Пара для медведя одиночки

Глава 9 Трофим

Трофим собирался сесть в салон огромной машины для задержания, по типу полицейской и схоже оборудованной. Решетки, прочные стены, все дела… Для оборотней использовались особенные материалы, потому что обычную решетку они бы выломали играючи… Эта еще и током билась при попытке вандализма.

Рем приехал на рабочем авто вместо своего джипа. Все серьезно, официально и сурово. Вербер не удивился. Он еще после звонка работодателя все понял, иллюзий не питал, на снисходительность не рассчитывал.

Рем придержал Трофима за плечо, кивнул: мол, садись пока со мной, по старой дружбе. Вербер разместился рядом с водительским местом, а ребята из ОПО устроились в салоне.

— Ну и зачем? — спросил Рем, сорвав машину с места и подняв непроницаемую для слуха и глаз перегородку между собой и салоном. Разговор по душам третьих ушей не терпит.

Трофим пожал плечами, развел руками.

— Я не мог ей отказать… Она так переживала из-за разлуки с ребенком. Сам знаешь, даже зверь, разделенный с потомством, беснуется и творит глупости…

— Знаю. Но ты не зверь и она не зверь.

— Знаю… — повторил за Ремом Трофим. — Я надеялся, все обойдется. Выпишете мне штраф, подержите в КПЗ. Дадите пару бесплатных заданий… Но парнишка начал обращаться, пришлось принимать меры.

— И драконица твоя тоже превращалась.

— Возможно. Я не разглядел. Они ведь другие. Чей там призрачный зверь начал выбираться на волю — поди пойми. В общем, я решил ситуацию. Но прекрасно понимаю, что произошло. Так что не претензирую… Делай что должен.

— Дурак ты! — рявкнул Рем, издал короткое рычание в воздух и досадливо саданул руками по рулю. — Я попытался замять. Честно! Отчасти понимаю тебя. Столько лет один, семья… та еще… А тут истинная. Мне ли не знать, как это крышу сносит. Сообразить не успеваешь — а уже начудил по самые небеса! Но над нами есть начальство, — он многозначительно ткнул пальцем вверх. — Ты в курсе. А тут всплыл еще случай с твоей сестрой… Ну ты понимаешь, о чем я…

— Да, все понимаю! Ее отправили в человеческую больницу, думали там ей лучше помогут. Все-таки у человеческих хирургов куда больше опыта в подобных случаях. Они людям пальцы, руки и ноги пришивают. А наши… сам понимаешь… привыкли иметь дело с существами, у которых куда больший запас прочности. Оборотень уже начал бы восстанавливаться после подобных повреждений… Но не Слава… И в чем-то родители оказались правы. Она ведь даже в себя пришла… Если помнишь… А наши медики говорили: не очнется, зря не надейтесь. Жаль, что она в бреду… наговорила… Такое… Такое… Я все помню… Не сомневайся.

— Было дело, — вздохнул Рем. — Мы тогда месяц аврально днями и ночами работали с персоналом и пациентами из реанимации. Ну что с твоей сестрой вместе лежали. С их родственниками, медсестрами, санитарами… Информация расползалась, как всегда в таком случае. Один сказал другому, другой — третьему, четвертый с друзьями, родственниками поделился интересностями… Швах… Коллективное сумасшествие можно конечно было пришить. Но… жалко людей стало. Они не виноваты. Пришлось попотеть. Вызвать дополнительных гипнотизеров, оборудование выписать… Вы всем задали жару… И если мы, местные, вас знаем и понимаем… Видели, что вы пережили… То там, наверху… у них ведь в глазах только цифры и факты. Количество денег, угробленных на это дело и то, чем нам всем это грозило. Был момент, когда планировалось уже свернуть операцию и списать все на групповое помешательство на фоне отравления психотропами… Типа был теракт и больницу накрыло… Я еле убедил начальство повременить… Причем, аргументы пришлось приводить не самые для вас удачные. Типа санитары рассказали девушкам, друзьям в ночных клубах, барменам… Больные — приятелям с работы… Ну и так далее. И что же теперь, полгорода в дурку? Мы потом еще через год-другой иной раз отлавливали отголоски той истории…

