Серебряная герцогиня

* * *

Единственная защита короля Ульвара от всех, кто жаждал его убить, состояла в том, что никто не мог знать точно, где монарх будет ночевать. Королевский дворец, или Берлога, или Серебряный особняк, или вообще что-то иное. Но в одном только королевском дворце было четыре или пять спален, всегда готовых принять властителя Элэйсдэйра на ночь. Однако Джайри точно знала: Ульвар не любит мягких перин. Он предпочитал жёсткие кушетки или узкие походные кровати. Такие были спрятаны во всех его кабинетах. Но неприхотливый Уль запросто мог растянуться и на ковре. Некогда младший принц был наследником Медвежьего щита, а потому с детства умел засыпать в самых непритязательных и суровых условиях. А долго спать он не любил: ложился поздно и вставал рано, всегда готовый к бою.

Его жизненная энергия поражала Джайри. Перебросить войска с востока на запад Медвежьего щита ускоренным марш-броском по горным дорогам? Это — Уль. Всю ночь проработать над отчётами торговых гильдий, а утром рвануть в Серебряный щит, чтобы поговорить с серебряными мастерами о возможности изготовления пулевых арбалетов? Это тоже он. Вместе с отцом гасить пожар, пожирающий город, а потом с Джайри чертить план университета? Да, да. Хотя, помнится, однажды принц упал, поднимаясь по лестнице Серебряного дворца.

Джайри упрекала его, говоря, что нельзя вот так наплевательски относиться к потребностям своего тела. Уль смеялся и пожимал плечами:

— Я всё равно проживу недолго. Я это знаю. А успеть надо так много… Мне просто некогда, Джай.

Но сейчас девушка точно знала, где может его найти. Однако, прежде чем вошла в кабинет, услышала его глухой крик. Рванула дверь, ворвалась. Уль сидел на постели с видом человека, увидевшего предел ужаса. Лицо его блестело от пота. Обернулся к ней, вскочил.

— Ты жива?

Шагнул и замер, приходя в себя. А затем перевёл взгляд на Шэна за её спиной и прищурился, усмехнувшись. Джайри стиснула кулаки, взяв эмоции под контроль:

— Добрый вечер, Уль. Нам надо поговорить.

— Фьерэй мёртв, надо полагать? — хрипло уточнил король.

— Нет, — возразила Джайри.

Шэн закрыл дверь, притянул девушку к себе, и она почувствовала, как холодный металл коснулся горла.

— Я не отдам тебе её, Ульвар, — тихо пояснил Белый дракон. — Только мертвой.

— Вот как?

Уль скрестил руки на груди, присел на кончик стола и, наклонив голову набок, с любопытством посмотрел на них.

— Да.

— Возможно, мёртвая Джайри мне подходит больше, чем живая. Ты об этом не думал? Не жалко будет убивать?

— С тобой она всё равно умрёт. Только умирать будет долго и мучительно.

Джайри закрыла глаза, набираясь… нет, не смелости, не решимости — они у неё были и так. Спокойствия.

— Уль, выслушай меня. Я приняла решение.

— И почему мне кажется, что оно меня не устроит?

— Не спеши судить. Мне думается, что это единственное возможное решение для всех нас. Я действительно проанализировала все варианты, предложенные тобой. Но ты ведь в этом и не сомневался, не так ли? Однако все они плохи, Уль. Прости, но я не смогу простить тебе смерть Лэйды. Да, я поняла всё, что ты мне сказал. Да, если бы Лэйда осталась жива, она бы подняла щит и потребовала бы от тебя освободить Альдо. Для неё благо королевства было пустыми словами, это верно. Она всегда выбирала интересы друзей, а не государства. Я смогла понять твой поступок, Уль. Мой разум его понял. Но не сердце.

Лезвие кинжала неприятно холодило горло. Ульвар молчал, и это радовало. Он готов слушать. В отличие от Джайри, король умел принимать решения молниеносно, но сейчас он действительно внимательно слушал её. Настораживало лишь то, что девушка не понимала выражение его лица. Чуть ироничная, непроницаемая маска.

«Это из-за Шэна, — поняла Джайри. — Он не хочет, чтобы мой Лис его прочитал».

— Я не смогу жить с сердцем, которое не принимает тебя. А оно не сможет ни оправдать, ни простить твой поступок, какими бы целями тот ни оправдывался. Но ты прав: королевство выше щита. И я, хранитель и герцог Серебряного щита, наследник Серебряных королей передаю в твои руки мой щит, моих людей и мои земли. Да будет так. Я знаю, что ты не причинишь им зла, и что, напротив, для моего щита твоя рука станет благом.

Вот тут Ульвар побледнел. Маска слетела, и она увидела в его глазах страх и отчаяние. На мгновение сердце стиснуло неуместное сострадание. Но Джайри переборола чувства и продолжила.

