Хейлика

Глава 3

Дни шли за днями. Больше ничего не происходило. Хейлика успокоилась и повеселела. Она с уважением поглядывала на Элгора, восхищаясь тем, как он выслушал ее слова, ее условие и фактически ее отказ. Спокойно, не пытаясь переубедить или заставить изменить решение, ни упреков, ни скандала.

Хейлика восхищалась сама собой: как ловко она вывернулась из столь щекотливой ситуации, да она просто ас дипломатии!

Ее здоровье также улучшалось с каждым днем, и уже был не за горами тот день, когда она собиралась покинуть Серебряное королевство, а потом грянул гром.

В один прекрасный день, в дом, где жила Хейлика с сестрами, прибыла целая делегация, состоящая из белошвеек, золотошвеек и портних.

-Что это значит? - в ужасе спросила Хейлика.

-Нас послал лорд Элгор, он хочет, чтобы вы выбрали ткань для нескольких платьев и обсудили их фасоны с портнихами.

- К-к-какие платья? К-к-какие фасоны? – заикаясь спросила Хейлика. – Мне не надо никаких платьев! – ее голос при слове «платья» истерично взвизгнул.

- Извините, но это приказ лорда Элгора, причем, он лично это нам сказал, - развели руками портнихи.

- Я сейчас все выясню, - быстро сказала Хейлика и выбежала из дома, направляясь к дворцу Элгора. Она пыталась убедить себя, что это какое-то недоразумение, но сердце ее сжималось в нехорошем предчувствии.

- Мне надо поговорить с лордом Элгором, - обратилась она к начальнику охраны. Тот был, по всей видимости предупрежден, что Хейлика попросит его об этом, поскольку без лишних слов проводил ее в кабинет лорда.

- Лорд Элгор, - почтительно обратилась к нему Хейлика. – Я не понимаю, что происходит. Сегодня к нам в дом пришли дамы, стали говорить мне, что вы приказали им пошить мне платья… - Хейлика замолчала не договорив.

- Так и есть, - склонил голову Элгор, не дождавшись продолжения ее слов.

- Но зачем? – удивленно спросила Хейлика.

- Вы не можете выходить замуж ни в одном из ваших старых платьев, - любезно пояснил Элгор. – А поскольку вам их потребуется по меньшей мере пять, то надо шить их заранее.

- Пять платьев? – помертвевшими губами прошептала Хейлика. – Выходить замуж… - каким-то деревянным голосом повторяла она за Элгором, словно, не понимая смысла этих слов.

- После церемонии еще три дня будет пир и веселье, - все также любезно продолжал объяснять Элгор. – Вам понадобится менять платья не менее пяти-шести раз.

- О какой свадьбе вы говорите? – наконец, смогла спросить Хейлика. Где-то на задворках сознания маячила надежда, что быть может он говорит о свадьбе одного из своих сыновей.

- Наша, - Элгор так удивленно посмотрел на нее, словно они день и ночь обговаривали этот вопрос, а она почему-то об этом забыла.

- Наша? – еще раз переспросила Хейлика, а потом запинаясь, неловко напомнила: - Но, лорд Элгор… - она набрала в грудь побольше воздуха, - возможно, вы забыли, но я… - она замолчала, поскольку ей мучительно неудобно было напоминать о своем условии. Она подняла на него глаза и замерла потрясенно. Он посмотрел на нее таким уничижительным, таким холодным и в тоже время яростным взглядом, что Хейлика поняла, насколько глубоко оскорбила его, подумав, что он забыл, или притворился, что забыл об ее условии. Он выполнил его – она это поняла мгновенно даже без его ответа, а иначе и быть не могло, такой мужчина, как Элгор никогда бы не унизился до такого мелкого и дешевого обмана.