— Простите… — Трофим кивнул. — Родители не думали тогда о рисках. Да и я сглупил, упустил это из виду. Была лишь надежда… что Соню…

— Отчего она умерла? Ведь даже очнулась после операции, несколько дней разговаривала, находилась в сознании… Кажется, даже с полицией пообщаться успела…

— Да черт его знает! То ли жировая эмболия, то ли нечто подобное. Я очень далек от медицины. Да и тогда особо не слушал. Знал — врачи сделали все, что могли. Да и какая уже была разница? Я понял одно: организм Сони сдался… Не смог все выдержать…

Трофим глотнул воздуха, пытаясь сбросить наваждение…

…Слава, бледная, с синюшными губами… Глаза закрыты… Тело какое-то странное… Будто слишком расслабленное, что ли. Да и лицо… Морщинки мелкие — и те незаметны. Точно ботокс вкололи…

И длинная линия пульса на мониторе. ННН… звенит и тянется, тянется за горизонт пластиковых краев.

Безжалостно ровная, однозначно фатальная…

Непобедимая, судя по тому, что происходило недавно…

Несокрушимая в своей неизбежности…

Врач вытирает со лба пот после попыток реанимации…

Вздыхает.

— Да, мать же твою! Она еще такая молодая!

А медсестры начинают отключать аппаратуру…

Все…

Это все…

Рем коснулся плеча Трофима, возвращая его в реальность.

— В общем. Слушай. Сделаю что могу. Пока выделю тебе лучшую камеру…

— Лучшую камеру… Звучит, — невесело усмехнулся Трофим. — Но я ни о чем не жалею. Видел бы ты как она радовалась, как светилась, обнимая сынишку! Видел бы ты как сияли ее глаза!

— Дурак! Не сглупил бы, вместе бы ее сынишку воспитывали…

— Это ты дурак! Там муж!

— И отношения у них не ахти… Плюс у нас есть гипноз, если что. Можно внушить, что супруг: умер, развелся, пропал без вести…

— Ну уж нет! Я могу вызвать его на поединок, могу попытаться отбить ее разными способами. Но дурачить… нет, на это я не пошел бы. Она этого не заслуживает! Она имеет право на выбор! И никто не должен лишать ее этого… Даже я!

— Вот вы… Вы такие все чистоплюи… Альфа-оборотни… А я… если бы пара… ничем не побрезговал бы. И совесть не замучила бы. Уж мы бы с моей совестью легко договорились…

— Ну ты — есть ты! Кхм… Вы, сотрудники ОПО вообще другие…

— Да! Мы — зло во плоти! Это все оборотни знают! И родители твои искренне нас проклинали! Тогда, помнишь? Твоя мать кричала, чтобы мы сдохли, чтобы нас убили на очередном задании озверевшие оборотни. Чтобы нас насмерть сбил асфальтоукладчик. Помнишь, Трофим?

Мда уж. Такое не забывается.

Голос Рема звучал глухо, прерывисто, будто каждое слово давалось ему ценой огромных усилий. Словно он выдавливал из себя правду по капле…

И Трофим вполне понимал старого знакомого. Его эмоции и его реакцию.

Конечно за мать говорила убитая горем женщина, что потеряла самое ценное, самое важное в жизни, то, что ничем не заменишь — ее драгоценное чадо. Которое носила под сердцем, разговаривала, ощущала, как малышка пинается. Которое укачивала ночами, прикорнув лишь когда, ребенок заснет. И с которым испытывала самое искреннее, самое честное и самое пронзительное счастье. Когда ребенок брал ее впервые за руку, когда впервые произносил «мама». Это волшебное, невероятное слово, от которого у нее внутри все расцветало.

Разве может контролировать себя женщина, у которой забрали все это?

Да нет, конечно, не может…

Но Рему-то не объяснишь. У него детей нет. Зато есть постоянные косые взгляды двусущих, острые как кинжалы, презрительные как плевок в лицо. Ядовитые как спрей газового балончика.

