Король (не) желает жениться, или фиктивный брак для монарха

Намек на вчерашний вечер? С языка уже готов сорваться ехидный ответ, но мы подходим к

карете, вокруг которой туда-сюда снуют стражники и прислуга. И я решаю промолчать.

Едем тоже в тишине, отвернувшись каждый к своему окну. Напряжение буквально скапливается в

воздухе, оно такое плотное, хоть топор вешай.

Не выдерживаю и поворачиваюсь к королю. Ожидаю увидеть злость и презрение на его лице, но

вместо этого там плещется грусть и усталость.

Продолжаю наблюдать за ним из-под полуопущенных ресниц и замечаю, какой у него волевой

подбородок и сильные руки. Он явно не только бумажки подписывает да ест.

Ловлю себя на мысли, что совсем не знаю, чем живет Генрих, как он проводит свой досуг в

свободное от разрушения моей жизни, время. Он ведь как-то отдыхает, да?

Помимо званных вечеров и интриг их отдыхом не назовешь. И не всегда же он ездит в соседние

королевства ради банных комплексов.

Мы столько времени живем под одной крышей, сначала у меня, а теперь у него, а я даже не в

курсе, что он любит читать. Изабель знает, а я нет. Почему-то становится тоскливо от осознания

этого факта.

- Ты ведь не завтракала, - говорит вдруг Генрих, поворачиваясь ко мне, и приказывает

остановиться. — Сейчас, я принесу.

В недоумении выглядываю в окно. А Генрих уже заходит в пекарню у дороги. Один! Не слуг

послал, а сам отправился.

Осматриваюсь дальше, мы явно не в центре города, скорее наоборот, на отшибе. Какие здесь

могут быть встречи государственной важности? Разве безопасно королю разгуливать на окраине?

С беспокойством перевожу взгляд на пекарню. Может ему помощь нужна?

- Держи, - Генрих-таки появляется через минуту, - не знал, что ты любишь, потому взял с разными

вкусами. И кофе, в меру сладкий с молоком.

Заглядываю в бумажный пакет, а там свежая, еще теплая выпечка, от аппетитного запаха которой

сводит живот.

- Спасибо, - бормочу удивленно и впиваюсь зубами в первую булочку, - ммм, вкусно.

Ты тоже бери, - сую ему под нос пакет.

- Благодарю, - отвечает Генрих с улыбкой.

Некоторое время мы молча едим, и, наконец, я наедаюсь.

— Зря ты это сделал, я же теперь в крошках, - отряхиваю одежду, - подобные блюда невозможно

аккуратно есть, - поднимаю глаза на Генриха. — Ах, да, если ты не родился королем.

Умничать я собиралась, лучше выглядеть на его фоне. Качаю головой. Пока что план не работает.

Карета снова трогается, и мы, меж тем, продолжаем движение в сторону выезда из города. Хочу

спросить у Генриха, куда мы, но он снова погружается в себя и созерцание мелькающих улиц.

Ладно, не можем же мы ехать целый день, мне обещали вернуться вечером к ребенку.

Еще через полчаса мы-таки останавливаемся.

- Приехали, идем, - произносит Генрих и подает мне руку.

Выходим наружу. Я в недоумении осматриваюсь. Перед нами длинное строение с большим

участком. Несмотря на размеры, дом не выглядит так, словно в нем проводятся важные встречи.

- Ваше величество, вы к нам? Здравствуйте, - к нам спешит немолодая женщина. Я ее не сразу

заметила, гадая, что не так с домом. — У нас всего вдоволь теперь, с тех пор, как вы вмешались.

Но дети всегда рады вас видеть.

- Гретхен, приветствую. Позвольте представить мою невесту, Адель. Она сегодня будет со мной. И

я привез кое-какие гостинцы, - Генрих дает знак слуге, - дети будут рады.

- Конечно, проходите, - женщина радушно приглашает нас, - чувствуйте себя, как дома.

Вежливо киваю. Что здесь происходит? Какие дети?

