Изменчивая судьба

Я сначала запуталась, не понимая, друг это или враг, но потом я уловила запах. Теплое печенье и любимый стиральный порошок Мириам.

Хэнк. Я не удивилась. Он сказал, что всегда придет, когда Лиам нуждается в нем.

Один из Альфа-Стаи атаковал, и Хэнк пригнулся, а потом метнулся вперед яростью зубов и когтей. Не сомневаясь, что он может позаботиться о себе, я повернулась к следующему нападавшему.

«Как раз вовремя, Тал».

Еще несколько минут, и армия, собранная нами в последнюю минуту, мстила бы за нашу смерть, а не сражалась бы бок о бок с нами.

«Большинство прибыло прямо перед закатом, а потом нам пришлось пересекать весь город в зверином обличье, — последовал ее ответ. — Ты серьезно не подумала осмотреть поле перед обращением? Если бы ты сказала мне вчера, где пройдет сражение, все прошло бы более гладко».

Я бы оправдалась, но была слишком занята сражением за свою жизнь. Я не знаю, какова человеческая война. Мне никогда не доводилось таиться в укрытии на Ближнем Востоке, пока вокруг раздавались выстрелы и взрывы, но я не могла представить более ужасных звуков, чем слышала в этом сражении. Рычание и вой. Скулеж и хныканье. Я постоянно искала знакомые голоса, прислушивалась к звукам триумфа или боли.

Мы с Лиамом сосредоточились на Стратиго и Таксиархо. Я пыталась источать доминирование, принудить к подчинению, но не получалось. Я это понимала, но все равно старалась. Я не считала, скольких убила, хотя знала, что их лица будут преследовать меня во снах. С другими, которые просто пришли защищать свою Королеву, было проще. Некоторые покорялись мне, и значит, я могла оставить их в живых. Так получалось не всегда, но все же случалось. Может, это всего лишь союзники, которых я по ошибке приняла за врагов, но мне нравилось думать, что это не так.

Иногда я мельком видела других. Лиам был как всегда великолепен. Как и я, он старался внушить подчинение или просто ранить противников, но когда не оставалось выбора, он убивал быстро и без колебания. Джэйс работал в паре с Джошуа, который размахивал мечом как гладиатор. Один раз я даже увидела койота и была уверена, что это Маки. Он не был в гуще сражения, другой Хэйган нарочно удерживал его с краю.

Сражение как будто длилось вечно, но я знала, что прошло не более получаса, и на небе начало подниматься солнце. Менее доминантные первыми упали на землю, содрогаясь от обращения. Мы с Лиамом оставались в волчьем обличье до самого конца, охраняя остальных вместе с Джошуа, все еще вооруженным мечом. Не знаю, были ли у оборотней правила схватки, но мне казалось, что нападать на оборотня в момент обращения нельзя.

Поле выглядело именно так, как в видении Талли. Всюду кровь. Пусть большинство ран заживет во время обращения, их кожа будет покрыта пролитой кровью. Но не все исцелятся. Я проходила через массу извивающихся тел. Хэнк стал первым, на кого я наткнулась. Я понимала, что ему сражение далось особенно тяжело, но он быстро обращался. Я порадовалась за него, ведь Лиаму не пришлось терять еще одного «отца».

Джэйса найти оказалось сложнее. Облегчение при виде его в процессе обращения почти перевесило странность и мерзость от вида его в процессе обращения.

«Скаут?» — даже в мысленном голосе Талли слышались слезы.

«Джэйс в порядке».

«Знаю, но Тоби…»

Я бросилась бежать, ища его по запаху. Я перескакивала через тела, которые были наполовину животными, наполовину человеческими, но следила лишь затем, чтобы ни на кого не наступить. Я нашла его в стороне от остальных. Он был в человеческом обличье, и уже давно. И снова последняя попытка выжить провалилась.

Перед его телом лежал другой оборотень. Все еще будучи по большей части койотом, он рычал и щелкал зубами, когда я подошла.

