Мать Сумерек

* * *

На другой день лес был покинут почти с тоской, и настало время подниматься в горы, неминуемо приближаясь к бесконечным, насколько хватает глаз, ледяным шапкам.

Исполненные смоляными ароматами леса и холмы оставались позади. Стихали зовы глухарей и сов, соколов и дятлов, и на смену им в небо взвивался клекот гигантских северных буревестников. С характерным шлепком падали они в воду кристально-чистых, до самого дна прозрачных озер и рек, вспугивая редких гольцов и морских волков, лососей и горбуш, зашедших поздним летом в пресные воды, чтобы размножиться.

— Это все твое, сестрица? — не уставала Иввани спрашивать Бану день за днем, восторженно оглядывая менявшиеся местности. — Неужели так много? Как, и это все еще твои земли? О-о-о!

У неё не убывало вопросов, впрочем, совершенно схожих один с другим, и Бану в ответ оставалось только посмеиваться:

— Сама никак не привыкну.

Они шли уже несколько дней, но никаких границ и краев Астахирскому Змею, сколько ни вглядывайся ни на север, ни на запад, ни на восток, видно не было.

Краски природы, буйные, способные символизировать черты людских характеров или пристрастий, выцветали на глазах, исчезая под натиском кристальной чистоты бело-голубых слез-ледников. Земля все сильнее вздувалась буграми скалистых хребтов, диких, местами обглоданных до камней немилосердными ветрами. Ночами здесь было совсем холодно, будоражил до костей и тревожил до глубины сердца не утихающий вой густошерстных волков и лай затравленных ими маралов.

Сложнее давалось пропитание. В один из дней Бансабира проснулась раньше остального лагеря. Они устроили бивак недалеко от берега небольшой речной заводи возле редкой поросли голого кустарника. Оглядевшись, смастерила примитивную острогу, осторожно растолкала Шухрана. Позвала за собой. Тот, сонный, едва соображая, поплелся в нужном направлении с пустым котлом в руках. Требовалось от него немного — подстраховать и дотащить улов. Они чуть отдалились вверх по реке, чтобы держать в поле ясного видения собственный лагерь. Бану вскарабкалась на самую нижнюю ветку одинокой раскидистой ракиты, которая практически бревном вросла в берег. Притихла, выжидая.

Шухран время от времени приоткрывал один глаз, засыпая стоя. Потом вовсе завалился на один из торчащих ивовых корней, прислонился спиной к стволу. Когда просыпался, наблюдал за происходящим абсолютно безынтересно.

После рыбной ловли двое вернулись к остальным. Котел в руках Шухрана был полон, а на остроге Бану конвульсировала в агонии еще одна толстая рыбина. Вместе с остальными танша принялась потрошить добычу. Как ни посмотри, телохранители полностью взяли на себя охранение, днем и ночью, и большую часть забот по труднодоступным переходам и провианту. Иногда, как сегодня, Бансабира отчетливо понимала, что надо дать им чуть больше времени на сон и обеспечить хотя бы завтрак.

Иввани не очень любила жирную пищу, но сейчас вдруг начала понимать, почему на севере так важно употреблять подобную еду. После питательного завтрака девочка даже немного согрелась.