Мы заходим внутрь, и после практически полной тишины кареты, на нас обрушивается целая

лавина звуков.

Мой мозг лишь через несколько секунд анализирует увиденное. Действительно дети, много

детей. Затем мне удается осознать, что многие из них выглядят совсем не так, как малыши в

аристократических семьях. Одеты скромно, худенькие, но не это главное. Многие из них имеют

физические увечья.

- Генлих плиехал!

Пока я анализирую, к нам подбегает маленькая девочка с уродливым шрамом на щеке и

обнимает короля.

- Здравствуй, Герти, - Генрих тепло ее приветствует.

А до меня, наконец, доходит.

- Мы в сиротском приюте?! — спрашиваю, громче, чем стоило бы, привлекая всеобщее внимание.

— Извините, - добавляю смущенно.

- Да, - кивает король. — Ты хотела меня настоящего, здесь я без масок, дети их не любят.

Оглядываюсь вокруг.

- Ты сюда лично приезжаешь? Серьезно? Или денежно помогаешь? Нет, оба варианта

характеризуют тебя с прекрасной стороны, и, если откровенно, для меня они удивительны. Но

первый все же больше поражает.

- Хм, - он усмехается, - то есть, я настолько плох по-твоему, что не в состоянии помочь сиротскому

приюту? Ты помнишь, что я король, да? Или в Ксандрии подобные заведения сплошь на

самостоятельном обеспечении? — открываю рот, чтобы объясниться, но Генрих не дает,

продолжает свою тираду. — Нет, у нас тоже бывали проблемы с этим, главы города вправе

самостоятельно распределять бюджет и, соответственно, решать помогать ли приюту Но в столице

и ее близлежащих поселениях я заведую единолично.

- Погоди, я же не про то, - кладу руку на грудь Генриха, - я, - не знаю толком, как объяснить свои

эмоции, - я просто поражена видеть тебя среди детей. Я ни в коей мере не хотела тебя задеть.

- Это твоя подлужка, да? — спрашивает Герти, о которой мы оба благополучно забыли.

- Нет милая, ты моя подружка. Адель моя будущая супруга, - Генрих ласково ерошит девочке

волосы.

- Красивая, - тянет девочка, - но злая. Обижает тебя. Ты подумай, надо ли такую жену заводить, потом ведь не отвяжешься.

Открываю рот в изумлении. Это я-то злая?!

- Ахах, спасибо за совет, Герти, - смеется Генрих. — Но Адель не злая, она просто сильно удивлена.

Ладно, ты иди пока поиграй, а мы с Адель прогуляемся.

- Холошо. Если что, ты знаешь, где меня найти, - произносит ребенок и убегает к сверстникам.

- А остальные чего к нам не подходят? — озвучиваю свои мысли, которые попридержать бы.

Но король даже не хмурится, реагирует спокойно.

- Я дружу только с Герти. Она самая контактная и не боится меня. Да и не было у меня целью

завоевать любовь детей и подростков в отдельно взятом приюте. Если откровенно, помощь им

носит эгоистичный характер, - он берет меня за руку и ведет вперед. — Идем, здесь прекрасный

задний двор, подышим воздухом.

Мы проходим сквозь здание и оказываемся на улице. Справа стоят качели, чуть поодаль целая

детская башня с лесенками и песочница. Слева лавочка с навесом. Вокруг все зелено и радует

глаз.

- О да, очень эгоистично поставить в приюте детскую площадку, - подхожу к лесенкам. — Я

разгадала твои цели, ты приезжаешь сюда полазать вместе с детьми, Да? А то во дворце не

поймут.

Сжимаю губы, чтобы не рассмеяться.

-Нет конечно, - спокойно отвечает Генрих и присаживается на лавочку. — Но когда я им помогаю, чувствую себя хорошим человеком.

Его тон под конец фразы выдает грусть. Внимательно присматриваюсь к нему. Генрих выглядит

уставшим, ужасно уставшим.

