Отложенный эффект

Эпилог

Десять с половиной лет спустя

Не потому, что от нее светло, А потому, что с ней не надо света.Иннокентий Анненский

Катер шёл по морю, и остров, ещё недавно невидимый совершенно, постепенно появлялся на горизонте. Точкой, ниточкой, тёмным пятнышком, разноцветным пятнышком. Уже скоро, совсем скоро.

- Мама, видишь белую точку? Это храм, его копают. В нём живёт Хранитель, но чтобы его увидеть, нужно проткнуть палец иголкой, помазать кровью колонну и сказать, зачем пришёл!

- Жанно, откуда такие глубокие познания? – поинтересовалась потрясённая Марион.

- От прошлого раза, - пожал плечами сын. – И папа нас уже ждёт, чувствуешь?

- А это ты откуда знаешь? – усмехнулась она.

- Чувствую, да и всё. Да ты тоже чувствуешь, только молчишь! – понял он и рассмеялся.

Марион не могла не рассмеяться в ответ, и обняла сына. Пока никто не видит – он может позволить такую вольность. А потом вспомнит, что он уже взрослый мужчина, целых десяти лет от роду, и начнёт задирать нос.

Сын уродился стихийником – на радость всему семейству, и особенно – бабушке Коринне. И являл собой невероятную взрывоопасную смесь – он с рождения обладал как харизмой отца и деда, так и упрямством обеих бабушек. И если ему что-то было очень нужно, но не удавалось получить напролом – то он добивался этого вкрадчивым голосом, ласковым взглядом и разумными, совершенно взрослыми словами. Его было невозможно заставить что-то сделать, только лишь – договориться. Но договоры он соблюдал, как истинный маг, как лет в пять дед ему об этом моменте всё объяснил – так и соблюдал. Но и дыры в правилах умел находить отлично.

А ещё он получил традиционную саважевскую внешность – светлые волосы и жёлто-зелёные кошачьи глаза. Марион думала – не удивится, если позже сын ещё и хвост начнёт отращивать. Хотя куда боевому магу хвост? Ладно, сам разберётся.

И вот сейчас Жанно рассказывал о том, что их ждёт на острове Комос, где лет пять как проходит практика студентов. Объединённая практика – археологов из Университета Паризии и некромантов из магической Академии той же Паризии. Конечно же, командовал этой практикой профессор Саваж, некромант и историк, кому ж ещё? И так случилось, что Марион пока не довелось побывать в этом райском месте ни разу.

Она к этому моменту уже шесть лет как заведовала кафедрой нестандартных магических взаимодействий на боевом факультете Академии. И не оставила Легион, но совмещать было адски сложно, чаще всего ей удавалось присоединиться к каким-либо операциям или к подготовке в тренировчных лагерях как раз летом, когда закончены экзамены, и до начала нового учебного года – в её распоряжении был месяц или полтора. К счастью, здоровье больше не подводило. И она отправлялась в Массилию, а оба Жана – и старший Жан-Александр. и младший Жан-Дени, названный в честь наполеоновского маршала – либо оставались в столице, либо вот отправлялись на практику. Поэтому так и вышло, что сын со знанием дела рассказывал Марион, что там и как.

И юный Жанно намного больше любил проводить лето с отцом на раскопках, чем с бабушкой Сюзанной и кузинами в каком-нибудь из семейных отелей. Конечно, там встречались дети подходящего возраста, и какая-то развлекательная программа для тех детей, но когда Марион спрашивала сына, куда он хочет поехать летом – тот сразу же говорил – с папой на раскопки. Раз с тобой в тренировочный лагерь Легиона нельзя.

Надо сказать, что обе бабушки и дед души не чаяли в юном наследнике. Дед обожал рассказывать и показывать – водить в музеи, зоопарк и прочие интересные места, и только с ним Жанно мог часами сидеть над картой какого-нибудь древнего сражения и слушать, развесив уши, кто с кем сражался, за что, каким образом, и кто победил и почему. Бабушка Сюзанна дарила дорогие подарки и водила с собой на разные мероприятия в отелях группы «Тиара». А бабушку Коринну внук примирил с наличием в семье Марион и её родственников.

Родственники, конечно, показывали себя, как могли. Но когда восемь лет назад оказалось, что саважевские активы поиздержались, и чтобы сохранить прежний образ жизни, нужно что-то продать – то госпожа Сюзанна явилась, высказалась и поделилась деньгами и советами по планированию и ведению бюджета, чтоб не оказываться дальше в такой ситуации. Генерал отнёсся к её деньгам с благодарностью, а к советам с вниманием, и те советы помогли, а ещё помогли доходы с «Изумруда», которые копились себе потихоньку и составляли к тому моменту ощутимую сумму. После той истории госпожа Коринна стала смотреть на госпожу Сюзанну помягче – потому что для неё все эти финансы были тёмным лесом, им и остались.

За порядком в квартире на улице Лиловых Гиацинтов присматривал сержант Маро, он же Кусачка. Благодаря стараниям Клодетт, ходить он в конце концов смог, но – подобно генералу Саважу, опирался на палку. Подумал и согласился работать управляющим у младших Саважей. Его отдали в обучение к управляющему господина генерала, и он прилежно постигал премудрости управления домом и людьми. Научился и использовал.

Карл Бьорн служил в Легионе, дослужился до полковника. Кирстен недавно возглавила факультет некромантии в Академии Севера. У них подрастали сын и две дочери.

Де ла Мотты процветали. Оба преподавали в Академии, а Клодетт совмещала преподавание с консультациями в госпитале. Более того, через десять дней они должны прибыть на тот же остров Комос – с обоими сыновьями.

