Тихоня (СИ)

Глава 12

Почти час девушка лежала, тихо посапывая, и умело изображая сладкий сон, пока не услышала, как выровнялось дыхание мужа, и прорвался сквозь него сначала легкий всхрап, а потом и сердитый зубовный скрип. Ведьминское зелье вынуждало подавленную память днем спать, но ночью она просыпалась и заставляла жертву заново переживать все обрушившиеся на нее беды и несчастья.

Эста решительно стерла невольно проступившие от жалости слезы, осторожно выскользнула из-под плаща и неслышной тенью прокралась к мужу. Он согрелся во сне и раскинул руки, сдвинув плащ, но сестре тишины пришлось применить все свои таланты, чтоб отыскать в карманах и стащить небрежно сложенную записку Зоралды.

Так же неслышно она ушла подальше от костра, пользуясь тем, что еще не закончилось действие ночного глаза и, засветив крохотную свечку, поднесла к глазам бумажку. Торопливо прочла, неверяще помотала головой, прочла еще раз и, с ненавистью оглянувшись на далекий стожок, пожалела еще раз, что Змей расправился с гадиной сам. Хотя, теперь было предельно ясно, что он просто не мог не попытаться это сделать. Любой нормальный мужчина на его месте озверел бы сразу, а он сумел прочесть эту гадость и смолчать, ничем не показав ни ведьме, ни жене своих эмоций.

Эста с нежностью оглянулась на спящего у костра Змея и остро пожалела, что не может сейчас даже просто прижаться к его сильному плечу, рассказать, какой он замечательный и как она сильно любит своего зайчика и гордится его выдержкой.

И постарается сделать все возможное, чтоб Даг не поверил записке мстительной твари и не отправился зарабатывать, продавая себя состоятельным дамам. Ведь Змей потом всю жизнь будет сам себя презирать, если, вернув память, осознает, что по приказу ведьмы ублажал за деньги немолодых вдовушек, старых дев и ищущих пикантных развлечений знатных госпож.

Вернуть проклятую бумажку в тот же карман было проще, чем найти, и хотя Эста предпочла бы порвать ее в клочки и сжечь в костре, пришлось положить инструкцию на место. Потом девушка так же осторожно скользнула на свою жёсткую постель и приказала себе поспать, утром им предстоял нелегкий путь.

Проснулась она оттого, что завозился и поднялся Змей, но виду не подала, лежала, наблюдая сквозь ресницы за тем, как он умело раздул почти угасшие угольки, бросив в них горсть сухой травы, добавил сучьев и отправился умываться.

Умывался он так долго, что Эста успела написать письмо Тмирне, сидя на жестком песке и с сожалением поглядывая на стоящий всего в сотне шагов от костра стожок соломы. Девушке еще ночью хотелось намекнуть Змею на возможность устройства удобной постели, но узнав, что у него ранена рука, она порадовалась, что смолчала. Закончив с отчетом, Эста привела в порядок свою одежду и лицо, поднялась с места, отряхнула плащ и накинула его на плечи. А затем, не выдержав, решительно отправилась искать спутника.

Змей нашелся за камышами, на мелководье. Он ловил рыбу, ловко бросая в гулявших возле его ног рыбин кинжал, привязанный за кольцо в рукоятке подозрительно знакомым тонким шелковым шнурком. Похоже, граф нашел его в карманах ведьмы, а та чуть раньше утащила из мешка Эсты, который считала своим трофеем. Интересно, а не было ли у ведьмы пирамидки или лишних капсул?! — Задумалась девушка, наблюдая, как ловко муж потрошит пойманную рыбину, привлекая брошенными в воду внутренностями новую добычу.

— Что стоишь?! — вместо приветствия колко осведомился Змей, и приказал, — Умывайся и иди жарить рыбу.

— Я думаю, — сообщила ему тихоня, и не собираясь двигаться с места, успеет еще пожарить его добычу, дело нехитрое, — ты давно смотрел на себя в зеркало?!

— Не помню, — равнодушно пожал он плечами, и не подозревая, какой болью отдались в душе Эсты эти простые слова.