«Талли, можешь поговорить с Маки?»

«Он этого не делал, Скаут».

Я это уже знала. Маки не мог бы справиться с Тоби, и горе, исходившее от него, было осязаемым.

«Скажи ему: что бы ни случилось, он должен остаться здесь. Если он позволит кому-то, помимо Хэйганов, дотронуться до тела, то пожалеет, что не умер сам».

«Скаут…»

«Скажи ему».

«Это приказ от моей Альфы?»

Мой взгляд не мог оторваться от тела, лежавшего на земле. В голове замелькали воспоминания. Тоби еще ребенок, уговаривает Чарли, Джэйса и меня стырить драгоценный арбуз дедули Хэйгана. Тоби выходит из родильного зала с ослепительной улыбкой, держа на руках Лэйна. Тоби выходит из самолета после девяти месяцев в Ираке, и слезы катятся по его щекам, пока он бежит к своей семье. Тоби стоит перед Альфа-Стаей и просит их отпустить меня.

Храбрый, сильный Тоби. Будь я проклята, если позволю ему умереть впустую.

«Да. Давай сделаем это».

***

К слову об Альфах, пора нам с Сарварной побеседовать лицом к лицу. Я обратилась возле своей одежды. Это казалось жульничеством, поскольку всем остальным пришлось остаться голыми, но я ни за что не встречусь с ней с голыми сиськами, пока вокруг куча парней. Лиам, надевший джинсы, ждал меня, когда я превратилась и оделась.

— Тоби мертв, — ужасное приветствие, но я ничего не могла поделать. Я должна была выпустить из себя эти кошмарные, гнилые слова. — Они убили Тоби.

Лиам тыльной стороной руки смахнул слезы с моих щек.

— Мне так жаль. Он был хорошим мужчиной.

— Как мне сказать Чарли? О Боже. Как мне сказать Лэйну? — мое сердце разрывалось на куски. Я не сомневалась в этом, ведь было так больно.

— Скаут, тебе надо дышать.

Разве он не видит, что я пытаюсь?

— Кого еще? Кого еще мы потеряли?

— Мы потеряли примерно пятерых. Рука Джошуа похожа на котлету, но он заверяет меня, что все заживет. Остальные должны быть в порядке после обращения.

— И это мое единственное милосердие.

Я не вздрогнула, и это наверняка взбесило ее. Она попыталась подкрасться к нам, но даже запах крови не мог скрыть ее запах от меня.

— Сдайся сейчас, и я просто изгоню остальных.

Я думала, что не буду готова к этому моменту, что увижу в ней слишком много человечности и не смогу дойти до конца. Смерть Тоби изменила все. Мне плевать, что она любила своих родителей, и что младшая сестра ее обожала. И если она считала меня демоном, то она сама сделала меня такой.

— А если не сдамся?

— Мы начнем заново, но в этот раз раны не заживут так быстро.

Я посмотрела на поле, хотя это зрелище уже год не стиралось из моих мыслей.

— Пожалуй, это не лучшая идея, Сарварна. Как ты могла заметить, большая часть твоей Альфа-Стаи погибла, — и я до конца дней буду нести на себе бремя вины за это. — Ты готова потерять еще больше?

— Полагаю, я более подготовлена к потере солдат, чем ты, Скаут, — ее верхняя губа скривилась. — Может, потому что мы обе знаем, что вся эта кровь и смерть на твоих руках, а не на моих.

— Не могу понять, ты реально настолько сумасшедшая, чтобы верить в это, или нет.

— Ты же понимаешь, что всего этого не случилось бы, если бы ты не была отродьем, жаждущим власти.

— Прошу прощения. Ты разговариваешь сама с собой? Я могу оставить тебя одну, если тебе нужна минутка.

В ее глазах загорелась ненависть.

— Ты думаешь, это какая-то шутка?

— Вообще-то, я думаю, это Вызов, — плечи расправлены. Голос громкий и ясный. Никто не сомневался в том, что происходит. — Сарварна, я официально бросаю тебе Вызов за титул Альфа-Самки.

