Пепельная маска мести

ГЛАВА 44. Соберитесь, ребята

Утро пришло и расстреляло Нейтана Хэрригана лучами в глаза и в правый висок, словно намекало на старую травму – когда давно, ещё на войне, в голову попал осколок снаряда. Тогда это едва не стоило Хэрригану жизни. И сейчас вспоминать об этом не хотелось, но пришлось.

Нейтан неохотно заворочался на месте… и упал с дивана на пол. Слегка хрустнул некогда пораненный локоть, что-то отдалось в некогда надорванной спине.

Боль растеклась по всем уголкам тела, и Нейтан поморщился, выписывая в воздухе знаки, которыми некогда с ним поделилась мей Нола. Такое с ним бывало – нельзя сказать, что часто. Просто устал, не выспался и ещё отчего-то не добрался до своей постели.

Ах да. Засиделись вчера с Дином уже после того, как они прогнали Эдмунду спать. Та едва добрела до комнаты и, кажется, моментально вырубилась. Ей и пить почти не пришлось – у неё кончился лимит сил. Как физических, так и моральных, а магические кончились и ещё раньше. Между прочим, вредно носить на себе столько магических символов зараз!

Поймав себя на мысли, что беспокоится за Эдмунду – не за Эдвина! – Нейтан вдруг засмеялся. Что-то произошло за прошлый вечер и прошлую ночь, что-то, обозначенное мудрым Дином как «отпустило». Нейт потянулся, поднялся, слегка размялся и отправился готовить завтрак. Спасибо Шалунье за то, что набила его холодильник не особо портящейся едой, потому что кое-кто по имени Эд не удосужился выполнить данное задание.

Дин обнаружился в хозяйской спальне лежащим поперек кровати, причём поверх покрывала, без брюк, но в тщательно зашнурованных ботинках. Рубашка на нём была вся измята, однако брюки и мундир аккуратно висели на спинке стула.

– Вставайте, роу, служба не ждёт, – приветствовал друга Нейтан.

– Нейт, ты что – бессмертный или святой? У меня башка трещит, я почти не спал, – пробормотал Дин таким голосом, словно у него рот был забит песком.

Нейт начертил ещё один верный магический символ от Нолы: он снимал похмелье. Не то чтобы очень умело, скорее сносно – ведь сам-то Нейтан медиком не был. Но помогло: Дин благодарно застонал что-то в подушку.

– Вставайте, роу, – повторил Нейт.

К завтраку, кроме кофе с поджаренным хлебом и ветчиной, у них оказалась ещё и гостья. Рава появилась на пороге – как всегда, яркая и прекрасная. Ей очень шёл женский мундир, и хотя она надевала его с юбкой, а не брюками, как большинство эвройских женщин-полицейских – взгляд от этой великолепной фигуры было не оторвать. И как хорошо, что Рава отказалась от покрывала, прячущего плечи, голову и лицо!

Но сегодня она явилась не покрасоваться. Если мужчины эту ночь провели за стаканами с тисли, а Эдмунда просто отключилась, то Рава явно много плакала.

– Прошу у роу Квейна отпустить меня на несколько дней, – сказала женщина после краткого приветствия.

– Дьерам отпуска и отгулы не положены, – сказал Дин. – Что случилось?

Он смотрел на женщину – и любовался ею. Нейт же сочувствовал сразу и Квейну, и Раве, влюблённой в Магота, и мей Ноле, которая всегда поглядывала на бравого начальника участка, а тот никогда не замечал этих взглядов.

– Я хочу поехать в столицу, – тут абавийка замялась и покосилась на Эдмунду-Эдвина.

Всё ещё в мужском обличии, она неуловимо изменилась. Это было плохо: теперь в фигуре дьера Эдвертона проскальзывало-таки нечто женственно-притягательное. А им такое «нечто» было совершенно без надобности. Возможно, без Магота в её магии что-то нарушилось?

– Рава, ты нужна нам здесь, – суховато сказал Квейн. – Я отправлю в столичный госпиталь запрос. Клянусь, ты первая узнаешь, как там Эдвертон.

– Ай, – шёпотом сказала Рава. – Вы уже всё знаете?

– Знаю, и довольно об этом. Меня злит то, как вы почти месяц мне тут втирали «грязь» в глаза.

Но Нейтан понимал, что Дина злит кое-что иное и сочувствовал товарищу. Он-то знал, что это такое – когда тебя отодвигают на второй план ради другого человека! Однако здесь всё-таки ситуация выглядела лучше хотя бы потому, что другим человеком был настоящий Эдвертон, он же Боб Магот. Не негодяй. Не подлец. Двоюродный брат Эдмунды, пострадавший в попытке восстановить справедливость.

– Ты остаёшься, – сказал Дин, выдержав паузу. – Что изменится, если ты уедешь? Нет. Ты будешь нужна здесь, без тебя нам будет сложно справиться. Вчера мы потеряли двоих, сегодня уедешь ты – а кто останется?

– Я даже ещё не совсем патрульная, я стажёр, – сказала Рава.

Нейт счёл нужным вмешаться: ведь он как Мастер должен был опекать и обучать её.

– Ты учишься, у тебя единственной дар видеть сквозь магию – надо его развивать, – сказал он. – Мы постараемся узнать про Эдвина как можно скорее. А теперь, прошу, приди в себя. Нельзя выдать её, – он кивнул на Эду, – и всех нас.

– И дополню, – хмуро сказал Дин. – От вас потребуется выдержка. От вас всех – Нейтан, не отворачивайся. Уолтер приедет очень скоро, не исключено, что он может изменить планы и появиться тут хоть сегодня. Поэтому… Если вы столкнётесь с ним на улице – не подавайте вида, что вообще знаете его. Не начинайте действовать наобум и вообще ничего не предпринимайте, пока не согласуем наших действий. Не самовольничайте!

Кажется, Эда собралась возразить, но роу Квейн поднял руку.

– Касается всех. Ты, Эда, держала себя в руках целый год – продержись ещё некоторое время. Ты, Рава, тоже, я вижу, нервничаешь – но ради остальных тоже постарайся вести себя разумно. Я знаю, ты можешь, ты мудрая женщина и отличный друг.

На этом слове голос Дина всё-таки слегка дрогнул.

– Ну и ты, Нейт, давай без мальчишеств на этот раз. Импульсивность тут ни к чему. Неумные действия подведут и вас, и меня под трибунал – а не хотелось бы. Если этот ваш Уолтер нечист на руку – мы его изловим, но сделаем всё по закону. Это вам не мертвитель, убивший гулящую абавийку, это человек, который был нашим товарищем и успешно прикидывавшийся другом, когда уже не являлся им.

То, как Дин это сказал, дало всем понять: начальник верит в то, что ему рассказали.

– Ошибки допустить нельзя. Не бережёте себя – подумайте о других. Плевать на других – подумайте, что своими опрометчивыми поступками вы порадуете врага. Ну а теперь всё, завтрак закончен. Пора нести службу на благо Эврои, ребята.