Беглая

* * *

Я стояла на террасе, глядя, как стелятся внизу зеленоватые ночные облака меж городских огней. То там, то здесь они окрашивались цветными всполохами — праздничная иллюминация в Нижнем городе. Я улыбнулась, подумав о том, что Таматахал наверняка напился. Но, Исатихалья, скорее всего, сегодня не станет на него ворчать. У старика, все же, имелся повод.

Здесь, на воздухе, было приятно свежо. Ноги гудели, на плечи будто все еще давила неподъемная плита, хоть я уже избавилась от невыносимой драгоценной ноши. Я чудовищно устала за этот бесконечный день. После церемонии, связавшей нас с Тарвином нерасторжимым браком, мы несколько часов объезжали Верхний и Нижний город, чтобы показаться народу, потом присутствовали на торжественном ужине во дворце. Я даже не помнила, как мы вернулись. И сейчас я усну, едва коснусь головой подушки.

Я ощутила горячие руки на плечах. Не обернулась — знала, что он близко. Но теперь все это было как-то иначе, не так болезненно-остро. Тарвин тоже чувствовал это. И у придворного астролога Агринона, которому он безраздельно верил, было на это свое объяснение. Он утверждал, что мы вступили в благоприятный период покоя, конца которого он пока не мог предсказать. Хотелось верить, что этот безумный старик не врет. Конечно, я понимаю, что наша жизнь не будет безоблачной — это невозможно, но я заслужила хоть немного спокойствия. И, все же, я находила причины перемены в ином — из дома старейшин Тарвин вышел другим, я чувствовала это. Он ответил, что видел кое-что, когда был мертв. Но отказался говорить, что именно. Мне оставалось только догадываться, но догадок попросту не было.

Тарвин коснулся губами моей шеи, рука скользнула на заметно округлившийся живот:

— Ты устала?

Я выдохнула:

— Чудовищно.

— А как же брачная ночь?

У меня не было сил даже улыбнуться. Я не ответила.

— А мой сын? Тоже устал?

— Тоже.

Кайи сотворил настоящее зло, сообщив ему пол ребенка. Мне нравилось сеять сомнение и смотреть на смятение в его глазах. Но я тоже была рада, что это мальчик. Для девочки было еще не время. Понадобится много усилий, чтобы урожденная принцесса Астора и Красного Пути могла ходить с гордо поднятой головой. Но оно придет.

— Отец хочет назначить меня наместником Нагурната.

Сердце кольнуло. Я невольно развернулась, заглянула в лицо Тарвина:

— И что ты ответил?

Он нервно облизал губы:

— Я еще не давал ответа. Ты этого хочешь?

Я какое-то время молчала, глядя в ночную тьму. Наконец, решительно кивнула:

— Да, хочу. Очень хочу.

Он прижал меня к себе, выдохнул в макушку:

— Значит, так и будет.

Я подняла голову:

— Что они показали тебе? Там, в доме старейшин? Скажи мне, прошу.

Тарвин обхватил мое лицо ладонями, поглаживал щеку большим пальцем:

— Они показали, как может быть без тебя.

Я замерла:

— И как это: «без меня»?

Тарвин какое-то время молчал, глядя в мои глаза. Прошептал, едва слышно:

— Без тебя… невыносимо.