- Ты не плохой, - присаживаюсь рядом и беру его за руку, следуя душевному порыву. — Не нужно

на себя наговаривать.

- Я правитель. А правитель не может позволить себе быть хорошим, это аксиома, - отвечает

Генрих.

Некоторое время мы сидим молча каждый в своих мыслях Мне никак не опровергнуть его слова, потому что они правдивы.

- Я ведь тебя специально не хотел привлекать, лишний раз показывать, чтобы ты имела

возможность подольше быть в стороне, отдохнуть впрок, - внезапно продолжает король. — Не

потому, что я стесняюсь, или мои намерения несерьезны, или у меня припрятано по паре

фавориток в каждом шкафу Нет, совсем нет. Исключительно ради создания комфорта.

- Я не думаю, что у тебя везде фаворитки, но ты не вмешался, от того и пошли нехорошие мысли, -

ощетиниваюсь я.

- А сегодня я собирался привлечь тебя к государственным делам, - Генрих как будто не слышит, никак не реагирует на мои слова. — Серьезно, мои намерения были предельно тверды. Но я

передумал. За последние дни устал очень, а сюда я приезжаю отдохнуть, решил и тебя тоже

привлечь. Заодно показать себя без масок, как я уже сказал.

- Спасибо, - сжимаю его руку, - я это оценила, - он скептически выгибает бровь. —Да, я умею

ценить поступки и видеть в людях хорошее, - отвечаю невозмутимо. - Только с откровенными

разговорами у меня беда.

- И у меня, - говорит Генрих и замолкает.

- Что имела ввиду заведующая приюта? Во что ты вмешался?

Да так, была одна история. Виновные поплатились. Я не афиширую свои поездки сюда, люди

подумали, что могут нажиться, забирая себе финансирование сирот. Но я быстро пресек.

Улыбаюсь, глядя вдаль. Оказывается, Генрих не только бизнес подданных умеет отбирать, но и

защищает обездоленных.

Дальше мы молчим, пока дети не выходят на прогулку.

Генлих, давай к нам! С лебятами я договолилась, - машет рукой Герти.

Король порывается встать, но передумывает.

- Иди, - говорю ему, - тебя подруга ждет. Мне не будет скучно в одиночестве, честно.

К тому же к этой подружке я тебя не приревную, хоть она меня уже и обозвала, -усмехаюсь. — Но

здесь я не в обиде, да и ты вроде как защитил мою честь.

Генрих улыбается и качает головой. А затем оставляет на моей щеке легкий, практически

невесомый поцелуй, поднимается на ноги и заговаривает.

- Я недолго, беготня с ними успокаивает нервы. К тому же я должен Герти, она подсказала, какой

подарок понравится Роберту.

Смотрю ему в след и думаю, кого он пытается обмануть? Себя или меня? Не может плохой

человек искренне наслаждаться обществом сирот. И пусть есть и эгоистичная подоплека, невооруженным глазом видно, как Генрих расслабляется среди детворы, но эта мотивация

однозначно не плоха.

Я еще, наверное, с час смотрю, как «алой» правитель Ардории весело скачет среди детей.

Задорная улыбка ни на секунду не сходит с его лица.

И сейчас я как никогда ощущаю двойственность натуры Генриха. В его характере присутствуют

полярно разные черты характера. И не все они удобны и приятны. Но одно я могу сказать точно, внутри он хороший человек.

Да ведь и я не столь однозначна, и не всегда поступаю благородно. Стоит ли судить лишь по

отрицательному? Я так не думаю.

Обратный путь мы проделываем в молчании. Генрих задумчив, я задумчива —эдакая карета

тишины и обреченности. Да, тоска тяжелым топором висит в воздухе.

- Как дела? — решаю нарушить траурную атмосферу удивительно глупым вопросом.

— То есть, я знаю, целый день мы провели вместе, я видела, чем ты занимался. Я о глобальном.

- Хм, - Генрих оглаживает свой подбородок, превращаясь в прежнего уверенно себя, - дай