Берегись, Ангел!

Глава 10

Ангелика

Первый учебный день проходит на удивление спокойно, если не считать школьных перешептываний и удрученного Макса.

Я пару раз спрашивала, что произошло между ним и Даном, но удостаивалась размытых фраз. Любопытство гложило некоторое время, после чего я поняла, что мне это не интересно. Поведение Аристова говорило само за себя.

В этот вечер Владимир отсыпался, а мы смогли спокойно провести время с Олежкой. Я, конечно, с опаской ходила по квартире, но знала, что в такие моменты нам дана свобода. Жаль, что погулять не удалось из-за ливня, который испортил настроение, и работы, ведь ее никто не отменял.

Зато мы наелись сладостей, купленных Кругловым. Я немного, а вот Олежик постарался от души.

Уснула с улыбкой на губах и в обнимку с братишкой.

Радужное состояние пропало, как только я переступила порог школы следующим утром.

Аристов явился на занятия и подарил мне взгляд полный омерзения. Он снова сидел на первой парте, копаясь в телефоне и изображая скуку, когда я вошла в класс.

— Прости, что не забрал тебя вчера, — начал Макс, как только я кинула рюкзак на стул и принялась доставать учебники, — семейные обстоятельства…

Друг хмурился, а я махнула рукой.

— Перестань. Все хорошо. — Я достала все, что было нужно и плюхнулась на стул, стараясь не смотреть в сторону Аристова и его свиты.

— Ты бледная… — Отмечает Максим и хмурится еще больше, но я не успеваю ответить, звенит звонок на урок, и мы погружаемся в рабочий процесс.

На большой перемене в столовой сижу одна. Максу позвонили, и он помчался домой. Я пью чай с булочкой, отвернувшись от шумной компании во главе с моим врагом. Стараюсь шевелить челюстями быстрее, чтобы в очередной раз не стать посмешищем, но и тут мои надежды рушатся.

В спину прилетает огрызок от яблока, и я тяжело вздыхаю, отложив булочку в сторону. Аппетит резко пропадает. Поднимаюсь и хочу уйти, только возле меня материализуется Вероника. Она строит невинные глазки и тычет ухоженным ноготком на мою форму.

— Прости, я целилась в мусорное ведро. — Одноклассница намекает на меня и посмеивается.

От того, что сдерживаю себя, внутри все клокочет, и приходится просто пройти мимо. Если начать едко отвечать, то снова будет конфликт, а я и так наказана. Свора перешептывается, и я чувствую себя мерзко под пристальными взглядами ребят.

— А ты совсем за фигурой не следишь? — Вероника не дает мне уйти, становясь на пути и кивая на оставленную булочку. — Или бурно калории сжигаешь?

— Каждый судит по себе. — Говорю, обходя ее, но она снова возникает перед глазами. — Отойди.

— Или что, падшая? — Вероника посмеивается, а я ощущая, как щеки вспыхивают. — Посмеешь до меня дотронуться?

— Я не трогаю то, что воняет. Не хочу пачкаться. — Спокойно отвечаю и все-таки обхожу одноклассницу.

Она шипит какие-то гадости мне в спину, но я быстро шевелю ногами и оказываюсь в коридоре, где шумно, и нет Аристова, который сегодня на удивление спокоен. Без Макса чувствую себя ужасно, будто меня раздели и выставили на площади. Мерзкое состояние…

Последние уроки проходят в ожидании отработки наказания.

Я надеюсь, что буду в полном одиночестве, но вновь давлюсь разочарованием, ведь директор отправляет меня и Дана мыть окна на втором этаже, где делали ремонт и только сегодня вынесли крупный мусор и лишнюю мебель. Мы оказываемся в помещении, где обычно проходит история.

Здесь полно разных книг и статуэток, но самой ценной является та, что стоит около учительского стола. Большая стеклянная сова, подаренная директору в начале его карьеры. Он трясся над ней, и никто, даже надменные мажорики, не смели к ней прикасаться.

Валерий Иннокентьевич готов за нее убить. Я помню, как на первом году обучения в этой школе, совушку, которую изображали на эмблеме, задел Пашка Лунев. Крика было немерено, хотя она не пострадала.