-Согласие Таллара, вы можете услышать хоть сегодня, Элларий уже в пути, через две недели он будет здесь, и вы также услышите его согласие. Эледия и Этторн прибудут через месяц, чтобы лично благословить наш союз и останутся на торжества по случаю свадьбы. Присягу верности Таллар и Элларий принесут, когда вас коронуют. Я ответил на ваш вопрос? - с невыразимым сарказмом в голосе спросил он. Хейлика едва не закричала ему в лицо: «- Нет, не ответили! Мой главный вопрос: зачем? Зачем вы на мне женитесь?!» – но она, разумеется, этого не сказала, поскольку внезапно осознала, что все вопросы, которые мучали ее надо было задавать Элгору до того, как она решила ставить ему условия, теперь же… Теперь было поздно что-либо менять или исправлять, и тогда она попросила только об одном: чтобы торжество было как можно более скромным.

- Это невозможно, - спокойно возразил Элгор, - и вы сами должны понимать, почему. – Он ненадолго замолчал. – Сегодня я пришлю к вам ювелира, вы пойдете с ним в мою сокровищницу и отберете камни, какими бы хотели украсить диадему и колье. - Каждое слово Элгора вызывало у Хейлики ощущение, захлопывающейся двери. Стало так страшно, потому что она ясно осознала, что сама себе отрезала все пути отступления, сожгла все мосты и теперь обратной дороги нет. Она двигала губами, не издавая ни единого звука из-за спазмов в горле, по артикуляции ее губ, Элгор без смог бы прочесть: "Этого не может быть, этого просто не может быть", - но почему-то сделал вид, что ничего не заметил.

Началась подготовка к свадьбе, всё королевство пришло в движение. Слово, каким можно было бы наиболее полно охарактеризовать чувства подданных, узнавших имя избранницы Элгора, было - НЕДОУМЕНИЕ.

Для Хейлики готовили апартаменты, к счастью не те, которые когда-то принадлежали Элиссабель Хейлика ходила по своим будущим комнатам, словно зомби, соглашаясь со всеми предложениями мастеров. К ней приносили ткани, украшения, ей было безразлично всё: расцветки, фасоны, аксессуары. Радовалась одному - ей не придется надевать украшения Элиссабель. Все украшения были совершенно новыми.

Свадьба была пышной и торжественной, Хейлика выдержала все. Она была спокойной, только в лице ни кровинки, и глаза смотрят куда-то вдаль, а в них пустота. Но это было заметно, только с расстояния в один шаг, всем остальным подданным, Хейлика показалась величественной, сдержанной, как и подобало быть настоящей королеве. Хорошо, что никто не мог увидеть, что творилось в ее душе. Насколько униженной и несчастной она себя еще никогда не чувствовала. Осуждающие, непонимающие взгляды мерещились ей повсюду. Она не смела даже взглянуть в глаза Эледии, сама мысль, что она заняла место, когда-то принадлежащее её дочери - приводила Хейлику в ужас. Но что сделано, то сделано. Пути назад, действительно, не было.

Свадебная церемония и бал закончились только глубокой ночью. Дамы помогли снять роскошный наряд и распутать волосы от замысловатой причёски. Оставшись одна, Хейлика неподвижным взглядом упёрлась в дверь, разделяющую её спальню со спальней мужа, ожидая, что будет дальше. Вообще-то их спальни разделяла не только дверь, но ещё и шесть комнат, так что преграда была весьма пространственной. Ничего не случилось. Дверь так и оставалась закрытой. Устав на неё смотреть, подпёрла ручку креслом и сладко уснула. Никто не пытался покуситься на её честь, выламывая двери, ни в эту ночь, ни во все последующие.

И началась новая жизнь. Нудная и скучная, уныло-утомительная, именно такая, какой она себе её и представляла. Утром несколько дам помогали ей одеться и привести в порядок волосы. Платья приходилось менять два-три раза в день, настроение от этой бессмысленной процедуры, от такой глупой траты времени было ужасным.

Ещё ужаснее были еженедельные сборы дам, на которых обсуждались "животрепещущие" вопросы - о новых кустарниках и цветах, высаженных в оранжерее, о подготовке очередного праздника и о многом другом, столь же насущном. Бывало, что Хейлике хотелось взвыть от тоски, но она стискивала зубы, и маска внимательной заинтересованности не покидала её лицо.

Прогулки пешие, конные - отряд дам, отряд охраны. Казалось, целый полк выехал на прогулку.