— Ты не можешь это сделать!

— Могу и сделала.

«Покорись, — сказала я ей через ментальную связь. — Ты знаешь, что не сумеешь меня победить, и я не хочу тебя убивать. Пожалуйста. Покорись».

Сарварна пару секунд постояла, взвешивая варианты, затем выдохнула.

— Ладно, — сказала она с опущенной головой. Она медленно подошла ко мне, держа плечи сгорбленными. Затем, оказавшись прямо передо мной, она резко вскинула голову. — Я принимаю твой Вызов.

Поначалу я не поняла. Я видела, что ее рука сжимает нож, торчащий из моего живота, но это казалось сценическим реквизитом с отступающим лезвием. Затем вспыхнула боль, и я поняла, что оружие настоящее.

«Выдерни его. Выдерни его. Выдерни его…»

По воздуху пронесся крик, но он принадлежал не мне. Я хотела сказать Лиаму, что все хорошо, и, может, упомянуть, что я люблю его, но я не могла говорить. Я ничего не могла сделать. Если бы она только вытащила чертов нож…

— Я же сказала, что не позволю отнять то, что принадлежит мне, — она провернула нож, и перед глазами все помутилось. — Ты умрешь, как и должна была еще в июле, — еще один поворот лезвия. Я не выживу. — Ты вообще не должна была существовать.

— А ты никогда не должна была стать Аль… — мир начинал чернеть. Мое тело обмякло, и Сарварна выдернула лезвие из моего живота.

Наконец-то.

Держась за последние капли сознания, я рванула энергию из земли под моими ногами. Через два мгновения Сарварну пригвоздила к земле очень злая полярная волчица.

«Покорись».

Сарварна оскалилась, словно сама была волчицей. И это стало последним, что она сделала в этой жизни.

Глава 30

У смерти есть много запахов. Серная вонь пороха. Металлический привкус крови. Резкое жжение больничного антисептика.

— Вас оставить наедине?

Ярко-желтые и фиолетовые цветочки на униформе медсестры оскорбляли меня своим бодрым весельем. Это вовсе не веселый момент. Это не веселое место. Такую одежду надо разрешать только в родильном отделении. Все остальное в больнице было заполнено людьми, переживавшими самые мрачные моменты их жизней. Когда ты проходишь сквозь ад, тебе меньше всего хочется видеть медсестру в такой яркой одежде, что та как будто светится на солнце.

— Нет, — сказал Лиам. — Все хорошо.

Эта медсестра в нелепой одежде пошла к стойке капельницы. Как раз когда ее палец приблизился к сенсорному экрану, я завопила:

— Нет!

— Лесли? — позвал меня Лиам по имени, которое мы сообщили больничному персоналу, представившись сыном Стефана и его будущей невесткой.

Я заправила за ухо прядь рыжеватого парика.

— Думаю, мне надо побыть с ним несколько минуток, — до того, как они остановят все капельницы и машины, поддерживающие Стефана в живых, и тем самым закрепят наши с Лиамом титулы новых Альф.

Прежде чем убежать заполнять бумажки (или чем там медсестры занимались перед прекращением чьей-то жизни), она взяла с полки пачку бумажных салфеток.

— Вот, дорогая, — сказала она, передав их мне. — У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно.

В этом отделении не было дверей, но она задернула за собой шторку и ушла.

Стефан уже сам на себя не походил. Мужчина, которого я знала, был сильным и гордым, источал столько силы, что даже обычные люди инстинктивно сторонились его. Мужчина на больничной койке иссох и съежился, не считая странных мест, где он раздулся как воздушный шарик. Его темная кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок, нечто среднее между синяком и пятном. Стратиго, которые присматривали за ним, по возможности заботились об его волосах, но те все равно висели блеклыми космами. Шрам, тянувшийся по его лицу сбоку, уже не кричал об угрозе. Вместо этого он скулил от боли и поражения.