Пара для медведя одиночки

Глава 19 В смятении

Вдвоем в машине Трофима я чувствовала себя как-то странно. Вначале напряжения практически не ощущалось. Мне было так приятно рассказать верберу о своих приключениях. Он слушал, кивал, переспрашивал. Задавал уточняющие вопросы. Детали выпытывал…

И мне безумно нравилось. Я прямо как фэнтези сагу повествовала. Даже вспомнилось, как однажды очень хотела попробовать себя на этом поприще. Но… все равно продолжила создавать рекламные и пиар статьи, работать по накатанной.

К концу моего рассказа Трофим казался едва ли не близким мне существом. Я ощущала его, мне нравилось, как живо он реагирует на каждую мою реплику. Как смотрит…

А смотрел он так… словно ничего больше ему и не нужно: вот только бы так ехать, говорить, мерить колесами полотно дороги и… ничего не менять.

От этого у меня сосало под ложечкой и хотелось насладиться взглядом вербера. Нежиться в нем, как кошечка под долгожданным весенним солнцем. Кутаться в него как в теплый кашемировый плед зимним морозным вечером.

Трофим был простым, искренним, настоящим и… теплым. Не знаю, как еще это описать. Именно — теплым. Он грел своим присутствием, своим вниманием и своим неравнодушием. Почему-то где-то там, на горизонте моих переживаний маячили ощущения от мужа. Прохладные, какие-то даже брр…

Не понимаю почему я их вообще сравнивала. Трофим на меня не претендовал. По крайней мере, я пока этого не видела. Только Герман и другие оборотни намекали.

Да и мужу изменять ну… такое себе.

Я никогда не считала подобное приемлемым.

К концу поездки, когда завершились и мои откровения, стало как-то немного не по себе.

Особенно после того как телефон зазвонил и в наше уединение вклинился Искандер.

— Леся! Приветствую! — бодро произнес он. — Мы с Мишей немного задержались на полигоне. Зато он уже уверенно чувствует себя в воздухе даже при встречных порывах ветра. В общем, с пользой задержались. И даже с большой.

— Когда вернетесь домой? — спросила я.

— Думаю, часа через два, около девяти…

Я посмотрела на Трофима. Он как-то подобрался и напрягся. Но при этом улыбка растянула губы вербера до самых ушей. Это выглядело несколько странно. Напряженная поза и мимика удовольствия.

Я вдруг поняла! Почти два часа мы будем одни! Потому что мы практически приехали на место. Ворота как раз уезжали в сторону, и внедорожник Трофима двинулся к дому.

Я покосилась на спутника. Он посмотрел как-то иначе. Со скрытым смыслом, со значением.

Криво улыбнулся и вроде попытался стереть это выражение с лица, но вышло плохо.

…Дальше все происходило словно в замедленной съемке.

Трофим остановился у самого крыльца и заглушил мотор.

Вышел, и прежде чем я успела сообразить, открыл мне дверцу, подав руку. И вроде бы ничего такого уж не было в этом жесте. Обычная мужская поддержка, где-то даже галантность. Но меня вдруг обдало душной волной смущения. Стало сложно смотреть на Трофима и дышать тоже выходило через раз. Вербер же пыхтел, буквально. Вокруг его головы клубился пар.

Я вышла из машины, и Трофим ловко ногой закрыл дверцу. И тут я поняла — он еще держит мою руку! Вербер тоже будто только что это заметил. Посмотрел на наши сомкнутые ладони. Вернее, на свою ладонь и мою руку в перчатке. Заглянул мне в лицо.

Я замерла под этим его взглядом. Жадным, голодным совершенно по-звериному и остро-сладким по-человечески.

И что-то такое со мной случилось. Да, Господи! Мужики ведь не раз и не два на меня облизывались! Пускали слюни, смотрели как на цель в тире…

Но сейчас, здесь это было так… истошно-страстно, ядрено-соблазнительно…

Я ослабела, колени подкашивались, а сказать — и вовсе ничего не могла.

