот и настаивал на отлете.

— Тогда почему она осталась? И почему он не мог улететь с ней? Что-то изменилось? Ей там больше не опасно?

— Погоди, не все сразу, — взмолился Петер, и тут судьба в виде «водящей» дамы оказалась к нему благосклонна, и Петька отправился в круг, бросив на меня выразительный взгляд.

Оттанцевав положенные фигуры, Петер, не мудрствуя лукаво, выбрал меня, шепнув, что «быстренько отстрелявшись мы выгадаем еще несколько минут на то, чтобы поговорить». Я была не против: очарование императорского бала — очарованием, но узнать про Птичку «из первых рук» было гораздо важней и интереснее. В партнеры мне достался приятный, но незапоминающийся молодой человек, который тут же убрал левую руку за спину, так что я вынуждена была лишь касаться его плеча одной рукой, а другой поддерживать юбку. Месье Анатоль называл такое исполнение вальса «пансионерским», и считал его подходящим только совсем юным выпускницам закрытых учебных заведений, в силу воспитания слишком трепетно относящимся к соблюдению этикета. Мне же эти два тура вальса, до выбора и после, более всего напомнили акробатический этюд, и я с трудом дождалась, когда молодой человек вернет меня на мое место рядом с Петером.

— Итак? — Требовательно спросила я, проводив случайного кавалера глазами.

— Итак, — вздохнул Петька. — Понимаешь, в чем дело…

— Не понимаю, — тут же согласилась я. — Но если ты объяснишь подробней…

— О боже! — Петька картинно, но негромко застонал. — Дело в том, что Соне там действительно опасно. Но, как выяснилось, её отлет может повлечь всякие негативные последствия для жизни её мужа. Короче, если она улетит — он умрет.

— Его убъют? — Ахнула я, тут же принимаясь соображать, к кому из Старших Лисси я могу сунуться с этой информацией, и почему они не вмешиваются в происходящее.

— Да! Нет! Не совсем! — Петька, имеющий привычку встряхивать кудрями, с трудом удержался от этого жеста, видимо вспомнив об укладке и страданиях куафера над ней. — Мил, там все сложно, долго объяснять. Мы с Пашкой обязательно нанесем тебе визит «как большие», и расскажем подробности. Пока диспозиция такова, что Соня осталась на Кериме. Видишь ли, она почему-то очень сильно привязалась к этому драному песчаному коту, который по дурацкому стечению обстоятельств стал её мужем.

— Петька, да ты ревнуешь? — Я не поверила своим ушам.

— Самую малость, — даже не стал отпираться тот. — Не то, чтобы Сонин образ был запечатлен в моем сердце, и я красиво страдал по ней при полной луне… Ну, или некрасиво при свете солнце… Но когда вдруг появляется какой-то хмырь, и выясняется, что у него появились права на твою хорошую подругу — это достаточно болезненно… Пусть даже вас и не связывает ничего больше детских шалостей и виртуального общения.

На этом разговор был прерван распорядителем — котильон заканчивался, и мы с Петером, влившись в общее движение, сделали завершающий тур вальса. Когда мы возвращались к тетушке, я с удивлением заметила, что она осталась в одиночестве.

— Кого-то ищешь? — Нагнувшись почти к самому уху, тихо выдохнул Петер. — Неужто Пашку?

— Не делай так! — Возмутилась я, и решила, что прямо сейчас вооружусь веером, чтобы иметь управу на нахалов.

— Как? Вот так? — Невозмутимо осведомился он, снова обдав мне щеку теплым дыханием. Но, получив в ответ мой возмущенный взгляд, отодвинулся на приличествующее расстояние, и принялся объяснять. — Мил, это Императорский бал. Все кавалеры обязаны танцевать, хотят они того или нет. В каждый полк, расквартированный в Веллингтоне, чтоб ты знала, приходит разнарядка — сколько человек обязано протирать подошвы на паркете. Вот мы с Петькой, как самые молодые, и прозябаем по балам. Разве об этом мы мечтали?

Под это пафосное заявление мы добрались до диванчика, на котором восседала тетушка, и я, опустившись на сиденье рядом, скользнула взглядом по толпе. С разных концов зала к нам пробирались Рауль и Пашка. В самый последний момент Петька хитрым маневром оказался на пути у Рауля, и пока они, сквозь зубы, приносили друг другу извинения, Пауль беззастенчиво воспользовался преимуществом.

— Мисс Дюбо, сделайте меня счастливейшим из смертных, согласившись станцевать со мной следующий мэггот.

Это была такая детская, смешная выходка, что я, с трудом подавив очередную улыбку, бросила на Пашку укоряющий взгляд и открыла бальную книжечку, чтобы тут же услышать спокойный, даже холодный голос Рауля:

— Мисс Дюбо, не окажете ли вы мне честь танцевать с вами вальс?

О, это был достойный выпад, и в негласном соревновании братьев Соло и Рауля, на мой взгляд, счет стал ничейным.

Пауль не повел и бровью, предложил мне руку, и повел меня на паркет, куда уже стекались первые определившиеся пары. Я успела заметить только, как Петька и Рауль обменялись взглядами, поклонились тетушке и отправились в противоположные стороны приглашать на танец дам.