Хомячок в наследство

ГЛАВА 14.

Толстый упитанный шмель лениво жужжал в клумбе. Пакость развалилась на крыльце и дремала, иногда вяло помахивая кончиком хвоста. Зяма предпочитал полуденный зной пережидать в прохладе избы. Лето в этом году выдалось странное: то неделя удушающей жары, то ливни зарядят на несколько дней. Вот сейчас на небе ни облачка. Жители Бздыжников в эту пору вялые и ленивые, предпочитают не тревожить ведьму по пустякам, но не баба Гэла.

— Я тебе говорю, своими глазами видела, как Шиона черного петуха резала! Зуб даю, хочет кого-то со света изжить!

— Давайте зуб, — я протянула ладонь. — Потому что нет такого ритуала.

— Как это нет? — возмутилась профессиональная скандалистка.

— Вот так, — усмехнулась я. — Не придумали как-то. Ну нету других свойств у черного петуха, кроме как кур топтать и горланить. Хотя, пожалуй, супец из него неплохой выйдет.

— Врешь ты все, — уже на градус ниже тоном отмахнулась от меня баба Гэла. И совершенно беззлобно поинтересовалась: — Маг-то что пишет?

Я посмотрела на безоблачное небо. Сегодня очень душно. А не сходить ли мне на речку?

— Все у него хорошо, — нехотя ответила я. — Очередных контрабандистов поймал.

Кристоф все-таки не посрамил род Парксов. На границе он уже служит целый год. И, как ни странно — в рядах лучших. Весточки от блондинчика приходят регулярно, но больше напоминают сухой отчет. Я каждый раз запрещаю себе надеяться, но все равно испытываю горькое разочарование, когда вижу последнюю точку. И вовсе я не ревела в подушку. Ни разу. Ведь ведьмы не плачут. Так, иногда придавалась грусти по ночам.

Год выдался у меня непростым.

После проводов прошла неделя, как на пороге моей избушке объявился Тиврелий Паркс с нетривиальным предложением проверить здоровье. Даже знахаря с собой притащил. И пока я умилялась такой заботе, Зяме негодовал. Очень выразительно и сочно. Вот в потоке ругани я и поняла причину. Кто-то решил озаботиться моей теоретической беременностью. Точнее, срочным избавлением от нее. Вряд ли когда-то в практике особоуполномоченного его охаживали по спине ухватом. Мужчина возмущался, давил авторитетом, властью, и пытался воспользоваться магией. Но ведьма была не просто злой, а в ярости. А тут еще деревенские подтянулись. Пришлось Тиврелию, дабы не извалять в грязи родовую честь вместе со своей тушкой, стратегически отступить. А вот знахарю не так повезло. Его из Бздыжников выпустили только спустя неделю. Бедняга икал, дергал глазом и обходил Дорна по широкой дуге. Поговаривают, правда, потом он против воли еще и в Правой Ушке задержался.

Далее последовал визит Аманды Паркс, мамы блондинчика. Он вышел очень визгливым и скандальным. Даже свиньи в Бздыжниках заволновались, почувствовав конкуренцию. Нет, я не применяла против нее проклятие немоты, как позже утверждал господин особоуполномоченный. Просто противная тетка сорвала голос, что и было подтверждено знахарем.

Явилась в гости с претензиями и сама отвергнутая невеста. День у меня тогда не задался, настойка испортилась, волчьи ягоды забродили, а в крупе завелась моль.

В общем, я из избы ее вытащила прямо за локоны, которые в итоге даже форму не потеряли. А она первая начала. Никому не позволю свою косу пытаться вырвать.

Жители Бздыжников все подсолнухи пообрывали, наблюдая за представлениями, которые регулярно разыгрывали представители славного рода Паркс. А все Кристоф виноват, твердо заявив, что играть роль Сигизмунда он отказывается. И если родители так обеспокоены правильным «пометом», то у них еще есть возможность самостоятельно заняться проблемой продолжения рода. Чем и решил озаботиться командующий Вильгельм Паркс, заглянувший домой на побывку. Об успехе мероприятия мне охотно поведал в очередной свой визит особоуполномоченный. Он косился на деревенских, те в свою очередь на него, а я искренне радовалась за Кристофа.

