Отложенный эффект

39. Надежда

Марион проспала долго – наверное, сутки. Она просыпалась, видела читающего возле неё Саважа, и засыпала снова. День сменился ночью, за шторами было темно, а здесь его мягкий серебристый свет казался очень уютным. Можно было вздохнуть, перевернуться на другой бок и снова спать. Или попросить воды, сделать глоток, и потом тоже снова спать.

Лекарство от наставницы Жаклин оказалось отменно мерзким на вкус. Проглотить удавалось с трудом, и потом оно как будто не хотело оставаться внутри, видимо поэтому госпожа Черепаха и сказала – лежать, не шевелиться. И пить можно, но совсем понемногу. Ладно, и не такое терпели, пусть только подействует.

В какой-то момент при пробуждении она поняла, что за спиной – что-то большое и тёплое. Большим и тёплым, ясное дело, оказался тот самый Саваж, который примостился с краешку, как птичка на жёрдочке. Или как кот, который умеет занимать столько пространства, сколько есть, и принимать любую форму. Она пошевелилась, освобождая ему ещё немного места, он туда тут же перетёк, не просыпаясь, и так же не просыпаясь, обхватил её и прижал к себе – впрочем, аккуратно. Можно было закрыть глаза и спать дальше.

А потом она проснулась от включенного света и невнятного, но громкого восклицания медсестры Олив. Открыла глаза, встретилась взглядом с не до конца проснувшимся Саважем – и рассмеялась.

- Олив, дайте нам пару минут, пожалуйста, - попросила Марион медсестру.

Та очевидно смутилась и вышла.

- С добрым утром, Марион, - Саваж дотянулся, потёрся кончиком носа об её нос, коснулся губами её губ. – Как ты себя чувствуешь?

Как она себя чувствует? Она себя – чувствует. Слабая, но – прямо захотелось потянуть руки, и ноги, и вообще потянуться. В последние дни сил на такое не было совсем.

Марион достала до его носа и почесала пальцем. Как коту. Он зажмурился – тоже как кот, и только что не замурлыкал. Подскочил, оглядел свои мятые брюки и рубашку, прикрыл их валявшимся на стуле пиджаком, обулся и открыл дверь.

- Заходите, госпожа Олив. А я домой – ненадолго.

Олив измеряла давление и прочее, и кажется – была довольна показателями.

- Что там видно, Олив?

- Я сейчас позову госпожу Клодетт, пусть она тоже посмотрит. Мало ли, что мне примерещится.

И что же ей примерещилось? Марион осторожно села на постели, потом встала – держась за спинку кровати. Получается. Голова не кружится, хоть и слабость, сильная слабость. Но если она не ела нормально сколько времени уже, то немудрено, что слабость.

Она сходила умыться, а когда вернулась – её дожидалась Клодетт.

- Как ты себя чувствуешь? – спросила целительница.

- А что видно? – осторожно спросила Марион.

По ощущениям было неплохо. Пожалуй, она бы даже съела что-нибудь.

- Видно истощение, но и только. Как будто ты уже бодрее, чем была. Посмотрим анализы, и доктор Фабиоль придёт к полудню, тоже посмотрит.

На завтрак Марион съела всё, что ей принесли – да с удовольствием. Клодетт облегчённо выдохнула – ест, значит, дело сдвинулось, и понемногу можно расширять количество и варианты съеденного. Что, неужели и правда противное лекарство доктора Черепахи сделало своё дело?

Доктор появилась в полдень, как и обещала, вместе с Жаклин. Велела Марион снова лежать и не шевелиться, и долго, не торопясь касалась силовым щупом в разных местах, первым делом там, куда вчера намазывали лекарство. Завершила один круг, пошла по второму. Марион встревожилась – неужели всё же там что-то не то?

- Лежите, милочка, я не разрешала шевелиться. Вы, говорят, служите, должны понимать – раз сказано, то нужно исполнить.

- Исполняю, - выдохнула Марион, и снова зажмурилась.

Второй круг осмотра по ощущениями не отличался от первого нисколько. Доктор стряхнула руки, поднялась и пошла их мыть.

- И что? – спросила Клодетт у Жаклин.

- Наверное, сейчас скажет, - пожала плечами та. – Но я думаю, будь там плохое – уже бы сказала.

Вернувшаяся госпожа Черепаха оглядела всех троих проницательными тёмными глазами.

- Ну что я вам могу сказать – шанс, что у нас получилось, велик. Я поостерегусь говорить, что всё в порядке, необходимо наблюдение. Я думаю, что три-четыре дня мы понаблюдаем здесь, и если увидим явное улучшение, то отпустим нашу пациентку домой, выздоравливать под присмотром её жениха.

- Жених будет рад, - пробормотала Марион. – Спасибо вам, доктор Фабиоль.

- Погодите, милочка, спасибо скажете, когда родите. Кстати, перемещения тенями не рекомендую – у Шамборов варианта не было, а у вас может родиться совсем не некромант. У вас самой были в родне некроманты?

- Нет, мы стихийники и менталисты.

- Вот. Саважи тоже не сказать, чтобы прямо некроманты. Поэтому поостерегитесь.

- Да, конечно, - с этим не поспоришь, да и не нужно это.

Саваж появился после обеда – встревоженный.

- Прости, звёздочка моя, пришлось провести пару занятий. Я о них как-то позабыл.

Точно, у него ж семестр начался.

- Что тут прощать, всё в порядке, - улыбнулась Марион. – Не нужно забывать о занятиях, пожалуйста.

И рассказала ему о заключении доктора Фабиоль.

- Так это же замечательно! Ты всё ещё хочешь вернуться к сестре, или попробуем сразу ко мне?

Может быть он прав, и если им дальше жить вместе, то нужно пробовать и привыкать?

- У тебя больше места, - усмехнулась Марион. – И ванная у тебя лучше, вот. И просто… давай попробуем, что ли.

- Я очень рад, что тебе понравилось у меня, и что ты готова пробовать. И это я ещё не всё тебе показал тогда, - смотрит хитро, улыбается.

- Верю. А ещё мне помнится твой вкусный омлет.

- Приготовлю для тебя с удовольствием, - он сел в своё кресло и усадил её на колени. – Сколько захочешь, столько и приготовлю.

Марион обняла его и закрыла глаза. Вот ведь, кто бы мог подумать, что будет как-то так? Но пока всё хорошо. Кажется. Можно выдохнуть. Наверное. Осторожно.

- Как только тебя отпустят – заберу к себе. И отметим твоё возвращение. И решим, что и как дальше. Отец спрашивал, как ты.

- Скажи, всё в порядке. И спасибо ему, он замечательный.

- Скажу. И своим тоже скажи.

- Выждем назначенных три дня.

- Да. Всё будет хорошо, даже и не думай другого.

- Не буду.