Но самым страшным для неё, оказалось другое. Хейлика постоянно ощущала присутствие первой жены Элгора, Элиссабель. Что бы она ни делала, она знала - дамы, прислуживающие ей, хорошо помнят свою первую госпожу, сравнивают их, и каждое такое сравнение - не в пользу Хейлики. Это злило, расстраивало, но изменить что-либо, было невозможно.

Очень разочаровали менестрели. В балладе, посвящённой Хейлике, немного говорилось о её красоте, ни слова - об изяществе и утончённости, но много-много - о её смелости и храбрости, мужественности и доблести, так много, что казалось - в балладе поётся о рыцаре. Впрочем, она с детства мечтала стать Великим воином, много лет назад такие слова её бы только восхитили. Тогда, но не сейчас.

А ещё в балладе не говорилось ни слова о любви Элгора к ней. Она помнила балладу об Элгоре и Элиссабель, она тогда ещё плакала, слушая о такой невероятной любви двоих. В балладе о ней с Элгором таких слов не было. Красочно рассказывалось, как она попала в плен, как он спас её и вылечил от ран, и всё. Что это? Подданные чувствуют отношение Правителя к новой жене или не хотят предавать память о первой?

Мысль, что Элгор помнит и любит Элиссабель, скорбит о ней, страшно угнетала девушку. Несколько раз Хейлика замечала, что Элгор как-то странно на неё смотрит, словно чего-то не понимает или чего-то ждёт. Она грустно усмехалась про себя - наверное, он, наконец, осознал, какую страшную, непоправимую ошибку совершил.

С мужем она здоровалась при встречах, как с чужим человеком, то есть приседала в неглубоком реверансе, не говоря ни слова. Бывали дни, когда она его не встречала ни разу.

Элларий сразу после свадьбы уехал в свой гарнизон, с Талларом она не общалась, чувствуя себя виноватой за этот брак. Кроме сестер ей не с кем было даже поговорить, только им она в отчаянии жаловалась на свою такую беспросветную жизнь.

- Мне так плохо, так неуютно, - тихо говорила она. – На меня все постоянно смотрят, и уверяю вас, эти взгляды полны издевки и злобы. Каждый мой промах, каждый мой неверный жест доставляет этим придворным стервам столько радости. Вот ведь гадины. – Хейлика ничуть не преувеличивала, скорее преуменьшала и ту злую радость, и те насмешливые взгляды, что постоянно сопровождали ее. Хейлика чувствовала себя страшно неуверенно, эту ее неуверенность эту ее боязнь придворных чувствовали безошибочно. Слабая пугливая королева – унылое и жалкое зрелище. Наглость дам росла, вместе с презрением к королеве, и очень скоро Хейлика услышала слова, направленные ей в спину:

- Она думала, что умение работать языком и широко раздвигать ноги, сделает ее королевой, - От этих слов у Хейлики запылали щеки и уши. – А я чувствую себя униженной, прислуживая ей, - добавила вторая дама. – Невыносимо стыдно за такую королеву, особенно, если учесть, чье место она заняла, - горько сказала третья собеседница. – У Хейлики подкашивались ноги она с трудом смогла спокойно подняться по лестнице и дойти до своих покоев. Она не могла даже плакать, так ей было плохо. Самое странное заключалось в том, что она не обижалась на дам, поскольку ощущала тоже самое, что и они - стыд за то, что в Серебряном королевстве рядом с Элгором такая королева. Она ни словечка не сказала сестрам, но с этого дня она стала ненавидеть Элиссабель. Ненавидеть за то, что та была настолько прекрасной и безупречной, и что ей никогда не стать такой как она, как бы Хейлика не старалась.

- Ну как мне жить? – горевала Хейлика, изливая душу сестрам. – Элиссабель то, Элиссабель сё. С каким достоинством она держалась, как прекрасно танцевала, как приятно с ней было разговаривать, какой у нее был голос, какие изысканные манеры. Эта проклятая Элиссабель все на свете делала лучше! – в отчаянии кричала Хейлика. – И что мне теперь делать? – Сестры горячо сочувствовали Хейлики, но что они могли сделать?