Драконы любят погорячее

Глава 3

Старушка уговаривает меня лежать и набираться сил. Я бы и рада поваляться в кровати, учитывая свое плачевное состояние. Но разве можно бездействовать, находясь, по сути, в рабстве у мерзавца?

Первым делом, прошу у доброй женщины вторую порцию ее варева. Судя по тонким ручкам и спичечным ножкам, меня уже давно морят голодом, а силы для побега ой как пригодятся!

Поев, медленно встаю на ноги. Конечности ватные и в коленках дрожат, но, к счастью, выдерживают вес тощего тела. Сейчас на мне ветхая сорочка и ненавистные юбки, сковывающие движения. От того, чтобы содрать с себя это старье, меня удерживает лишь мысль, что для меня может не найтись другой одежды.

Не спеша приближаюсь к керосинке, стоящей на столе, и долго смотрю на пламя.

Огонь меня с детства притягивал к себе. Единственная стихия, которую мне всегда хотелось то ли покорить, то ли с ней подружиться. И сейчас, глядя на теплый свет, чувствую, как мысли в голове разбредаются по полочкам. Как будто с мудрым другом беседую наедине.

- Али задумала чего неладное? - напрягается за спиной старушка.

И действительно. С чего бы мне пялиться в неудобной позе на источник огня?

- Где вы керосин берете, бабушка? - задумчиво спрашиваю, и женщина напрягается еще заметнее.

- А тебе зачем, родненькая? - теперь в ее голосе чувствуется неприкрытый страх. Не глупая, значит. Уловила мою логическую цепочку.

Пару секунд раздумываю, стоит ли сказать ей правду. Боюсь, если она не слышала про мобильные телефоны, то мой рассказ о надвигающемся на деревню огненном шоу она точно не воспримет в позитивном ключе.

Простой здравый смысл подсказывает: пора бы начинать врать. А кто я, собственно, такая чтобы спорить со здравым смыслом!

Вздохнув, произношу:

- У дяди керосин скоро закончится. Вот думаю… Если вдруг он напьется до беспамятства, и у нас керосина не будет, то где его брать? Я-то без него могу обойтись, а постояльцы начнут жаловаться. Мне же первой потом от дяди достанется.

- Ох, голубонька моя… За что тебе, бедной, такие напасти! - причитает она. - Все деревенские керосин у Косматого Тода покупают. На краю деревни. И огниво там же берем.

Подобным образом лукавлю дальше и капля за каплей собираю необходимую информацию. В конце нашего разговора с Марией, — так зовут добрую женщину знахарку, - узнаю, из чего в деревне делают факелы, сколько стоят цепи у кузнеца, и сможет ли он сделать металлический «веер». Еще узнаю, что кузнец тот любит захаживать в трактир «дяди» и пить в долг.

Узнаю также, что из музыкантов в деревне есть один только флейтист Фредрик, и что за кувшин бодрящего напитка он готов выступать в трактире хоть целый вечер.

Что же. Раз информация собрана, пора приступить к действию. Приняв жалобный вид, - с моей внешностью особо стараться не приходится! - канючу:

- Мария, миленькая, давайте прогуляемся по деревне? Я ведь многое позабыла. А то, когда вернусь домой, дядя будет мне всякие поручения давать. Если скажу, что забыла, он решит, что я вру, и меня накажет.

Женщина, подумав немного, кивает. Накидывает на меня перештопанный балахон, сверху - платок шерстяной, весь в катышках. Превратив меня в добротное пугало, она осматривает результат, удовлетворенно крякает и выводит на улицу.

Я не знаю, почему моя спутница крепко держит меня под руку. Возможно, чтобы я не сбежала, но вероятнее все же, чтобы не свалилась.

Сил у меня так мало, что приходится каждый шаг буквально выжимать из уставшего тела. Если бы не спортивные навыки и не закалка с самого детства, я бы сдулась после первой сотни метров. Однако жесткие тренировки, что ковали мои мышцы, заодно и волю отточили на славу.

Оказавшись снаружи, с шумом втягиваю в себя свежайший воздух, наполненный звуками животных, людским говором, и запахом скошенной травы.

Все дома на длинной улочке срублены из деревьев. Не видно ни машин, ни кабельной тарелки, ни захудалой антенны… Зато на дальнем лугу пасутся коровы, мальчишки стаю гусей выгуливают, а по протоптанной главной дороге то и дело проезжает чья-то телега, запряженная лошадью. Я все больше убеждаюсь, что нахожусь среди старообрядцев, эдаких амишей по-русски.

