Камень, жнец и мандрагора

Глава 11

Временное жильё встретило меня непривычной для этого часа тишиной. В дом я не зашла, а прокралась на цыпочках, одинаково опасаясь привлечь внимание что соседей, что мамы. Но родителей в квартире не было, Фиана с Жадеей тоже и только в гостиной обнаружилась Киана, полусидевшая на подушках, сваленных горкой на полу возле открытого окна. Босые ноги сестра закинула на низкий подоконник, в одной руке держала открытую книгу, а другую время от времени запускала в лежащий рядом мешочек с сушеными фруктами.

— Киана? — окликнула я младшенькую. — А где все?

— Ма и па в дом совета старейшин вызвали, — невозмутимо сообщила сестра.

— Из-за Азура?

— Угу. Из-за кого ещё? Говорила я, мелкий он, ме-елкий.

— Фиана тоже?

— Что тоже?

— Вызвали в дом совета.

— Не-а, — Киана выудила из мешочка дольку яблока и отправила в рот. — Фиан с Жадеей к её родителям полетели.

— Ты знаешь, что именно произошло на арене? — я приблизилась к сестре, нависла над ней, что, впрочем, никакого эффекта не возымело.

— С Азуром? — Киана удостоила меня ленивым взглядом снизу вверх. — А ты не видела?

— Видела. Как и все. Но что я собственно видела?

— Мелкий со своими приятелями алхимичат там чего-то… ему бы о будущем думать, о решениях, которые примет он сам и которые его вынудят принять просто потому, что так положено… а он всё дурью какой-то мается. Ну и домаялся. Видать, круто они наалхимичили, раз на половину Скарро полыхнуло.

Боги, только новых проблем в семье сейчас и не хватало! И ведь мама жаловалась, что позавчера поймала Азура с друзьями за каким-то экспериментом неизвестного назначения.

— И что они там алхимичили? — поинтересовался Оливер, переступая порог гостиной.

От незнакомого мужского голоса Киана мигом опустила книгу, сняла ноги с подоконника, села ровнее и ошалело уставилась на возрождённого. На самом деле я не собиралась вести его даже во временное жильё, но Оливер заявил, что оставлять меня в одиночестве нельзя и он как мужчина благородного рождения должен сопроводить даму до дома. Шли мы, кстати, пешком, никаких прыжков по изнанке. Проводами до дома Оливер не ограничился и вместе со мной поднялся на этаж, а там и в квартиру вошёл, заверив, что всего-то хочет убедиться, что Алессандро не ожидает меня в гнезде.

Алессандро не ожидал.

И я имела весьма смутное представление, что нас всех ожидает этим дивным вечером.

— А это что за хмы… тип? — настороженно спросила Киана.

— Оливер Мэнникс, — представила я. — Друг… э-эм… Алессандро.

— Он человек?

— Более или менее.

— Тогда какого хрена он тут делает?

— Вот такого хрена и делаю, — не смутился Оливер и опустился на корточки перед подушечной горой и восседающей на ней Кианой. — А не будет ли милая леди столь любезна и не подскажет ли, в какой конкретно направлении алхимичил Азур?

— Я не леди, не милая и не любезная, — отрезала сестра и повернулась ко мне. — Это твой любовник? Или вы эти… как их… полиаморы?

— Что?! Нет! — и почему самую интригующую информацию о себе я узнаю от пять лет не виденных родственников? — Оливер действительно друг Алессандро… давний друг…

— Очень давний, — с очаровательной улыбкой подтвердил возрождённый.

— И он просто друг, — добавила я поспешно. — Я с ним не сплю.

— Но если захочешь, обращайся, я не против, — с той же улыбкой предложил Оливер.

— Не захочу, и не надейся. Уж точно не с тобой!

— Ты просто не знаешь, от чего отказываешься.

— Не знаю и знать не хочу.

— И зря, — самодовольно припечатал Оливер. — Дорогая не милая не леди, так что там с алхимическими изысканиями вашего брата? Не может быть, чтобы вам было известно не больше, чем вашей дражайшей маменьке или старшим сёстрам. Халциона упоминала, что ваш брат проявлял изрядный интерес к роду деятельности Алессандро…

Зато мой интерес к некромантии был до постыдного мал.

Особенно к свежеиспечённым способностям жнеца.

Я вышла из гостиной и направилась в нашу с Алессандро спальню.