С людьми сотрудники ОПО не общались — им предписывалось избегать подобных контактов. А оборотни… оборотни к ним так относились, что сотрудники ОПО и сами не рвались общаться…

И так из года в год, из десятилетия в десятилетие… Из века в век в случае некоторых…

Тут поневоле озвереешь. Накопишь обиду и станешь выплескивать ее вот как сейчас — не к месту, но едва задели больную мозоль.

— Я не это имел в виду. У вас немного иные установки по жизни. С работой связано, конечно… Она у вас особенная… Требует определенных пересмотров морали… Если бы я относился к вам как остальные — ни за что не работал бы с вами. И ты это отлично осознаешь!

Рем посмотрел на Трофима как-то странно. Дескать, хотелось бы думать, верить… Да. Моральные качества двусущих из ОПО — вечная тема для им подобных…

— В общем, так. Пока посидишь в камере. Выделю лучшую, кормить будем по ВИП-разряду. Дальше посмотрим. Пока начальство беснуется, я ничего не могу сделать. Связан по рукам и ногам. Надо потянуть время. Наверняка, у наших крупных руководителей найдутся и другие дела, и другие проблемы. Вопрос времени.

— А потом? Суд?

— Да. Если до этого дойдет. Я твоей пассии скажу — к кому можно обратиться. Тут один вариант — идти в ПОН, и чтобы те требовали тебя как лучшего наемника, без которого как без рук. Может Матвеич и сдюжит… Вспомнит твои подвиги… Твои заслуги…

— Если захочет…

— Ну здесь все от твоей подруги зависит. Как поговорит, как убедит. Опять же — женские слезы — это как волшебный эликсир против мужской стойкости… Легче согласиться, чем выдержать. На собственной шкуре проверено!

— Ладно… Спасибо. Ты сделал, что мог… Другие ведь и на это не «раскошелились». Просто закрыли дело как глухое и безнадежное. Пусть преступник гуляет… Да… Ах…

Трофим отмахнулся: резко и нервно, едва не саданув ладонью по рулю. Вовремя справился с жестом, чтобы машину не повело. Сработала ловкость и скорость реакции оборотня. Человек бы дел натворил…

Этого еще не хватало в списке его сегодняшних подвигов и заслуг перед народом!

Рем возмущаться и делать замечаний не стал. Напротив. Даже повинился.

— Прости, Тим… Я хотел сделать для тебя больше. Пытался замять еще внизу. Но информация просочилась выше и все… ты понимаешь… У нас такая организация… Мы на том и стоим, чтобы ничего не скрывать. И действовать на опережение. Нас ненавидят, но, если бы не мы… люди давно узнали бы про оборотней. И сидеть бы этим ненавистникам в клетках, в секретных лабораториях, слюни пускать…

— Да. Я все понимаю…

Трофим сделал знак рукой: мол, дело есть и важное.

Вызвал виртуальный экран и клавиатуру из компьютера на ухе. Магнитное поле реагировало на касание ауры вербера. Открывало приложения. Трофим нашел данные нэнги — записал себе еще до того, как ей отдали компьютер-сотовый. Принялся перекидывать на ее счета деньги. Много денег. Почти все, что скопил. Затем переписал на нее часть своего участка. Пока. Там видно будет. Пусть живет как хозяйка части земли. Так вернее. И по документам правильней. Все нужные данные в течение пары часов поступят везде, в том числе и в человеческие картотеки, регистрационные палаты и прочая. Следующим этапом Трофим начал загружать нэнги телефоны. Все, какие обещал. Один за другим. Мало ли? Что потребуется. Теперь она встроена в мир оборотней и пользоваться должна службами двусущих. Там все лучше, дешевле, удобней. Да и спокойней так. Мало ли? Обратится случайно, пока учится быть нэнги. Или сынишка взлетит ненароком. Эти свои, эти поймут. Если все происходит на закрытой территории, фактически — во владениях Трофима и Леси — имеют право почудить. Ближайшее человеческое жилье расположено так, что даже в бинокль никто не увидит. Разве что трубу подзорную заведут. Но для этого случая у Трофима есть жалюзи. Плотные и надежные.