Когда мы подходим к кузне, под предлогом «только одним глазком гляну — интересно же!» забегаю внутрь. В помещении - кузнец и его подмастерье, готовящие инструменты к работе.

Довольно быстро уговариваю кузнеца смастерить несколько металлических предметов в счет уплаты его долга в трактире. Видимо, Ариану Микоф воспринимают здесь, как безвольное продолжение Мариуса. У сурового здоровяка даже мысли не возникает, что у меня может иметься свой собственный интерес к заказанным металлическим предметам.

- К вечеру сделаю, - бросает он деловито. - Дерик доставит изделия прямо в трактир. Тогда будем с Мариусом в расчете.

- Да. И, пожалуйста, пусть он передаст их мне прямо в руки, - улыбаюсь просительно. - Дядюшка велел его сегодня вечером не отвлекать по пустякам.

Когда выхожу из кузни к Марии, она ничего не подозревает. Присев на корточки, рассматривает железные дверцы для печи, выставленные на продажу прямо у кузни.

- Вот бы мне такую к своей печке приладить, - она мечтательно поглаживает рельефный металл, изображающий звездочку. Лицо, усыпанное старческой гречкой, будто даже разглаживается от морщин на несколько коротких мгновений.

Затем мы ненароком посещаем Фредрика, худосочного музыканта средних лет. С ним я тоже провожу беседу, в течение которой заручаюсь его обещанием выступить в трактире уже сегодня вечером. А потом…

Потом где-то на краю деревни раздается отчаянный женский крик. Затем еще один. И еще… И вот уже, мимо нас, задрав разноцветные сарафаны выше колен, мчится стайка визжащих женщин. За ними бегут голосящие дети. Мужчины дают деру молча, таким образом сохраняя некое подобие достоинства.

Я растерянно поворачиваюсь к Марии, хочу спросить, что происходит, и враз немею, увидев ее искаженное лицо.

Она смотрит в небо за моей спиной, и часто дышит, дрожа от страха.

Затем хватает меня за плечо и тянет куда-то…

Прежде, чем припустить за ней, задираю голову вверх, и вижу… Дракона, парящего в облаках! Самого настоящего. С пастью, свирепо разинутой, с шипами, торчащими по периметру шеи, с чешуей, отливающей на солнце сталью и крыльями, такими огромными, что тень от них ложится сразу на десяток домов.

Я несколько лет выступала в цирке, и чего только не навидалась! Иллюзий, фокусов, монстров на сцене… Если и научилась чему-то, так это отличать подделку от реальности! И сейчас вижу отлично, что дракон - не иллюзия.

Настоящий, стопроцентный монстр.

Несмотря на слабость, как могу спешу за Марией. Та тоже, хоть и хромает, быстро движется вместе с толпой к крупному, каменному зданию.

Теперь понимаю, почему жители ищут спасения именно здесь. Камень сжечь гораздо сложнее.

Мы вливаемся внутрь вместе с остальными напуганными жителями деревни, и, прижавшись друг к другу, сидим в укрытии, за считанные минуты набившемся людьми под завязку.

Здесь темно и тихо. Слышится учащенное, людское дыхание да чьи-то судорожные всхлипы.

Мария по-прежнему держит меня под руку. Ее глаза закрыты, пока она беззвучно шевелит губами. То ли молится, то ли выговаривает заклинания. Сколько времени мы так сидим — понятия не имею. Может, пять минут. Может, пол часа. Может, час.

- Пронесло! - вдруг раздается звонкий крик мальчишки, выглядывающего в дверную щель. - Улетел, перевертыш окаянный! Не спалил ничего, тварюга!

По помещению проносится всеобщий стон облегчения.

Кто-то радостно хохочет. Хотя смех сейчас звучит дико и неуместно, я понимаю того, кто смеется.

Я бы тоже была не прочь выплеснуть свои эмоции, однако изо всех сил держу себя в руках, чтобы не выглядеть безумной.

Сижу и обдумываю неутешительные выводы.

Теперь уже ясно, что попала я не к староверам, а в совершенно другой мир. И тело у меня тоже, кажется, чужое. Наверно, отдали мне самое неприглядное, когда их раздавали в небесной канцелярии.

- Вот ты где! - раздается вдруг знакомый хрип прямо в ухо. - Пора возвращаться домой. Роздых окончен, коза.