Внезапно Трофим словно принял какое-то решение.

Подхватил меня на руки и поцеловал.

И… меня унесло…

Это было словно какое-то безумное наваждение, в пьяном угаре или что-то похожее. Я не могла себя контролировать или остановиться. Да и не хотела, уж если честно признаться.

Мы целовались как старшеклассники: взасос, безбашенно, безрассудно. Прижимаясь так, словно вообще впервые ощутили это весеннее притяжение. И нас переклинило, зациклило.

Вокруг клубился горячий пар, что вырывался из ноздрей вербера и чудилось — он дышит за нас обоих, выпуская мне в рот прогретый, пахнущий им самим воздух.

И это тоже было ну просто… угарно…

Я иначе не могу даже выразиться.

Мы оба словно окончательно потеряли контроль над ситуацией и над самими собой. Были только его мягкие, горячие, влажные губы, язык, который ласкал, врываясь в мой рот и я… податливая, бессовестная, потому что замужем и… почему-то постыдно счастливая. Я плотнее прильнула к Трофиму и… почудилось — мир изменился. Вокруг нас словно цвела весна — безумная, бесшабашная, вздорная и… кайфовая. Как в юности.

Да! Это был чистый, незамутненный кайф отвечать на поцелуй, дерзко давать ему больше, еще и еще, потому что он как безумный впивался в мои губы. Испытывать — его и себя… на прочность, на волю…

А ее становилось все меньше.

Последние крохи утекали как вода сквозь пальцы.

Приближался этот момент. Когда думаешь: да плевать! Какая разница что правильно и что потом? И разве есть значение в какие дебри стыда затащит тебя позже злой зверь совести? Да и есть ли в ней смысл? Кому и чего я должна? Обществу? Да это же люди и оборотни, у которых свои дела и плевать им на мой моральный облик! Совести? Это всего лишь слово: не более, чем набор букв… Несколько согласных, несколько гласных. Какую власть они могут иметь надо мной?

Мои вены наполнились пузырьками удовольствия, каждая моя клетка звенела от него и пела…

Я дышала Трофимом, и он делал все, чтобы так продолжалось.

В какой-то момент стало невыносимо, слишком… чересчур неправильно стоять вот так и просто целоваться!

Вербер подхватил меня на руки и понес в дом. Он удерживал меня одной рукой, пока открывал замок и поворачивал ручку входной двери! Это было так… обалденно! Ну правда! Меня переполняли эмоции. Безумные, бурные, весенние…

Трофим дышал как заведенный, словно у него моторчик в легких, прижимал меня, и становился все горячее.

Он не отпустил меня чтобы снять верхнюю одежду, принес в зал и усадил на диван. Сам принялся сбрасывать собственные вещи. Одну за другой, обнажая уже такое знакомое мне мощное мужское тело. От него исходила такая самцовая, животная сила… Била в меня волнами, и я млела, таяла, плавилась… А еще этот его запах… тоже самцовый, все-таки больше, чем мужской. Еще более терпкий и кисловатый чем прежде…

Я засмотрелась и даже забыла, что надо бы самой хотя бы снять пуховик.

Трофим остановился, оставшись в одних боксерах, из-под которых показался конец того самого, мужского органа, что сейчас прямо указывал на силу желания оборотня.

Боксеры натянулись и приподнялись… Вербер заметил направление моего взгляда, покачал головой, попытался поправить последнюю часть одежды… Но штанины не хватило…

Он отмахнулся. Мол, все равно ты все видела… и снял последнее исподнее.

А потом вдруг подскочил и принялся раздевать уже меня.

Я была вся какая-то ватная, расслабленная и податливая.

Трофим стащил пуховик и отбросил подальше. Туда же отправились и шапка с шарфом. А следом заскользили по полу сапожки. Я послушно подняла руки, чтобы вербер снял свитер и майку. А затем и ноги, чтобы ему проще было стянуть лосины. И… осталась в белье…

Трофим остановился, опустился на колени и уткнулся носом в мой живот, едва дыша.