— Тогда я положу вот тут на камушке свое зеркальце, — проглотив комок, дружелюбно улыбнулась тихоня, — а ты посмотри. Только не забудь потом принести его мне.

— Не забуду, — грубовато буркнул Змей, и съязвил, — ведь его подарил благодарный и знатный пациент.

— Нет, матушка, — не стала лгать Лэни, плеснула горстку воды себе в лицо, промокнула платочком и, прихватив рыбу, направилась к костру.

Возле стоянки она первым делом подбросила в костер дров, и, пока они разгорались, достала соль и посолила рыбу изнутри. После этого поставила с двух сторон костра по две рогатины, проткнула каждую рыбину в двух местах длинным прутом и повесила над угольями книжкой, спинками вниз.

После этого ей осталось лишь следить за огнем, чтоб нигде не пригорело и прожарилось равномерно.

— Хорошо пахнет, — отметил вернувшийся с покрасневшим от воды и мочалки из лыка лицом Даг, свалил в сторонке еще несколько рыбин и уставился на Эсту, — а ты хорошенькая.

Девушка загадочно улыбнулась, сегодня ей нужно выглядеть такой, и пусть потом муж попробует ее обвинить, что она кокетничала с первым встречным незнакомцем! Она-то ничего не забыла из их прошлой жизни. Хотя и Даг не забыл… и Эста очень надеется разбудить эту память как можно скорее, иначе ей не удастся отвести его домой. В записке Зоралды есть предупреждение, что Хорька ищут дознаватели столицы и больших городов и потому ему нужно держаться подальше от тех мест. А еще приписочка, что он не доверят людям, особенно женщинам, потому что его жестоко предала любимая жена.

Лэни ждала, чем Змей закончит комплимент, но он, как видно, счел его достаточной наградой за приготовленный ею завтрак. Проткнул рыбий бочок веточкой, лизнул ее, одобрительно кивнул и ловко снял прутики с рогулек.

— Соль откуда?

— Всегда с собой ношу, — показала тихоня кожаный кисетик, затягивающийся так туго, что можно было не опасаться после проливного дождя остаться без соли.

— Это хорошо, тогда присоли остальную рыбу не жадничая, пожарим позже, если не найдем деревни. Хотя, судя по соломе, она недалеко, лиги три-четыре, не более.

Говоря это он ловко снял рыбу на принесенные из речки листья кувшинки и, выдав Эсте ее долю, накинулся на еду.

— Я все не съем, — глядя на его аппетит, тайком вздохнула девушка и поделила свой завтрак пополам, на самом деле не ест она по утрам так много, даже несмотря на вчерашнюю голодовку.

— Как хочешь, — Справившись со своей рыбой, Даг забрал и ее, — но как проголодаешься, скажи. Остановимся и пожарим остальное.

— Спасибо, — тихоне было приятно, что муж заботился о ней как раньше, но он фыркнул и равнодушно добавил:

— Я сегодня какой-то голодный, как будто три дня не ел. Наверное, это после сбитого перехода. Но сразу наедаться нельзя.

После завтрака монашка настояла на необходимости перевязки, и Дагорд сдался почти без сопротивления, вручив ей в благодарность кольцо, украшавшее ранее палец ведьмы. Эста с деланной наивностью повосхищалась красивым камушком, и горячо поблагодарила спутника, не собираясь пока объяснять, что вряд ли Зоралда постоянно носила бы обычную побрякушку. Кто угодно, только не она, и значит, это кольцо, как и все остальные вещи снятые с тела ведьмы, должны сохраниться до того момента, как тихоня сможет передать их матушке. Уж та сумеет проследить путь каждого украшения.

Собрались они быстро, пока Змей вытрясал свой плащ и обувался, Эста достала один из мешков, приметанный к подкладке юбки, сложила туда рыбу и отдала протянувшему руку мужчине. И не думая задаваться вопросом, почему он так поступил, убежден, что это не женская работа, таскать багаж, или просто считает улов своей собственностью.