И с командующим мне удалось свидеться. Выдалась свободная минутка, села я отобедать. Только ароматный хлебушек надломила, как в дверь постучали. Я чудом не подавилась, когда в избу вошел Вильгельм Паркс. Мужчина осмотрелся, одобрительно хмыкнул на шкуру медведя, бесцеремонно уселся, пододвинул к себе чугунок с наваристыми щами и отобрал у меня хлеб.

— Есть чем сдобрить? — бархатным голосом Кристофа спросил командующий.

И пока я удивленно хлопала глазами, Зяма шикнул:

— Вчерашний презент на мухоморах доставай.

— Серьезно? — заинтересованно поднял брови Паркс.

Я полезла под кровать, искать дар речи и бутыль с самогоном. Неделю назад похоронили одного старожила, так его товарищи завалились ко мне вечером с требованием выйти на связь с призраком. Я вызвала, мало ли какая нужда заставила.

Ага, поговорить им захотелось. Мол, без Трохима компания уже не та. А в благодарность мне оставили сие снадобье.

Мужчина даже не поморщился, опрокидывая в себя кружечку убойного напитка. Закусил щами и довольно крякнул. А я тихо сидела с ложкой в руке, пока меня объедали.

Подкрепившись, Вильгельм Паркс решил отбыть, прихватив с собой початую бутыль. Правда, перед этим мне пожали руку. Спустившись с крыльца, мужчина обернулся:

— Ах да, совсем забыл. Гильдии магов понравилось, как ты помогла сформироваться моему сыну. Так что жди еще пятерых.

— Чего? — отмерла я, вспоминая, как нужно произносить слова. — Стойте!

Но командующий уже лихо вскочил на коня и пустился вскачь. А я осталась висеть на периллах, протяжно воя ему вслед.

Но больше всех необъезженным магам обрадовался Пахом. Вот как увидел пять насупленных мосек, так и начал радоваться, а вместе с ним и все Бздыжники, потому что я наотрез отказалась приютить у себя хотя бы одного.

Беду встретили все дружно, устраивая долгие дебаты в надежде, что счастье перепадет не в их дом. А Зяма только похихикивал, называя Бздыжники исправительным учреждением для тех, у кого ложка при рождении поперек горла встала.

Трудотерапия давалась магам очень сложно. To, что в свое время не сломал Кристоф, доломали они. Пахом только скрипел зубами, когда к нему приходили очередные просители с половинкой от лопаты или косы. Один даже топор умудрился разобрать на четыре части. А пила, у которой напрочь отсутствовали все зубья? В общем, одни растраты от этих магов.

Когда мы шли с ними на практику в лес, то я чувствовала себя курочкой-наседкой с выводком цыплят — регулярно кто-то терялся, влезал в волчью нору, проваливался в болото, или попадал в ловушку. Один раз из сетей в нашей мелкой речушке выпутывать мага пришлось.

Но ничего, пообвыклись. Один даже здесь останется — свадьба, как-никак, намечается.

До постоялого двора в Правой Ушке мотаться приходится раз в месяц минимум: то заезжий торговец проклятие на хвосте притащит, то призрак постояльцам спать не дает, то элементалист напьется, дебош устроит, а ведьма потом следы затирай за ним. И каждый раз Чам вежливо мне кланяется и госпожой зовет. Гулять по девкам он перестал и остепенился. Отныне званию Сигизмунда ничего не угрожает.

Кстати, о быке. Нет, он добротой ко мне не проникся, но нападать теперь опасался. Особенно, если рядом был кто-то из магов.