Для нас уже приготовлены ведра и тряпки. Аристов молчит, рассматривая окружающий хаос. Стекла заляпаны краской, на полу полно мусора, но сова стоит на своем месте и блестит. Видимо, кто-то все-таки додумался ее прикрыть.

Я подхожу и натягиваю перчатки, потому что нужно закончить быстро. Дел еще по горло, а еще ведь выполнять домашку.

— Ты чего такая серьезная? — Дан нарушает тишину первым, а я не смотрю на него, забираюсь на подоконник и начинаю оттирать стекло.

— Не нужно мне зубы заговаривать. Я мою только эти два, другая половина твоя. — Цежу сквозь зубы, не поворачиваясь и моля бога, чтобы он просто выполнил свою часть и не трогал меня.

— Не много ли ты на себя берешь, Ангелочек? Не тебе мне указывать, усеки это. — Аристов вновь становится обычным Аристовым и сверлит меня взглядом, от чего я еще усерднее натираю окно.

— Если хочешь самоутвердиться за мой счет, то иди к черту, потому что мне не до тебя. — Поворачиваюсь и говорю ему, только сейчас замечая, что его правая кисть перебинтована.

Дан сжимает кулаки, прищуриваясь и делая шаг вперед. Расстояние между нами сокращается, и это точно не к добру. Внутренности переворачиваются от недоброго предчувствия, и я спускаюсь за ведерком, надеясь, что мажорик отвалит, но нет.

Аристов перехватывает мое запястье и крепко сжимает его, заставляя смотреть прямо ему в глаза.

— Ты за лето в себя поверила, а? Так я тебя быстро охлажу, падшая. Крылышки отрастила, — он демонстративно заглядывает мне за спину и кривится, — так я их обрежу. Свое место знай. То, что Круг за тобой катится, не делает тебя особенной, совсем наоборот.

Я часто дышу, потому что гнев заполняет легкие. Как он смеет?! Выдергиваю руку и хватаю ведро. Нужно быть умнее и не продолжать. Просто помыть окна и уйти, иначе…

Иначе я прибью этого ненормального.

Пытаюсь отключить слух, но слышу, как фыркает Дан, а после берет ведерко и отходит на приличное расстояние. Работа помогает временно не обращать внимания на врага, но напряжение в комнате бьет по нервам. Каждый мускул чувствую и временами ловлю нахальный взгляд Дана.

Когда окна блестят, я довольно улыбаюсь, снимая перчатки, но на пороге возникает Софья Павловна со шваброй и передает указ директора. Раз так быстро справились с окнами, то и полы тоже помыть, хотя бы на разок, чтобы пыль сбить.

Я беру швабру и Аристов тоже ее хватает. Мы без слов дергаем ее друг на друга. Я начинаю пыхтеть от злости, потому что Дан улыбается. Бесит!

— Сходи и возьми себе другую. — Шиплю ему, но он не отпускает.

— Быть на побегушках твоя прерогатива, Ангелочек. — Выдает с насмешкой, а я толкаю его, пытаясь вырвать швабру. — Мышечной массы бы нарастила, неужели Макс плохо тебя тренирует? — Аристов подергивает бровями, намекая на пошлости, и мы продолжаем кружится, дергая друг друга.

От ненависти к нему меня трясет, и в какой-то момент Дан притягивает швабру к себе, а следом и мое тельце так, что мы стоим чуть ли не нос к носу.

Он нагло разглядывает меня, и я когда я уже хочу отступить, резко убирает руки. Я плюхаюсь на пол, и швабра подлетает вверх. Я открываю рот, наблюдая за ее полетом. Раздается звон стекла, мелкие осколки которого долетают до туфель, и перед глазами темнеет от неожиданности.

— О, нет… — Шепчу я, глядя на то, что осталось от любимой совы директора, а Аристов подходит ближе и хлопает меня по плечу.

— Руки у тебя, Цветкова, из задницы растут. — Я гневно зыркаю на него, не представляя, что теперь будет, но Дан разводит руки в стороны. — Констатация факта, не более.