Белые колонны уже были отчётливо видны, и деревянный причал, и люди на том причале. Конечно, можно было порталом, или вовсе тенями, так быстрее, но когда ещё прокатишься по морю, просто прокатишься и просто по морю, как человек, а не как полковник Легиона и заведующий кафедрой в Академии? И конечно же, Марион ощущала силу, поджидающую её на берегу, эта сила была огромна, неодолима и совершенно прекрасна, как и её носитель.

Юный Жанно сам слетел по трапу на берег с воплем «Папа!» - и повис у того папы на шее. Марион дождалась, пока старший Жан поставит сына на песок, и тоже спустилась.

Обняться молча. Сколько не виделись? Две недели? Вечность. Но за ту вечность не изменилось ничего, совсем ничего. Объятия говорили – я здесь. Прикосновения обещали – всё ещё будет. У ног плескалось море, небо было синим-синим. И почему она раньше сюда не приезжала?

- Где Жанно? – только что же был здесь, и куда-то делся.

- О, у него тут полно знакомцев. И студенты, и дети кое-кого из преподавателей, и дети из деревни.

Точно, есть же деревня. Источник кое-какого пропитания, вроде молодого барашка, которого обещали зажарить на костре к вечеру, вина из растущего на склонах винограда, каких-то свежих овощей и фруктов.

В лагере археологов и некромантов стояла тишь – потому что середина дня и жара. Кто спит, кто лежит в тенёчке, кто ещё каким благим делом занимается. Работа продолжится чуть позже, когда жара спадёт. А пока Саваж привёл Марион к большому шатру – уж конечно, где ему жить, только в шатре – и показывал там отдельную спальню для Жанно и чуть большего размера – для них. Посреди той спальни возвышался толстый надувной матрас, на котором, конечно же, намного удобнее спать, чем просто в спальнике на земле. Впрочем, какие тут спальники, у Саважей-то, плетёные кресла под раскидистыми оливами – не хотите ли, и магически охлаждённый графин с водой, и немного вина в ту воду, и снова обняться, и как же с тобой, не поверишь, хорошо, не то, чтобы забыла за две недели, но хорошо ведь.

Ухоженного хвоста уже не существовало. Года три тому они страшно поссорились, и Марион тот хвост случайно подплавила. Сама же потом и жалела больше всех, даже больше самого носителя хвоста, тот поутру просто отправился к своему парикмахеру и отстриг то, что осталось. И больше хвостов не отращивал. Говорил, важной фигуре, коей он теперь является, проще без хвоста. Проще – значит, проще.

Муж и сын провели Марион по лагерю, показали, кто где живёт, где кухня и как жарят на ужин того барашка, и что там готовят ещё, и какой чудесный храм девы-воительницы – смотри, звёздочка моя, тебе как раз подходит. Марион просто утратила и почву под ногами, и чувство реальности – насколько всё это оказалось хорошо.

А после ужина сидели у костра, пели песни, рассказывали, как прошёл день. Детей Марион насчитала десяток – они тоже сидели у костра, таскали сухие ветки, бросали в огонь огромные шишки, слушали разговоры взрослых. И когда Жан повёл её купаться под звёздами, Жанно ещё сидел у костра в отличной, как понимала Марион, компании, и никуда оттуда не собирался. Спать, когда тут такой праздник жизни? Вы наивны, если думаете, что такое возможно.

Поэтому родители молодого человека совершенно спокойно отправились на берег, а там – купались, лежали на песке под необыкновенно яркими здесь звёздами и радовались встрече – душой, телом, всеми чувствами и ощущениями, как-то невероятно обострившимися этой невероятной южной ночью.

Какие там отели, думала Марион, засыпая. Звёздное небо, да вот это плечо рядом – и что ещё нужно?

* * *

Саваж был совершенно счастлив – потому что в этот раз Марион приехала разделить с ним лето, море, остров и древний храм. Сын знал в том храме все закоулки, а она приехала впервые, и как же с ней оказалось хорошо! Песня, баллада, лучшая из баллад!

Кажется, он даже смотрел спустя рукава и на работу археологов, и на то, как выполняют задания некроманты – но никто не обижался. Все были при деле, а он… при деле и ещё при счастье.

Жизнь с Марион складывалась изумительно. Оба они привыкли ни на кого не оглядываться и всё решать самостоятельно за себя и за тех, кто оказался рядом, и двум властным командующим на одной территории пришлось договариваться. Третьим властным командующим оказался юный Жанно – неудивительно ни капли, при такой-то наследственности! Впрочем, он очень рано понял, что там, где не сработает прямой приказ, можно многого добиться улыбкой. И вовсю использовал оба способа.

Матушка, светлейшая госпожа Коринна – и та таяла от улыбки внука, что говорить о всех прочих?

Политикой Саваж, слава господу, больше не занимался. Того раза оказалось достаточно, и никто с тех пор на некромантов не покушался. Однако время от времени приходилось выступать консультантом для каких-нибудь правительственных комитетов и комиссий – по вопросам, так или иначе связанных с некромантией.

Марион всё это время какими-то отчаянными методами совмещала преподавание, службу и семью. Ей удавалось, ей отлично удавалось. Она вписалась в академическое сообщество и очень быстро получила кафедру. Саваж же так и оставался деканом факультета некромантии, хоть алчная матушка и поговаривала, что он бы неплохо выглядел в кабинете ректора. Саваж спускал на тормозах, потому что ну какой из него ректор, скажите? Ему бы поближе к студентам и реальной работе. Вот, как сейчас.

Луна висела над храмом, студенты сидели кружком и слушали местную храмовую сущность, прозываемую Хранителем – о былых временах. Историки потом напишут одну работу, некроманты – другую. Или не напишут, всякое бывает.