Последние стражи Аарона

Факел на ее стене подарил достаточно света, чтобы различить каждое слово в письме, написанном наспех. Аарон еще не до конца переломил сургучную печать, но уже увидел скупое обращение к нему.

Брат мой,

Пишу тебе в надежде на прощение. Я задержал свою миссию. Мне нужны были эти дни, чтобы утвердиться в своем решении. Я не ровня тебе, не мыслитель, способный предвидеть любой исход. Мы оба знаем, кто мы такие и по чьим стопам шли всю жизнь. Я собрал до последней все кости нашего отца и матери. Я возвращался в тот проклятый лес, чтобы принять и убедиться, что не оставил там ни одной. Все стражи, убитые вероломно, получили почести, которые мы только смогли им дать. Я выполнил свой долг, но не вернулся назад. Знаю, что ты не станешь сыпать проклятиями и примешь мой путь и свой, которого не ждал. Я отправляюсь на Запад, и делаю это ради нас с тобой, ради всех, кого Кейрон привел под флаг нашего дома. Не могу гадать, останусь ли живым, оттого передаю дело, завещанное нашим отцом, тебе, мой брат. Этим письмом я отрекаюсь от короны, от всех почестей, что были бы мне даны, и делаю это в полном здравии и рассудке. Выбирая между правлением и местью, я выбрал справедливость.

Морган

Аарон закашлялся, оказавшись не в силах захватить отяжелевший от дыма воздух. Сжав письмо, он всего лишь на миг уткнулся плечом в стену лачуги. На одно короткое мгновение, словно вырванное у царящей кругом суеты. Там, где-то далеко, в прошлой жизни, в звенящем от беззаботности детстве, остались те дни, когда братья дрались, пробуя свои силы, оценивая ловкость и проворство. И вот, будто снова Аарон получил сокрушающий удар под ребра и рухнул куда-то вниз, потеряв опору. Кейрон и Эдина видели возню детей, но никто не вскрикнул, не бросился к нему – настоящий Бранд должен уметь падать и подниматься один.

Справедливость.

Это слово оказалось тяжелее, чем кулак брата. Аарон холодно ухмыльнулся и крепче сжал зубы. С удивлением, он вдруг расслышал, что чувство гнева в нем не такое яркое, как удивление. Почему он был настолько слеп, что не предвидел этого исхода? С горечью он признал, что понимает Моргана. Он и сам всем своим существом желал мести, но только брат смог прикрыть эту жажду идеалом справедливости.

Мы оба знаем, кто мы такие и по чьим стопам шли всю жизнь.

Морган был порывист, как и ветер, которым он владел. В своем отречении он не пошел против собственной природы, но не учел одного. И эта мысль пронзила Аарона и засела крепко, как зловредная заноза.

– Я не маг, но я Бранд, – прошептал он себе под нос, не разбирая, становится ли сильнее от этих слов или падает под очередным ударом. – Я – Бранд.

У шатра было тихо, или же все пришедшие замолкли, едва завидев его. Возле костров плечом к плечу ютились самые разные маги, без разбора важности, богатства и положения. Аарон, как и всегда, считывал их лица словно раскрытые книги. Вот боль, вот сочувствие, здесь – отчаяние и усталость, а здесь не осталось никакой надежды. В давние времена северяне видели в смерти начало новой жизни, но здесь, в Дагмере, даже потомок самого древнего рода Айриндора, пошатнулся бы в этой вере. Будущее еще не рожденного королевства было прочно привязано к именам Кейрона и Эдины, теперь их не стало, как и радости от мира, обещавшего свободу.

– Никого не впускать, пока я здесь, – приказал Аарон стражникам, когда один из них поднял перед ним полы шатра. – Никого, кроме Локхарта.

Он успел представить множество раз, что ждет его внутри. Но от увиденного едва не растерял все самообладание разом. На нетвердых ногах от подошел к массивному столу, укрытому темным знаменем рода. Он дотронулся до него так, словно мог узнать все, что произошло, одним прикосновением к останкам, скрытым под ним.

– Это от огня, – поспешил бросить Аарон, ощутив, как все вокруг потеряло ясность от слез. Но никто не слышал его оправданий. Все они стали неважны.

