Навигаторы. Кадет

* * *

Впервые за три года обучения мне была назначена пересдача экзамена…

Последним экзаменом на третьем курсе было оказание экстренной медицинской помощи. Считалось, если смотритель маяка окажется в условиях, когда рядом нет никого из медицинской службы маяка, эту экстренную помощь он должен уметь оказывать сам, будь то помощь при черепно-мозговой травме, переломе второго позвоночника у мильтенорцев, или при утоплении аринцев. Представляете, существа, живущие в мире, где суша занимает всего десять процентов от объёма планетарного океана, могут утонуть!

— Смотритель мгновенно должен оценить состояние члена своей команды и принять необходимые действия для реанимации, — говорил на своих лекциях нье' Турвес, невысокий, лысоватый виг, одетый всегда, как и мы, в серый комбинезон.

— Это что, мы должны знать анатомию всех наших служащих? — удивлённо спросил Данур на самом первом уроке по этой дисциплине.

Преподаватель был краток:

— Да.

Одноклассник не унимался.

— То есть, если надо будет оживить саха, нужно будет вдувать воздух ему в зад… — кадет чуть запнулся, но потом поправился: — то есть в анальное отверстие?!

Класс рассмеялся, а господин нье' Турвес укоризненно посмотрел на одноклассника и сказал:

— Я допускаю, что вы пока теорию знаете посредственно, иначе вам, кадет нье' Увент, пришлось бы идти на пересдачу, потому что сахов реанимируют обычно двумя способами, но ни один из них не попадает под ваше представление об оживлении представителей этой расы.

На экзамене мы оживляли едва не утонувших соотечественников. Вернее, не их самих, а их роботизированные копии. На лабораторных столах лежали боты-виги. Рядом с каждым утопленником лежала табличка, на которой было описание состояния утопшего. Важную роль в утоплении, ой, то есть в реанимационных мероприятиях, играла среда, в которой чуть не утонул бот: солёная была вода или пресная, холодная или тёплая. А ещё важным было время нахождения без сознания и клинический период: начальный, агональный, период клинической смерти.

У всех были разные наборы этих данных. Интересно, кому-то достался случай нахождения в течение тридцати минут в тёплой, солёной воде и период клинической смерти? При таком раскладе, согласно большинству учебников, реанимационные мероприятия для вигов бесполезны. Я оглянулась: довольных лиц кадетов, вытянувших счастливые условия, не наблюдалось.

Мне попался пострадавший, который чуть не утонул в холодной пресной воде и находился без сознания уже две минуты. На прошлой лекции у господина нье' Турвес мы подробно записывали, как действовать в таких случаях.

Итак, кожа холодная, сырая, очень бледная. Мне было нужно положить моё экзаменационное пособие на живот. Ну и тяжеленный, зараза! Ещё нужно было хорошо очистить рот и нос от песка и ила. Было неприятно лезть туда пальцами, но терпимо. Затем я должна была спровоцировать рвоту, чтобы очистить организм. Вот я нажимаю на корень языка… Фу! Какая гадость — вместе с остатками воды мне на руку полились и остатки пищи. Дырявая червоточина, это что, настоящая рвота? По запаху и виду — да. Да где ж её берут в таких количествах для тренировок и экзаменов?! Я осмотрелась по сторонам: процедуру очистки дыхательных путей выполняли все мои сокурсники, так же, как и я, кривясь от отвращения. Я наскоро вытерла руки о комбинезон, никаких салфеток или дезинфекционного раствора в реальной ситуации может и не быть, перевернула на бок учебное пособие, согнула, кряхтя, его колени… Теперь, если я всё сделала вовремя и правильно, пострадавший должен был откашляться.

— Ну же, розовей! Давай же! — приговаривала я, внимательно следя за тем, не розовеют ли кожные покровы.

Они не розовели. И кашлять утопленник отказывался.

Искусственное дыхание! Я вытерла губы моего оживляемого своим рукавом. Итак, два выдоха ему в рот, ладонь поверх второй на грудной клетке, надавливаю на грудину пятнадцать раз за десять секунд. потом вновь вдуваю воздух через рот.

Кожа моего пособия приняла совсем синюшний оттенок.

— Нье' Кланис, пересдача экзамена субботу, — безжалостно отрезал преподаватель и указал на ошибки: — Вы слишком долго освобождали дыхательные пути, и ритмичность при надавливании была недостаточной.

Кроме меня, эту практику не сдали ещё шесть моих однокурсников, среди которых оказалась и Тали. Мы грустно посмотрели друг на друга.

— Знаешь, Линн, — задумчиво глядя на оживших после реанимации подопытных, цвет кожи которых стал розовым, произнесла Отталия, — Рик тут сказал, что к концу четвёртого курса мы все обязательно оживим утонувшего селя…

— Десять тысяч дырявых червоточин! — брезгливо выругалась я.

Субботний экзамен мы с Тали снова провалили, и ректор назначил нам ежедневные сеансы «оживления» для тренировки. Через две недели по этому курсу мы получили «отлично», и я поняла, что теперь больше никогда не буду морщиться от вида и запаха рвотных масс.