— Ты прав. Смерть — не выход. И, если ты позволишь Шэну оставить мне жизнь, то я не стану её прерывать.

— Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? К нему? — хрипло переспросил Уль.

— Нет, не совсем. Гибель Тивадара развязала войну. А я знаю, что ты этой войны не хотел. Настолько, что готов был отдать меня Золотому дракону, ведь так? Элэйсдэйру нужен союз с восточным княжеством. Тебе нужен этот союз.

Странно, но в его глазах она всё ещё видела непонимание. Уль не разгадал её план? Уль⁈ Или полное истощение физических сил, или не хочет, боится её понять?

— Я дам тебе этот союз. Только я и смогу его дать. Я снова стану женой Тинатинского князя. Ты же помнишь, что Шэн — брат Тивадара? Он бастард, но, если других наследников не останется, и если его поддержит Железный дракон…

— Ты уже похоронила Эвэйка?

Она пожала плечами:

— Княжич обречён. Ты это знаешь. Он не примет помощи Шэна, а против Эвэйка — Железный дракон. И не только он. Смерть мальчишки — лишь вопрос времени, Уль. Даже если бы я хотела его спасти, я бы не смогла. Я не стану его убивать, или приказывать убивать, если ты об этом. Но Фьерэй сказал, что Эвэйк вряд ли дотянет до осени. Золотым драконом станет Шэн. Его наследником — мой ребёнок. Всё почти так, как ты хотел. И да, до того, как идти к тебе, я говорила с Железным драконом. Ему мой план понравился.

Ульвар закрыл глаза. По лицу его прошла судорога: гнев, ярость, боль, осознание потери. Но вскоре оно вновь стало непроницаемым.

— Почему ты решила, что я на это соглашусь?

А вот голос выдавал короля: хриплый, рвущийся.

— Потому что ты живёшь ради своего королевства, Уль. И твой разум не может не понимать, что это станет для всех благом. Ты больше не будешь раздираться между своим долгом и любовью. Я смогу дышать и уважать себя. Элэйсдэйр получит союзника на востоке, а, значит, вероятно, не случится войны на юге. Уль, спаси Элэйсдэйр от войны, а меня — от себя. Ты же понимаешь, что из всех трёх твоих вариантов для меня выпадет лишь третий. Пожалуйста.

Ульвар молчал.

— Я говорил тебе, что никогда тебя не отпущу и не отдам никому другому, — наконец заметил устало.

— Я помню. Но: слово короля, словно ветер…

Уль открыл глаза и с мягкой насмешкой взглянул на Джайри.

— Ты — моя ученица. Я — младше тебя, и всё же я — твой учитель, — и добавил: — Отпусти её, Шэн.

Лис не двинулся, однако Джайри сама отвела его руку с кинжалом.

— Прощай, Душа моя, — мягко шепнул Ульвар и отошёл к окну.

Джайри замерла. А потом поняла: он согласился. Он её отпускает. Сердце укусила лёгкая горечь: и в этот раз интересы королевства победили его любовь к ней. Но это была мелкая и низменная горечь, на которую не нужно было даже внимания обращать.

— Уль, — тихо позвала девушка.

Король обернулся.

«Прощай, — сказали её глаза. — Но я всё равно буду любить тебя. Всегда».

«Я знаю, — усмехнулся он. — Теперь — точно. Ты всегда будешь помнить обо мне. И стрижка, кстати, тебе весьма к лицу».

Она слабо улыбнулась. Уль не был бы Улем, если бы не превратил поражение в победу.

— Прощай, — шепнула и вышла.

Ульвар посмотрел ей вслед, а затем спустился в сад. Светало. Ветер унялся. Небо стало жемчужно-серым в предвкушении восхода.

— Я побеждаю и сдаюсь тебе на милость, — прошептал король. — Моё время сдаваться, не так ли? Ты меня всё-таки купила, Джай… Я же говорил, что все люди продажны. Главное — понять их цену.

Непривычное чувство опустошённости охватило его. Разум понимал, что Джайри нашла единственно верное решение. То, которого не смог найти даже Уль. Но сердце протестовало и плакало. У него есть сердце? И оно умеет плакать? Вот так новости! Но это было глупо. Шэн прав: оставшись с королём, Джайри всё равно бы погибла. А он смотрел бы, как она сходит с ума и медленно умирает.

Он шёл и шёл, мимо кустарника и растрёпанных холодным ветром цветов. Вокруг просыпались замёрзшие за ночь птицы. И, засунув руки в карманы, Ульвар запрокинул лицо навстречу назревающему в небе дождю.

— Надо же… Кто бы знал, что, для того чтобы сохранить душу, надо её потерять…

И вдруг услышал пронзительный крик.