– Да провалитесь во тьму ты и твой милорд со своими приказами, пока служит мне!

Голоса, раздававшиеся снаружи, предупредили о приближении принца Айриндора. Аарон не желал видеть никого, в особенности Бервина, разговор с которым нередко был похож на прогулку по лезвию клинка. Он ворвался в шатер без плаща, в одном старомодном черно-белом клановом платке, перекинутом через плечо поверх тонкой рубахи, небрежно распущенной у шеи. То, как пылали его впалые щеки от выпитого вина, нетрудно было разглядеть даже в полумраке.

– Ваше Высочество, – Аарон поприветствовал его сдержанным кивком, надеясь, что глаза его не блестят от подступивших слез.

Бервин не удостоил его вниманием. Пара шагов – и он оказался у стола, склонил голову и обратился в молитву. Движения его губ выдавали, какой порывистой она была.

– Теперь мы должны говорить. Тут, у останков твоих родителей, славных Брандов, все будет решено, – наконец проговорил он. – Только не представляй, что у тебя остался выбор. Эта роскошь, недоступная таким, как мы.

– Что вы желаете услышать, мой принц? – Аарон заложил руки за спину и отвел взгляд. Его оружием всегда были знания, мнения и слова. Теперь же он знал, что ему не с чем вступать в этот бой и подозревал, что Бервин неслучайно оказался перед ним так скоро, прежде чем хоть кто-то другой успел поговорить с ним.

– Я желаю, чтобы ни один маг не был вправе обвинить меня в смерти Кейрона, чтобы ни один старик в Совете не мог заявить, что я хочу продолжения войны. Заткни их глотки! – потребовал северный принц, нервно взмахнув руками. – Ох, проклятье! Да что здесь есть, кроме грязи, сосен и камней? На что мне война и эта проклятая земля?

Бервин был наделен редкой боевой удачей и эту горную гряду с выходом к морю он когда-то отвоевал большой кровью. Но эта цена была давно уплачена. Теперь он желал избавиться от этих земель создав союз, пользу от которого сложно было вообразить – за него следовало отдать едва ли не половину континента.

– Я не маг, – бросил Аарон и отчего-то эти слова облекли себя в грубость.

– Спроси тех, кто снаружи, хотят ли они обрести дом или остаться вечно гонимыми во всех Пяти королевствах. Что выбрал бы ты? Откажешься от короны – предашь память отца. Все, за что он боролся, умрет вместе с ним только потому, что ты не маг?

– Вы желаете, чтобы правитель Дагмера был обязан и равен вам?

– Даже если и так, что с того? Кем бы ты ни был, ты северянин. Будешь упрекать меня в том, что я не желаю иметь под боком иного соседа?

Аарон не ждал другого ответа. Он признавал, что принц был до неприличия честным, но упустить свое он никогда не мог. Иметь в союзниках короля Дагмера, неспособного сжечь его одним движением руки – вот чего он хотел.

– Молчи! – потребовал принц. – Я и без того слишком сильно рискую. Сейчас я зол, но встретившись с тобой вновь, найду нужные слова. А ты отыщи смелость и преданных тебе людей, стражей, верных тебе до самой смерти.

– Ваше Высочество! – Стейн отчеканил приветствие слишком громко для места, где поселилось горе – как вызов. Северный принц едва не зашипел подобно раскаленному железу. Подойдя, он сгреб воина за полы плаща, но также быстро оттолкнул.

– Делай что хочешь, но уговори его! – выпалил он. – Я не желаю подохнуть в этих горах!

Только когда Бервин спешно покинул шатер, Аарон заметил, что, едва взглянув на Стейна, можно было сказать, что тот успел постареть на десяток лет. Он зарос щетиной и лицо его посерело как от затяжной болезни.

– Надежда, – Аарон сложил губы в кривое подобие улыбки, – Мерзкое чувство. Что может ранить сильнее, чем она, неоправданная и разбитая? Даже в скорби есть свет – она конечна.

– Теперь для людей твоего отца надежда – это ты, – устало ответил Стейн.