Сумка жнеца стояла на прежнем месте.

Открыв её, я быстро перебрала содержимое.

Ничего секретного в сумке, конечно, не обнаружилось. Одежда на смену, предметы туалета, парочка обычных карандашей, увесистая книга по некромантским ритуалам, новая, судя по обложке и свежести страниц. Год издания подтвердил моё предположение — книга увидела свет всего лет шесть назад. Несколько флакончиков и мешочков с неизвестным содержимым, фляга с водой — я не поленилась открыть её и понюхать. А вот чего явно стало меньше, так это мелкого металлолома, коим, сколь помню, сумка была набита куда основательнее. Можно даже сказать, железок уже толком и не было, не считая перочинного ножика, бритвы и жестяной фляги.

Куда Алессандро дел свой некромантский ресурс? Забрал с собой? Использовал весь подчистую? Потому как если предположить, что он каким-то непостижимым для меня способом выжимает из металла столь необходимую для любого колдовства силу, то после от кучи железяк наверняка остаётся лишь горстка праха.

— Не знал, что твой род деятельности включает обшаривание чужих вещей.

Я не вздрогнула. Положила перочинный ножик обратно во внутренний карман сумки и обернулась к замершему на пороге спальни Алессандро. Выглядел он ровно так же, как утром, и по непроницаемому лицу его трудно было понять, чем он занимался последние несколько часов.

Может, опять на местности осматривался. Может, отчалил на поиски горгульи покрасивее и пофигуристее меня, которой плевать, что он зовёт её Лаурой. А может, подбил моего брата с приятелями устроить фиолетовый фейерверк над ареной.

— Не знала, что в твою специализацию входят манипуляции с юными неокрепшими умами, — ответила в тон жениху понарошку.

— Какие манипуляции и с какими умами? — Алессандро вошёл в комнату, и раздвинутые нити бусин с вкрадчивым перестуком сомкнулись за его спиной.

— Обычные такие манипуляции с молодыми и доверчивыми… вроде моего брата.

— За всё это время я с Фианом едва полусотней слов обменялся.

— А кто говорит о Фиане? — я отступила от сундука, на котором лежала сумка жнеца. — Или ты не видел?

— Не видел кого?

— Фиолетовой тучи над ареной.

— Когда?

— Да где-то с час назад.

Алессандро приблизился к сундуку, окинул беглым взглядом несколько разворошённое содержимое сумки.

— С час назад меня на арене не было.

— С час назад возле арены собралась половина гостей Скарро, а ты и не заметил?

— Ты меня в чём-то обвиняешь? — похоже, жнеца начало утомлять моё хождение вокруг да около.

— Да, — заявила я в лоб.

— И в чём же, позволь спросить?

Я оглянулась на бусины, шагнула вплотную к Алессандро и понизила голос:

— Это ведь твоих рук дело, так?

— Халциона, по возвращению я застаю тебя роющейся в моих вещах, при том я же в чём-то и виноват. Тем не менее, ты упорно не говоришь, в чём именно, — Алессандро повернул ко мне голову, посмотрел прямо в глаза. — Вероятно, мне следует догадаться самому и заодно изложить тебе мой злодейский замысел вкупе с подробным пересказом всей моей преждевременно загубленной жизни?

Демоны побери, или я ошиблась, и он действительно не при чём, или сейчас сам разводит меня как провинциальную простушку. И, главное, поди разбери, какой вариант ближе к истине. Моего опыта и знания людей и нелюдей на столь глубокое считывание точно не хватало.

Поджав губы, я попыталась хоть что-то прочитать по глазам жнеца и вдруг заметила, как взгляд его скользнул ниже моих прекрасных очей.

На губы, да.

Может, просто опустился, когда я их сжала. Может, он всё моё лицо оглядывал мимолётно в поисках ответов на свои вопросы. А может…

Нет… он не может…

Или может?

Или я вижу то, что мне хочется видеть?

Позади зашуршали бусины, и я поспешно отвела взгляд, отступила.

–Хэлли, твоего братца и его несознательных друзей крайне увлекает идея преобразования тёмной энергии… даже не спрашивай, во что они её намерены преобразовывать, — дурашливо улыбающийся Оливер возник на пороге, окинул нас благодушным взором. — И некромантский род деятельности твоего жениха пришёлся как нельзя кстати. Аж любопытно стало, так и было задумано или старина Ал перебирает возможности, как сданные карты, на наличие козырей, с коих можно зайти?

