Поступь Тьмы

28

Пожалуй, тьмагам повезло чуточку больше чем мне: они услышали эту историю почти в хронологическом порядке, тогда как я собирала общую картинку по разрозненным кускам, записям родителей и их сподвижников и собственным открытиям, сделанным во Тьме.

Итак, я прожила там два с половиной года, хотя началось все еще десятью годами ранее, когда мне не было и шести. А может, через год после моего рождения, когда дед и отец обнаружили одно малоизвестное и забракованное научными кругами исследование истоков магии.

Согласно ему, боги даровали людям силу не сразу, а лишь убедившись, что те ее достойны, и вот тогда-то в самых разных уголках мира пробились из земли Источники. Они были скрыты от человеческих глаз, но всякий, кто жил поблизости, вскоре обнаруживал в себе неожиданные способности. Шли годы, века, магов становилось все больше, и сила окончательно прижилась в хрупких телах, стала такой же их частью, как любой внутренний орган. И тогда Источники один за другим закрылись за ненадобностью, почти никем так и не замеченные.

Автор исследования, дальний потомок того, кто все же узрел один из Источников, был уверен, что те не запечатаны намертво, а просто спят, как древние позабытые артефакты. И если вскрыть хотя бы один, есть шанс преодолеть текущую планку резерва и потенциала. В разы преумножить дарованное богами.

В общем, нетрудно догадаться, что старший и младший Валборги, бредящие могуществом рода и славой первооткрывателей, загорелись этой идеей.

Они поднимали архивы, искали самые старые упоминания «демонов» — так испуганные соплеменники называли первых магов — и вскоре выяснили, что когда-то людям пришлось покинуть Отерскую Пустошь (тогда она пустошью не была), потому что демонов там стало слишком много, да и природа вела себя странно.

«Сверкали молнии ясным днем, зимой пробивались из-под снега огненные цветы, а лето и осень приносили такой урожай, что хватило бы накормить тысячи тысяч, но вкушать сии дары демонов решались только самые отчаянные».

В общем, вывод напрашивался сам собой: Источник в тех краях был, и очень мощный.

В первую экспедицию отец с дедом отправились вдвоем. Наверное, и мама бы увязалась с ними, если б не маленькая дочь и неопределенные сроки. В итоге их не было почти год. Затем последовала еще одна вылазка — на сей раз без деда, который заметно сдал. И еще одна, включавшая только маму и отца. И вот наконец они были готовы взять с собой группу для вскрытия Источника.

Я запомнила их имена.

Вера Линдквист.

Петер Ханссон.

Маркус Штерн.

Ну и Бьерн и Элина Валборг, мои родители.

Отец писал, что из множества увлеченных исследователей выбирал только не обремененных лишними привязанностями. Полагаю, себя он тоже относил к их числу, несмотря на мое существование.

А еще он явно ждал неприятностей — иначе зачем столько лет угробил на обустройство бункера, скупку запасов, сбор всевозможной литературы по теории магии и разработку особых защитных схем? Он готовился к самому худшему варианту на случай, если придуманное ими плетение не просто не подействует, а вскроет что-нибудь не то.

Так и произошло, потому что нельзя доверять обрывочным записям неизвестных личностей тысячелетней давности.

Источники оказались не источниками, а порталами, а плетение вышло слишком грубым, и когда пять неслабых магов ударили им по будущему месту прорыва, случилась беда.

В древности магия просачивалась в наш мир тонкими струйками, почти каплями, и не копилась в одном месте, а тут же находила пристанище в живых организмах поблизости. Но группа отца не приоткрыла кран, она сорвала трубу, распахнув портал во всю ширь и впустив в наш мир не только сырую силу, о которой никто ничего толком не знал, но и то, что в ней обитало. Дышало и питалось ею.

Чернь.

Я часто фантазировала о том, как выглядит мир, откуда все это пришло. Он не просто другой, он… не укладывается ни в какие рамки. Живет ли там кто-то еще кроме тех, кого мы считаем монстрами? Есть ли привычные нам воздух и вода, или только чистая магия, которую мы прозвали Тьмой?

Она хлынула из портала таким мощным потоком, что моя мать и Маркус Штерн погибли сразу, оказавшись первыми на ее пути. Остальные успели укрыться в бункере и какое-то время еще вели наблюдение и записи. Через неделю Тьма укрывала всю Отерскую Пустошь. Через две захватила часть деревень Нектгарда и поползла бы дальше, убивая все на своем пути, но не со зла. Просто выдержать такую концентрацию чистой энергии почти никому не по силам. Это как добровольно шагнуть в чью-нибудь напитанную до отказа схему — тебя просто разорвет.

В итоге маги сумели выстроить сдерживающий купол, и его подпитка стала главной задачей Империи на ближайшие годы. А еще истребление черни, которая нет-нет да прорывалась наружу. Вне Тьмы чудовища жили недолго, но и этих дней хватало, чтобы они в поисках пищи вырывали магию и саму жизнь из всякого, кто попадался на пути.