Пакость с хвостом поселилась на моем крыльце. Но, сколько я ее в дом не зазывала, свободолюбивая кошка предпочитала есть лишь за порогом. А весной нам еще сюрприз преподнесла и котятами разродилась, белыми и пушистыми. Я сопоставила факты и отправила весточку Роне с поздравлением в отцовстве Форею. Они меня как раз в конце зимы посещали с письмом от Ковена. Благодарность мне вынесли. Даже не на официальной бумаге. Лучше бы монетку приложили. Вот вид закутанной по самые уши Роны с красным носом меня порадовал. Зяма на расплодившееся семейство с умилением смотрел из окна, но на мой намек на размножение отделался фразой, которой при желании можно вызвать потустороннюю сущность.

Про обещанные деньги за Кристофа я старалась не вспоминать, хотя Зяма как-то предложил смотаться в город, чтобы получить причитающееся. Я только отмахнулась, мол, пускай еще полежат. Вот перестанут приходить от мага письма, и тогда… можно будет со спокойной совестью забыть о них. По крайней мере, до тех пор, пока я не стану настоящей меркантильной ведьмой. Хотя, по утверждению фамильяра, мне это не грозит никогда.

Неожиданно осенью я получила конверт от семьи. Внутри было приглашение на свадьбу второй сестры. Конечно, я удивилась, но поехала. Перемена отношения ко мне выяснилась буквально с порога отчего дома. Висела она прямо напротив двери в красивой рамке, под стеклом. Благодарность на мое имя от короны, подписанная Вильгельмом Парксом. Нас это не то, чтобы примирило, но письма от мамы стали регулярно приходить.

В целом жизнь в Бздыжниках текла в своем привычном сумасшедшем русле, и скучать мне было совершенно некогда. Днем. А вот ночью, лежа в кровати, на меня нападала тоска. И ведь все норовят точно, как баба Гэла, по больному ковырнуть.

От мрачных дум отвлекла местная ребятня, стайкой налетевшая на мою малину:

— Тетя Ведьма, вас дядя Пахом зовет! Срочно!

Я поднялась с крыльца и отряхнула юбку.

— И где он?

— Там, — махнула рукой Роника в направлении Бздыжников. — Возле своего дома.

— Хорошо, — я хитро прищурилась. — Кто съест всю мою малину, покроется пупырями.

Детки отпрянули, только одна Роника продолжила бессовестно объедать ведьму:

— Ой, да подумаешь, — она горделиво взглянула на струхнувшего Крена. — Вы же меня и вылечите.

Зяма категорически отказался от прогулки под палящим солнцем, мотивируя, что если Бздыжники я без него если и разнесу, то не все.

Староста действительно поджидал, но, вместо того чтобы озадачить меня очередным сюрпризом, начал вести пространственные беседы. Мы оговорили вроде обо все и в то же время ни о чем.

Я так ни с чем и вернулась домой. Только вот на подходе замерла, словно налетев на стену.

Тип, развалившийся на ступеньках, заставил меня всерьез задуматься о тепловом ударе. Но для видения он был слишком наглым, а для реальности — просто невозможным. А есть ли шанс на почве тоски сойти с ума? Какой интересный, а, главное, своевременный вопрос.

Я уже хотела позвать Зяму, чтобы окончательно убедиться в своей ненормальности, но на глаза попалась притаившаяся в теньке белая Пакость. Она немигающее смотрела на Кристофа и нервно била хвостом. Кажется, я все-таки осталась при рассудке.

— Ты что здесь делаешь? — сердито спросила у блондинчика. Теперь он свои локоны стрижет коротко. Но в контрасте с загорелым и слегка заматеревшим лицом они смотрятся очень необычно.

— Мда, — протянул он, вставая со ступенек, — ты не меняешься, Иви.

— Мне сейчас оскорбиться? — я нахмурилась. Как-то все смешалось в голове. И не только.

Шаг — и я оказалась в теплых объятиях. А учитывая, какая стоит жара… Ладно, так уж и быть, потерплю. Тем более, перед глазами аж черные круги запрыгали от волнения, а сердце принялось шалить, заставляя припомнить, в каком именно флаконе настойка от приступов.

— Я безумно рад тебя видеть, — прошептал Кристоф мне в макушку.

В ответ только сопела ему в шею, вцепившись пальцами в рубашку.