Отложенный эффект

52. Она хотела, как лучше

Марион снова переживала переезд. Генерал Саваж скомандовал им обоим – под охраной взять из квартиры Жана всё, что нужно, и явиться в особняк на улице Сент-Антуан. Раз враги считают, что это место достаточно защищено, нужно пользоваться. Да и правда – с защитой там всё хорошо, и с обычной, и с некромантской.

- Так, я помню, был где-то рядом де ла Мотт? – глянул он на Марион.

Да, де ла Мотт – в качестве личной охраны, и ещё вспомнили про Карла Бьорна – потому что нужен незаинтересованный дружественный некромант. Марион охнуть не успела, как оказалась в просторной спальне на втором этаже, её рюкзак и большая сумка стояли рядом, а горничная в униформе спрашивала – разложить ваши вещи, госпожа?

У Саважа-то хоть прислуга приходящая, а здесь – вот прямо как в каком-нибудь дворце. И что, завтрак-обед-ужин по команде в столовой? Ох. Во что такое она вляпалась?

- Всё хорошо, звёздочка моя Марион, - подмигнул её Саваж. – Ужин через четверть часа, а потом выдохнем, наконец-то.

- Это обязательно? – мрачно спросила она.

Хотелось лечь и вытянуть ноги уже прямо сейчас. Снова как-то слишком много всего вместилось в один день.

- Так, а ты вообще в порядке? Или нужно срочно в госпиталь? – встревожился он.

- Нет, не нужно. Просто устала, справлюсь. Я в порядке.

- Распорядиться, чтобы тебе принесли ужин сюда?

О, а так можно?

Но лучше не нужно, наверное. Нехорошо начинать своё заселение в этот дом с обособления от остальных. Генерал встревожится, госпожа герцогиня обидится. Ничего, всё можно пережить. И усталость – тоже, не в первый раз.

Однако, в той самой камерной столовой, где вечность назад обедали и говорили о родне, старшие Саважи уже испепеляли друг друга взглядами. Марион глянула на Жана – тот поджал губы, в точности, как генерал, и притормозил на пороге. Очевидно, желал послушать.

- Я не имею представления о том, что там мог говорить обо мне Ла Валетт, - говорила госпожа герцогиня, задрав нос высоко. – И меня это не касается ни капли.

- Зря ты так думаешь, дорогая, - генерал был спокоен и очень серьёзен. – Тебе придётся рассказать, что за деятельность ты развила по поводу карьеры нашего сына.

- Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.

- То, что всё тайное становится явным, рано или поздно. С кем ты разговаривала о возможном повышении для Жана?

- Почему ты решил, что я разговаривала? Мало ли, кто и о чём разговаривает, все постоянно разговаривают о том, кто подходит на должности заведующих кафедрами и деканов, и кто не подходит! Я считаю, что имею право обсудить текущие перестановки в Академии!

- Потому, что твоя болтовня едва не стоила жизни нашему сыну, - мрачно сказал генерал.

- Что? Что за ерунду ты говоришь?

- Эта, как ты говоришь, ерунда была принята Ла Валеттом за чистую монету. Он совершенно серьёзно воспринял твои слова о том, что Жан станет лучшим деканом, чем он. Может быть, и так, но при живом Ла Валетте это оказалось неосмотрительно. Благодари Марион, что Жан жив. Но Ла Валетт этого не забудет и не простит.

- С чего бы это? Да, я не скрываю своего мнения, что ему пора на покой. И не тебе закрывать мне рот, ясно!

Тут уже не стерпел Жан.

- Матушка, дела факультета некромантии не касаются вас никаким боком, понятно? – сказал он так ласково, что у Марион холодок по спине прошёл.

- Меня касаются твои дела, - надменно проговорила она.

- Далеко не все, - покачал он головой. – Мне жаль, если ты полагаешь меня неспособным решить их самостоятельно. И не понимаешь, что с твоих слов и кто-то другой может решить так же. А потом мне приходится отбиваться от странных людей, которые считают, что в Академии будет лучше без меня!

- Ты говоришь, Ла Валетту пора на покой, - вступил генерал. – А ведь он всего на три года старше тебя. Ты тоже готова на покой?

- Почему это? – взвилась госпожа герцогиня. – Ничего подобного! У меня всё в порядке с головой!

- Знаешь, Ла Валетт – серьёзный противник. И настраивать его против нашего сына было большой ошибкой. С какой ещё стороны нам ждать неприятностей?

- Почему это неприятностей? – она ещё и пытается защищаться, эту женщину не пробить ничем.

- Потому что, госпожа моя мать, это не помощь и не поддержка, - Жан стоял напротив неё и смотрел так, как… как умеет только некромант, наверное. – Это… какое-то самоудовлетворение, что ли.

- Неправда, я хотела, как лучше! А ты – неблагодарный сын! Да без моей договорённости с Ла Валеттом тебя бы и на заведование кафедрой никто не пустил!

- Коринна, ты рехнулась? – поинтересовался господин генерал. – Ты уже тогда портила Жану репутацию?

Помянутый Жан стоял, прислонившись к дверному косяку, и молчал. Очевидно, слов у него не было. И Марион отлично его понимала – когда она узнала про заговор собственной матери и Бернара, то, наверное, выглядела ничуть не лучше.

- Можно подумать, ты не способствовал его продвижению по службе, - фыркнула госпожа герцогиня. – Неблагодарные вы оба, вот что я вам скажу.

- Коринна, ты совсем не слышишь? – спросил со вздохом господин генерал.

- Это ты не слышишь. И твой сын не слышит тоже, - она обернулась к двери, натолкнулась взглядом на Марион. – Ещё и вы здесь. Тоже, наверное, думаете, что вам в карьере никогда никто не помогал?

- Знаете, госпожа герцогиня, моя мама тоже очень любит решать, как будет лучше другим. Но далеко не всегда её решения совпадают с реальностью, так почему-то выходит, - сказала Марион.

Госпожа герцогиня только фыркнула, и величественно вышла из столовой. Бросила кому-то по дороге – принести ей в комнаты её лекарства и воды, нет, больше ничего не нужно.

Жан взял Марион за руку и усадил за стол.

- Тебе нужно есть.

- Всем нужно есть, - сказал господин генерал. – Мы не знаем, что нас ждёт завтра, вдруг снова бой? Поэтому – вперёд, молодые люди. Детка Марион, попробуй вот этот гусиный паштет. И фаршированные оливки. Жанно, не бери в голову то, что тут твоя мать наговорила. Она заблуждается насчёт собственной значимости. Но язык могла бы и придержать.

Впрочем, больше они особо ни о чём и не говорили. А потом, в спальне второго этажа, Марион поглядела на источавшую уныние спину её Саважа, подошла, обхватила его и сказала:

- Поверь, ты не стал от этого всего хуже. Болтают обо всех, о тех, кто на приметных должностях – вдвое больше, чем о других, - подумала и добавила: - И знаешь, мне тоже приходилось разгребать последствия активной деятельности моей матушки. Ничего, все выжили. И у вас выживут, вот увидишь.

А он обернулся и просто поцеловал её.