– Во мне нет веры, что они станут слушать меня, идти за мной, как за ним.

– Глупец, – воин подошел к Аарону и положил руку на его плечо. – Ты – Бранд. И этого достаточно, чтобы сохранить мир и дать магам дом, в котором им не придется скрываться по углам, подобно крысам.

Стейн замолк и протянул скрытую в ладони горсть золотых колец.

– Проклятье, – Аарон выругался против своей воли, ощутил, как кровь хлынула к лицу. – Корсианцы?

Он спросил, но не ждал ответа. В Корсии воспитывались наемники, равных которым не было во всем изведанном мире. Кто мог одолеть Кейрона, если не они? Древний обычай заставлял их вплетать в волосы кольца, но все чаще они носили их на поясах. Чем больше золота было на убийце, тем дороже он обходился хозяину – тем большим мастером он был.

– Морган отправился на острова. Даже если он отыщет убийц, найдет ли того, кто заплатил им? Вернется ли? Что будет с его отречением? – Стейн говорил мягко, но от каждого его слова Аарону становилось все тяжелее.

– Тот, кто направил наемников, не меньший убийца. Я не смогу спать, пока не узнаю, что от него не осталось ничего, кроме костей.

– Оставь это брату. Твой долг – удержать власть. Разве не этого бы хотела твоя семья?

Оба замолкли. Было слышно, как потрескивают свечи, как перешептываются маги у костров и вдалеке воют псы.

«Я боюсь, Аарон».

Слова Ульвэ словно вновь коснулись его разума, и он содрогнулся. Судьба, Создатель или злой рок смяли путь, уготованный ему.

Стейн вдруг покинул шатер, но уже через мгновение вернулся с девушкой. Она сидела у самого входа – Стейн вытянул из толпы первого попавшегося мага. Шейла владела стихией воздуха так же ловко, как и луком. Аарон помнил, как совсем юной она обороняла Эстелрос, потом уходила в походы с Кейроном. Женщины в армии его отца не были исключением, но Аарон всегда обращал внимание на путь девушки – такой яркой она была. Едва взглянув на стол, укрытый знаменем, стойкая и смелая Шейла вдруг запнулась, и упала на колени. Ее лицо скрылось под копной светлых кудрей, ладонь потянулась к лицу.

– Что говорят у костров, лучница? – спросил ее Стейн тоном, не оставлявшим времени для слез.

– Мы слышали, что Морган отрекся. Говорят, что принц Бервин больше не станет терпеть отлагательств, – медленно ответила она, не решаясь подняться на ноги.

– Что бы ты сделала, оказавшись на моем месте, Шейла? – вкрадчиво проговорил Аарон, смекнув для чего Стейн привел ее в шатер.

Мать научила его слушать, что говорят женщины и дети, и ценить их слова. Она считала, что зачастую от них стоит ожидать больше правды.

– Говори, – тихо потребовал Стейн, заметив, как девушка испуганно взглянула на Аарона.

– Я бы не оставила своих людей, – почти прошептала она. – Ох, Создатель! Мне не узнать, каких слов вы хотите от меня, милорд! Только мне не знаком ни один маг, который бы не хотел служить дальше под вашим знаменем. Под ним мы вырывали себе жизнь.

Стейн отпустил Шейлу, приметив, как ее бьет мелкая дрожь.

– Если желаешь, могу приводить их одного за другим, пока ты не решишься.

– Нет. Довольно. Я сделаю это не только ради мертвых, – заключил будущий король.

Побережье, Дагмер

Устье реки в этом месте разбредалось по земле бегущими к морю потоками, быстрыми, ревущими и яростными. Сколько бы холода не несла в себе зима, ей не по силам укротить их. Свысока за прощанием и коронацией наблюдали сосны, задевающие макушками облака. Горы подпирали небо своими плечами. Море клокотало и вырывалось на камни белой пеной. В это время опустошенная заря занималась, окутывая все вокруг серостью и туманом. Аарон оглянулся назад. За его спиной собрались маги - озябшие, бледные, растерянные. Все, как один, вцепились глазами в пылающую ладью, готовую отдаться волнам.