Академия хаоса. Искушение огнем

* * *

Миранды в комнате не оказалось. Я оставила ей записку, что у меня все в порядке — мало ли, вдруг подруга волновалась, — отчетливо понимая, что вру. Ничего не в порядке.

Гнев все так же ворочался внутри меня ядовитой змеей, но к нему добавилось ощущение собственного бессилия. Против императора я настолько мелкая сошка, что и подумать смешно о мести. Выходит, этот крашеный урод измывался над моей мамой, уверенный в своей безнаказанности, и при этом был прав — ему за это ничего не будет. Он использовал ее как приманку. Как кусок сыра в мышеловке, за которым никто не пришел.

Я вышла из общежития и постояла перед маленьким храмом путников, выстроенным вокруг портала Айрис, но не стала заходить внутрь. Мой отец ничем не лучше императора. Путник, который знает будущее и видит все переплетения и возможные развилки судеб, даже не подумал вмешаться. Или в этом тоже есть какой-то великий план? Что получит мир от того, что ни в чем не повинная женщина страдала в руках маньяков? А в том, что император действовал не один, я не сомневалась. Тот носатый некромант за троном тоже явно замешан. Не зря же мама заслоняла меня от него.

Слезы навернулись на глаза, потекли по щекам и зашипели, высыхая на горячей коже. Я попыталась дышать ровнее, собрала пальцы в щепотки, призывая себя успокоиться — тщетно. Куда хуже гнева и бессилия было чувство вины, разъедающее меня словно кислота.

Этого всего могло бы не случиться, если бы не я.

Если бы я послушала маму и вышла замуж хоть за того приятного на вид брюнета, которого она так упорно мне подсовывала, то ничего этого не было бы. Я злилась на маму за то, что она скрывала от меня правду, но, выходит, она была права. Теперь ее волосы седые, а на запястьях шрамы, и все потому, что о ее секрете узнали. Она пыталась меня защитить, а я ее защитить не смогла. Если бы не Родерик, ее бы замучили насмерть, а император придумал бы какую-нибудь удобную ложь, вроде скользкой ступеньки, и одарил бы маму честью быть похороненной на дворцовом кладбище.

Вернувшись домой, я пошла прямиком в душ. Включив воду, разделась и встала под тугие ледяные струи, но огонь все равно терзал мое тело, жег кончики пальцев, вспыхивал перед глазами, а вода шипела, поднимаясь паром.

Изергаст пытался поддеть меня, но все, что он говорил, по сути было правдой. Я глупая. Я только и делаю, что совершаю ошибки, одну за одной, и не могу понять, что делать дальше.

Стук в дверь, который я поначалу приняла за биение собственного сердца, повторился громче. Выключив воду, я перебралась через бортик ванной и накинула на голое тело халат. Прошлепав босыми ногами по коридору и гостиной, открыла.

— Арнелла.

В глазах Родерика вспыхнул огонь, я увидела в них свое отражение. Посторонившись, позволила ему войти, а потом, когда дверь за ним закрылась, протянула руку и задвинула засов. Родерик проследил за моим движением, и его бровь, отмеченная шрамом, дернулась вверх.

— Прости, я забыл про твой дом, — сказал он. — Как видишь, теперь мы совсем близко…

— Не до того было, — кивнула я.

Мы стояли напротив, и мой огонь, будто почувствовав близость Родерика, потянулся к нему…

— Как мама?

— Спит, — ответила я. — Мастер Изергаст поставил какие-то блоки… Как думаешь, я простовата?

— Ты очень красивая, — не раздумывая, ответил Родерик и, взяв мою руку, поднес к губам и поцеловал в центр ладони. — Ты вся горишь, — нахмурился он. — Что случилось? Хотя, о чем я спрашиваю…

— Я чуть все не испортила, — шмыгнула я носом. — Там, во дворце.

— Чуть не считается, — усмехнулся Родерик. — Хотя тебе и правда надо сдерживать свой огонь.

Я сглотнула, а потом сделала тот последний шаг, что разделял нас, и прижалась к Родерику всем телом.

— И сейчас? — прошептала я, запрокидывая голову и касаясь губами его губ.

Я погладила шрам на его брови, колючую щеку, твердую линию подбородка, заглянула в темно-серые глаза, в которых разгоралось пламя. Развязав пояс халата, взяла ладони Родерика и положила их себе на талию, задержав дыхание от прикосновения к обнаженной коже.

— Нет, — ответил он, погладив мою спину. — Сейчас не надо.

Родерик пытался не спешить и целовал меня нежно, неторопливо, но я укусила его за нижнюю губу, быстро расстегнула пуговицы на его рубашке и потянула ее, сдирая с широких плеч. С поясом на брюках справилась уже с его помощью. Скорей, кожа к коже, тело к телу, ближе, быстрей, еще…

— Ох, девочка моя, — пробормотал Родерик, подхватывая меня под бедра и разворачивая к двери так, что теперь я прижималась к ней спиной.

Я обвила его ногами, обняла за шею, а потом застонала от ощущения наполненности, выгнулась, чтобы приникнуть к нему еще теснее. Его крепкие руки на моих бедрах, ритм, с которым наши тела соединялись, горячие губы на моей шее и рваное дыхание — именно то, что мне было нужно.