Молчал… Сопел… Его кулаки сжали обивку дивана так, что казалось вот-вот сдерут ее… Ранки, и правда, уже покрылись корочками.

Затем он лизнул меня… и… меня выгнуло. Помимо воли. Горячий, влажный язык прошелся по животу и тотчас там оказались его губы. Я ахнула, опрокинулась на спину и распласталась на диване. Трофим криво улыбнулся, стянул с меня спортивный бюстгальтер, избавил от трусиков.

Остановился, опять переводя дух.

Казалось — он сейчас задымится, настолько возбужденным выглядел оборотень.

И, наверное, впервые в жизни это дико меня будоражило. Я хотела отвести взгляд, было кошмарно неловко, немного даже постыдно вот так пялиться на него во все глаза… Но совладать с собой не получалось. Я смотрела… смотрела… смотрела…

Сердце отстукивало в груди какой-то бешеный ритм. Но он, как ни удивительно, совпадал с рваным дыханием Трофима.

Вербер тоже буквально облизывал меня взглядом — так голодный зверь пялится на сочный кусок мяса. Но меня это не злило, хотя обычно я бесилась, если мужчина относился ко мне настолько… плотски, что ли… по-животному…

Густой вязкий воздух застревал в горле.

Трофим навалился так, что я невольно окончательно откинулась на диванную подушку и… то самое твердое, горячее, чуть влажное свидетельство его желания уперлось мне в живот. Вербер аж передернулся, прикусил губу, вдруг отпрянул так неожиданно, что я удивилась и… схватился за конец торчащего колом ствола… Я увидела, как по его пальцам струится семя…

Трофим зарычал и выругался… Хотя зрелище, как ни удивительно, здорово меня распалило. Как и мысль, что стрелой пронеслась в голове. Он так хотел меня, что кончил от такого короткого контакта…

— Я… это… не думай… Я не… такой…

Он пытался подобрать слова, заполошно рванул в ванную. Я услышала плеск воды и шумное дыхание оборотня.

Вернулся он просто молниеносно. Все такой же возбужденный, шальной. С этим уже знакомы сверкающим и одновременно абсолютно мутным взглядом. Я не сдвинулась с места, так что и Трофим навалился как прежде. Зарылся лицом в мои волосы, стараясь не упираться, как прежде, выдерживая дистанцию.

— А я думала оборотни могут долго… — слова вылетели сами, то ли от смущения, то ли от возбуждения. — В фэнтези пишу так…

— Ты удивишься… в фэнтези не врут… Ты убедишься…

Он едва складывал слова в предложения и мне это почему-то еще больше нравилось.

Что я до такой степени на него действую.

Наконец, Трофим уложил меня и без предупреждения втянул сосок губами. Я вздрогнула и снова выгнулась на чистых инстинктах. Издала какой-то странный звук: «О-ох», который смешался с рычанием вербера. Будто мы оба больше не могли смолчать… Сдерживать внутри себя звуки удовольствия…

Я двигалась на эмоциях, инстинктах, на драйве этого безумного ощущения… Которому даже не могла дать определение. Желание? Да нет, слишком плоско и мало. Страсть? Все равно недостаточно.

Я извивалась под ласками вербера и уже не стеснялась — ахала, стонала, царапала его спину… Опять я задевала то самое, чем старался не касаться меня вербер. Он издал утробное рычание. Я ощутила, как стояк Трофима пульсирует, и опять становится чуть влажным.

— Ты даже представить себе не можешь… — он сглотнул и продолжил еще более хрипло, едва слышно. — Как я сейчас хочу тебя…

Меня бросило в жар. Я поймала рукой стояк Трофима и провела по стволу. Он снова издал этот знакомый утробный звук, замер, двинулся так, чтобы моя рука скользила и дальше. Запрокинул голову, прикусил губу… Пару раз ощутимо толкнулся…

Но затем сжал ладони, что упирались по бокам от моей головы, в кулаки и осторожно «выскользнул» из моей хватки.