Поступь Тьмы

17

В детстве мне казалось, что дед временами даже похож на живого и чувствующего человека. На человека в принципе.

Нет, ко мне он теплоты не проявлял, но вот к своему сыну — моему отцу — Бьерну Валборгу явно питал если не любовь, то как минимум искреннюю привязанность. Они оба были натурами увлекающимися, оба грезили непокоренными вершинами и одинаково, до фанатизма, бредили наукой. Особенно если эта наука могла принести им лично огромный кусок власти и могущества.

Так что, может, в сыне дед видел лишь свое отражение, и запомнившиеся мне из детства проявления добрых чувств — не что иное как себялюбие, но не все ли равно? Итог один: они вдвоем додумались до того, до чего додумались. А мама, как преданная жена и ассистентка, отправилась на поиски небывалой силы вместе с отцом.

Там-то они и сгинули в компании тщательно отобранных исследователей-фанатиков. И мало кто знает, что именно от места, когда-то ставшего целью их путешествия, вскоре расползлась во все стороны кишащая чернью Тьма.

Но сейчас не об этом, а о деде и его гипотетической человечности.

Я помню первые дни и месяцы после исчезновения родителей и помню, как постепенно вера на его лице сменялась сомнениями, а потом и чем-то похожим на скорбь. И наконец, отчетливо помню тот миг, когда и на меня дед стал смотреть иначе: не как на маленькое никчемное существо, которое надо сохранить в целости, чтобы сын по возвращении не расстроился, а… как на полезную в хозяйстве вещь. Он уже тогда, тринадцать лет назад, знал, что со мной сделает. И только я пребывала в блаженном неведении, пока под горлом не защелкнулся невидимый ошейник.

Я и сейчас его ощущала. Он сжимался все туже и туже, до хруста позвонков, до хрипов в легких, а я не могла пошевелить даже пальцем, чтобы хоть как-то ослабить давление.

— Я же предупреждал, что никто не должен знать, — сетовал вполне себе человечный дед из далекого прошлого, умеющий сопереживать. Глаза его, выпуклые и слезящиеся, как у больного пса, лучились пониманием. — На вот, выпей.

И мне в губы ткнулся стеклянный край стакана. Противно звякнул о зубы, наклонился, заливая в глотку что-то густое, кисло-сладкое.

— Не работает, — произнес… совсем не старческий голос, и морщинистое лицо деда подернулось дымкой.

— Не мельтеши, Леннарт, — ответил кто-то еще, — она пока даже не проглотила. Спазм какой-то жуткий, аж вены вздулись…

— Так помоги ей, кретин!

— Не ори на меня! Я тут на добровольных началах…

Второй продолжал ворчать, но, кажется, все-таки помогал, потому что вскоре горло расслабилось, пропуская и густую жижу, и живительный воздух. Я особо яростно захрипела и выгнулась, чувствуя, как хрустят свежесрощенные кости.

Хорошо же меня поломало…

Боли не было, а проглоченное пойло очень быстро прояснило разум, окончательно развеяв невесть откуда взявшийся образ деда. Я попыталась открыть глаза… и не смогла.

— Вроде все, — с сомнением протянул мой целитель. — Теперь проспит часов пятнадцать и будет как новенькая. Даже странно… это точно была Выжималка?

— Да.

— А ты видел, кто?..

— Нет.

— Ну значит, повезло, и он что-то напутал. Выгоранием тут и не пахнет.

— Угу, напутал. — Теперь я узнавала голос Леннарта, и веры в путаницу в нем не было от слова «совсем».

Если б я могла двигаться и говорить, то всячески бы его поддержала. Да, это была Выжималка, и нет, нападавший ничего не напутал, и окажись на моем месте кто-то другой, его бы выжгло досуха.

Вот только вряд ли на кого-то другого могли напасть в стенах института, еще и так нагло воспользовавшись полузаконным плетением из арсенала военных. Неизвестный знал, что я не пострадаю — по крайней мере, магически? Или, наоборот, рассчитывал на летальный исход? Проверка или убийство?

Мыслить становилось все сложнее, и чем проще было дышать, тем глубже я проваливалась в туманную мглу. И голоса теперь звучали как сквозь вату, теряя по дороге половину слов.

— …оставил… утром выпьет…

— …клятву…

— …чтоб тебя, Леннарт, я не трепло…

Потом сила в груди встрепенулась, откликаясь на вспыхнувшую рядом магию, и снова улеглась уютным клубком.

— Доволен?

— Спасибо… отплачу…

— Ну тебя…

Шаги прогромыхали будто прямо в моей голове. Там же хлопнула дверь, и все стихло. Я уже решила, что осталась одна, когда щеки вдруг что-то коснулось, и окончательно уплывая в сон, я успела услышать:

— Во что же ты вляпалась?

Вот и мне интересно. Во что?