— Еще, — просила я, впиваясь ногтями в его плечи, — еще, Родерик!

Он перенес меня на стол, смахнул все конспекты и учебники на пол. Жадные поцелуи, прикосновения, горячие ласки. Он повернул меня животом на стол, и моя грудь терлась о шершавую поверхность при каждом толчке. От моих ладоней поднимался дым, и маленькие дорожки огня потянулись от пальцев. Пламя гудело в моем теле, как в печной трубе, а потом ему навстречу метнулось другое: словно лесной пожар накрыл жалкий костер, словно огненный смерч поглотил крохотную искорку.

Я вскрикнула, и пламя брызнуло из моих ладоней, разливаясь огненной рекой. Родерик подхватил меня с горящего стола, перенес на диван, усадив на себя сверху. Сильные пальцы на моих бедрах задавали ритм, горячие губы обжигали мою кожу требовательными поцелуями.

По моему телу прокатилась волна энергии, я застонала, падая Родерику на грудь, и он, обхватив ладонями мои ягодицы, прижал меня теснее. Еще одно резкое движение, стон, поцелуй, а после — лишь биение сердца в унисон и частое дыхание.

Отдышавшись, я оперлась на его плечи, отодвинулась и попыталась слезть, но Родерик обнял меня, удержав на своих коленях.

— Побудь так со мной еще, — попросил он, уткнувшись мне в шею. — Арнелла, это было… Горячо.

Я огляделась, и мои глаза расширились.

— Родерик, пожар! — воскликнула я.

— Да, мы словно пылали…

— Нет, в прямом смысле!

Тихо тлела дверь, горел письменный стол, пылала люстра, и огненные капли падали с нее на пол. Родерик похлопал ладонью по обивке дивана, гася занимающееся пламя, вытянул руку и обвел ею комнату. Огонь обиженно зашипел и потух.

Я все же слезла с Родерика и, схватив халат, который валялся на полу, быстро оделась и завязала пояс. Собрав одежду Родерика, сунула ее ему в руки, однако он не спешил одеваться, все так же сидя на моем диване.

— Пойдем ко мне, — предложил он. — Там куда удобнее.

Я опустила глаза, делая вид, что запуталась с поясом, и Родерик поймал меня за полу халата и, подтащив к себе, вновь устроил у себя на коленях.

— Такая горячая, — пробормотал он, целуя меня в щеку, в шею. — Арнелла, ты ведь не собираешься делать вид, что ничего не произошло?

— Нет, конечно, — ответила я. — Спасибо.

Он слегка отодвинулся и посмотрел на меня внимательней.

— Спасибо? — переспросил он.

— Да, за то, что ты спас маму, — пробормотала я. — А потом этот огонь так жег меня. Если бы не ты, я бы, наверное, спалила весь дом дотла. Я пыталась потушить его в душе, делала знак спокойствия — все напрасно.

— А сейчас как себя чувствуешь? — ровным тоном спросил он.

— Как пепелище, — неуверенно улыбнулась я. — Словно все лишнее сгорело.

Я вытянула руку, и огонь послушно вспыхнул на кончиках пальцев. Мягкий и ласковый, как котенок.

— Что ж, — кивнул Родерик, и желваки на его челюсти выделились сильнее. — Пожалуйста.

Он пересадил меня со своих колен на диван и стал одеваться.

— Родерик, — позвала я. — Я опять сказала что-то не то?

Он помолчал, застегивая брюки, повернулся ко мне.

— Все в порядке, Арнелла.

Я прикусила губу, чувствуя, как между нами вновь вырастает стена обиды.

— Я не понимаю, — прошептала я. — Все же было так хорошо.

Родерик вздохнул и вновь посмотрел мне в глаза.

— Я пока сам не понимаю, — сказал он. — Но, похоже, мне мало одной страсти, Арнелла. Я хочу больше.

В дверь постучали, и Родерик, отодвинув засов, открыл. Миранда, стоящая на пороге, тут же закашлялась от дыма, отступила, помахала рукой перед лицом.

— Всего доброго, Арнелла Алетт, — сказал Родерик, выходя из дома. — Обращайтесь в любое время.

Миранда подождала, пока дым слегка рассеется, вошла внутрь и тут же распахнула окно настежь.

— Почему тебя не было на уроках сегодня? — спросила она, щурясь от кривясь от дыма. — Где ты была? Вы с Адалхардом решили устроить пожар?

— Нет… Просто…. Выясняли отношения, — смутилась я.

— Ясно, — кивнула она. — А ты вообще заметила, что твой дом совсем не там, где раньше? А еще коммендант сказала, что твоя мама будет жить в общежитие. Что за новость, Арнелла? Хочешь спихнуть ее на мои плечи? Нет уж! Мне и своих забот хватает.

Она остановилась и посмотрела на письменный стол, а потом перевела взгляд на меня, улыбаясь во весь рот.

— Вот вы, конечно, спалились…

— Ты о чем?

Я подошла к столу и уставилась на выжженные отпечатки двух пар ладоней — поменьше и покрупнее.

— Ладно, не красней, — успокоила меня Миранда. — Я это с порога поняла.

— Но, кажется, мы снова поругались, — пожаловалась я.