— А он что здесь делает? — требовательно вопросил Алессандро.

Причём у меня спросил, а не у возрождённого, словно я могла его остановить.

— Присматриваю за твоей красоткой невестой, дабы она не бродила где не надо и не гуляла в компании всяких смазливых мятежных личностей. Ты повнимательнее будь, дружище, а то ведь уведут драгоценную и останется тебе только волосы на себе рвать…

— Вот ещё — уведут! — за спиной Оливера подпрыгнула Киана, безуспешно пытаясь увидеть хоть что-то из-за его высокой, загородившей весь проём фигуры. — Кахалон не такой!

— Да мы поняли, что не такой, — миролюбиво согласился возрождённый.

— И ты сам-то кто такой будешь? — упрямо пыхтела сестра, так и этак силясь обойти преграду. — Откуда взялся? Не многовато ли вдруг людей развелось в Скарро?

— Многовато, твоя правда, Киана, — Алессандро подошёл к Оливеру и что-то ему сказал.

На другом языке.

И отнюдь не том же самом, на каком шептал чужое имя утром.

О чём ты думаешь, Хэл? Далось тебе это имя!

Мужчины обменялись ещё парой коротких фраз на том же языке. Оливер возвёл глаза к потолку, покачал головой, будто жалуясь богам на несовершенство этого мира, развернулся и ушёл. Киана проводила его подозрительным взглядом.

— Он точно твой друг?

— Не совсем. Скорее… давний знакомый, с некоторых пор берега попутавший.

— Тогда какого хрена он потерял в Скарро? — скривилась сестра. — Не пойми неправильно, ты вроде ничего так человек, нормальный парень, но… твоё-то присутствие в городе нежелательно, а уж его… Его здесь вообще быть не должно. А если есть, то как он сюда попал?

Хороший вопрос.

С технической точки зрения ясно, что дело в жнеческих ограничениях, отсутствующих у возрождённых, но это если говорить сугубо о способе попадания в Скарро. И ясно мне и Алессандро, а остальные просто не поймут, если вдруг до кого дойдёт, что Оливер уже второй человек, свободно разгуливающий по защищённому оплоту каменного народа. И не знаю, какие соображения на сей счёт имелись у Алессандро, однако мне по-прежнему неясно, зачем возрождённый явился в Скарро и какого демона столь упорно за нами бегает.

Ради злополучного камня?

Или не только?

— Не волнуйся, я воззвал к его осторожности и впредь он будет менее безрассуден, — заверил жнец. — А теперь расскажи, что приключилось с Азуром?

Родители и Азур вернулись через час. Мама и папа восторгом от проделок младшенького не пылали, па был непривычно мрачен, ма попеременно то краснела, то бледнела, смотря по тому, кто оказывался поблизости. При посторонних родительница заливалась мучительным румянцем и стыдливо отводила взгляд, однако стоило квартирной двери закрыться за её спиной, как болезненная краснота сменилась не менее нездоровой мраморной белизной, и мамуля отвесила сыну смачный подзатыльник. Дальше начались ожидаемые крики. Ничего нового я не услышала, хотя надеялась разузнать больше именно во время маминого громогласного монолога. Суть её речей сводилась к позору, навлечённому сыновним безрассудном и безответственностью на всю нашу семью вообще и мамину несчастную голову в частности. Ещё что-то было о друзьях Азура, впрочем, списывать произошедшее сугубо на их дурное влияние мама не могла, потому как все юные экспериментаторы были из рода Пепельного гранита и их родителей она знала. Разумеется, каждая семья была исключительно положительной и как у таких замечательных приличных горгулий могли вырасти такие ужасные, бестолковые дети, взять в толк она не могла. Помимо вызова родителей, в дом совета срочно пригласили ещё и старейшин нашего рода, что только усугубило мамино состояние публичного позора, и переложили на их плечи наказание за содеянное неразумными отпрысками. Нашим старейшинам явно было неохота занимать оставшиеся дни праздника придумыванием и приведением в исполнение трудовой повинности, так что они погрозили отрокам пальцем и пообещали наказать по всей строгости по прибытие в город Пепельного гранита. Как я поняла, молодёжь впечатлилась не сильно, они-то полагали, что эксперимент почти удался и только несвоевременное вмешательство стражей не позволило довести его до конца.