— Куда? — осторожно поинтересовалась Эста через полчаса, выйдя вслед за широко шагавшим Дагом на тракт.

— Туда, — уверенно показал он на юг, и девушка не стала возражать.

Во-первых, Змей хорошо помнит, что должен держаться подальше от столицы, а во-вторых, как известно, у всех лишенных памяти сразу заметно усиливается чувство самосохранения и интуиция. Ну и наконец, Лэни сейчас все равно, куда идти, лишь бы вместе с ним.

Потому что есть несколько деталей, которых он не заметил, зато поняла она, и теперь очень хорошо понимает, насколько подлой и мерзкой была Зоралда. Ведь как бы Змей не повел себя в своем новом обличье выпив ее зелье и прочтя инструкции, позора и насмешек ему не избежать. Слишком он известная личность, чтоб никто не узнал после того, как граф умоется, а о том, чтоб умыться ему пришлось, ведьма позаботилась очень хорошо. Как и о том, чтоб Эсты в этот момент не было рядом с мужем. Вот теперь, после тщательного обдумывания всех выясняющихся деталей последней интриги герцогини, Лэни могла поклясться чем угодно, что для нее у ведьмы или не было капсулы, или была с настройкой в совершенно другое место. Да и инструкции она наверняка приготовила для тихони самые пакостные, не зря же оставила ее напоследок, как желанный десерт.

Хотя и Арвельду тоже не позавидуешь, а уж куда отправились с мешками Кэнк и его помощники, даже угадать невозможно. И всем им требуется помощь, а для этого нужно как можно быстрее добраться до места, где есть почтовая пирамидка или башня. Но, несмотря на все это, вначале она истратит еще несколько минуток на любимого, просто не может оставить его в подстроенной ведьмой ловушке.

— Хор, а можно тебя спросить?

— Хорь, — не оглядываясь и не сбавляя шага, поправил он.

— Хор, — упрямо повторила Лэни, — я по поводу твоего лица.

— Тебе оно нравится? — самодовольно ухмыльнулся Змей, наградив спутницу наглым взглядам.

— Да, — спорить с непреложной истиной тихоня не собиралась, — но дело не в этом. Я же почти травница… а мы всегда смотрим в лица людей. Многие болезни, прежде чем проявится в полной мере, оставляют след на лицах. Мешки под глазами, одутловатость, впавшие щеки — это только самые яркие признаки.

— И какой признак у меня? — беззаботно поинтересовался граф, но шедшая за ним Эста не могла не заметить, как напряглась при ее словах его спина.

— Ты в большой опасности, — очень серьезно ответила монашка, — настолько большой, что прятал свой настоящий облик. Вчера на твоем лице была искусно сделанная личина, но ты ее нарушил, когда умывался. Я не знаю, от кого ты скрываешься, мне неинтересно, зато мне кажется, что этот сбившийся перенос как-то повлиял и на твою память. Почему ты снова не замаскировал лицо? Вдруг, как только ты придешь в деревню, окажется, что тебя разыскивают за кражу драгоценностей или совращение дочки знатного господина?

— А тебе какое до этого дело? — грубо рыкнул Змей, отлично понимавший, что она права.

— Ну как это какое?! Я вместе с тобой уже полдня, отдала тебе свой кинжал и ночевала рядом у костра! По-твоему, это неважно?! Да если окажется, что у тебя слава обольстителя или вора, мне потом в жизнь не поверят, что мы оказались вместе случайно! И тогда уж не видать мне ни богатых пациентов, ни собственного мужа! — Возмущенно выпалила девушка, подождала несколько мгновений и горько всхлипнула.

— Я сам не знаю, почему я ходил в той личине, — мрачно сообщил Змей, выдержавший это всхлипывание всего минуту, не более, — и ты права, травница, с памятью у меня какой-то непорядок. Вот помню, что у меня есть жена, и помню, что она мне изменила, а что я делал, когда это узнал, припомнить не могу. И почему не выгнал из дома ее, а ушел сам, тоже не помню. Поэтому еще раз повторяю, как только увидим деревню — идешь туда одна. А я посмотрю… что делать.