Тела отца и двух его соратников я нашла недалеко от бункера, хотя осталось от них немного. Видимо, однажды им надоело прятаться и…

Впервые зайти под купол без потерь у военных получилось только через несколько лет. Они так и не выяснили в чем причина, но я, проштудировав все книги и записи группы отца, кое-что осознала.

Тьма разумна. Не в человеческом понимании, но все же. Она стремится стать частью живого и, очутившись в нашем мире, просто кинулась навстречу мечте, не замечая, что убивает ее. А когда заметила, стала осторожнее, сдержаннее.

Тогда и появились первые тьмаги, в которых она проникала по капле, как сотни лет назад. Но их было слишком мало, и Тьма дрожала от нетерпения — отсюда и болезненная реакция на ее близость. А потом под куполом оказалась я, и со мной эта странная сущность решила поступить иначе…

— Погоди… — Берг прикрыл глаза и потер переносицу.

Затем встал, отошел на несколько шагов, вернулся. Я все это время послушно молчала.

— То есть Тьма — это чистая сила? — наконец спросил он. — Как та, что в любом маге?

— Не совсем. Наша сила за столетия адаптировалась, преобразилась, подстроилась под наш мир и наши тела. Но да, когда-то она пришла сюда вот такой же Тьмой.

— Угу. И она… разумная? А чернь живет в ней, как… как…

— Блохи на собаке, — подсказал Монсон, и я невольно улыбнулась сравнению.

Хотя веселого, в общем-то, было мало.

— Да.

— И что же она сделала с тобой?

Хороший вопрос.

Как военные снаружи изучали Тьму, так она под куполом изучала меня. Просматривалась, прощупывала, потом стала проникать в меня то по капле, то прошивая насквозь потоком. Иногда я отключалась на несколько дней, иногда впадала в эйфорию, но чаще выла от боли. И далеко не сразу поняла, что Тьма просто… исследует. Проверяет возможности нашего взаимодействия. Видимо, мне на роду написано быть жертвой экспериментов.

— Она сделала меня посредником. Проводником, — ответила я парням. — Я черпаю силу от Тьмы напрямую и могу вливать ее во что… и в кого угодно.

— Зачем тогда сегодня ты чуть не иссушила нас? — тихо спросил Монсон.

— Я не нарочно, даже заметила не сразу. Просто… в вас, по сути, все та же Тьма, вы часть общего котла, и моя магия инстинктивно потянулась к ближайшему источнику.

Повисла тишина, которую через минуту нарушил Хольм:

— Простите, конечно, что туплю, но мы тоже типа проводники? Или как это все работает?

— Нет, вы…

— Мы те, в кого проводник влила Тьму, пропустив через себя, — перебил Берг. — Не так ли?

Он стоял чуть в стороне и даже не смотрел в мою сторону.

— Вы… вы умирали. — Я сглотнула ком в горле. — У кого-то уже остановилось сердце. А я так давно не видела людей, что просто растерялась и не смогла вспомнить ни одного целительского плетения. Даже прикоснуться к вам не смогла. Вот и рискнула…

— Это была ты! — вдруг воскликнул Хольм, тыча в меня пальцем, и тоже вскочил. — А я говорил! Говорил! А они меня психом обозвали.

— Что? — Я нахмурилась, и Монсон объяснил:

— Когда мы очнулись в лазарете, Хольм бредил Небесной девой, которая вынесла нас из бездны. Даже описать ее пытался, но каждый раз это было новое лицо.

— Я тоже почти не запомнила ваши лица, — хмыкнула я. — Едва узнала в первый день занятий.

— Ты спасла нас…

— Нет. Нет… это вы спасли меня. Тьма… — Я осеклась и помолчала немного, собираясь с мыслями. — Она не отпускала. С первого дня прятала границу, путала меня. Не думайте, она не злая, просто мыслит иначе, и… Когда я накачала вас силой, то убедила ее, что вас нужно вернуть в мир. Иначе в чем смысл эксперимента? В тот день она впервые подвела меня так близко к границе. Я отлевитировала вас так далеко, как смогла, а потом просто ждала. И когда настал час, пошла на вашу магию, как на свет маяка. Так и выбралась.

— Сбежала, — подытожил Монсон. Теперь он один сидел напротив, а Берг и Хольм нервно расхаживали вокруг, чем изрядно раздражали, если честно. — Тьма рассердилась? Ты ведь чувствуешь ее.

— Нет, не рассердилась. Ей любопытно. — Я отвела глаза. — И она знает, что я вернусь.

Она всегда это знала…

— Зачем ты здесь? — спросил Берг, остановившись слишком близко, нависая, подавляя. — Чего хочешь от нас?

— Помощи, — быстро выпалила я, потому что это единственный ответ, в котором я не сомневалась. — Наш мир слишком остро реагирует на такую концентрацию силы. Он к ней не готов, и если ничего не сделать, одним снегом посреди лета мы не отделаемся. Надо вернуть Тьму домой и запечатать портал.

— И ты знаешь, как это сделать? — усмехнулся Берг.

— Да. — Я по очереди оглядела парней. — Но велика вероятность, что в результате мы все останемся пустышками.