Берегись, Ангел!

Глава 49

Ангелика

— Ты серьезно? — Спрашиваю, еле дыша, пока Данияр нависает надо мной и, судя по выражению лица, отходить не собирается.

— Вполне, — пожимает плечами и чуть сдвигается в сторону, открывая мне вид на каменный выступ, — вот тебе мини церковь. В настоящую ты бы все равно не пошла.

Стою, будто вкопанная, и глазею на крест и надпись высеченные на камне. Работа кропотливая и выполнена на все сто. Очень красиво.

И странно.

— Кто это сделал? — Шагаю вперед, чтобы прикоснуться к этой красоте, а Аристов пожимает плечами.

— Раньше не было. В прошлом году наткнулся. Нравится? — Говорит спокойно, а я присаживаюсь и провожу пальцами по холодной поверхности.

— Да. Интересно, кто так постарался… — Произношу тихо сама себе, но Данияр слышит, ведь находится очень близко.

Понимаю, что я до чертиков горячая, а камень очень холодит. Внутри происходит что-то странное. Меня по-прежнему потрясывает, только виной тому больше прохладный ветер, который пытается пробраться сквозь толстовку, а не Аристов, отошедший подальше.

— И зачем ты меня привез сюда? Показать это? — Спрашиваю, стараясь смотреть только на изображение, а не на одноклассника.

— Цветкова, когда я сказал, что будем молиться, ни сколько не соврал. — Данияр делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами.

— Это не церковь, и… — Начинаю, но Аристов резко обрывает.

— Не важно, Цветкова, — усмехается, убирая руки в карманы брюк, — главное, кто рядом, и насколько ты честен. Остальное все антураж.

— Это не смешно. Такими вещами шутить нельзя, Данияр. — Хмурюсь, не представляя, что испытаю, если вдруг поездка в парк окажется очередным розыгрышем.

— Я и не шучу. — Он не улыбается и говорит вполне серьезно, по крайней мере, я не вижу обычного Аристова, к которому уже привыкла.

Того, которому противостояла все это время. Я нервно сглатываю и снова изучаю каменный выступ, пытаясь разобраться в эмоциях, которые накрывают меня в момент.

— И часто ты бываешь в этой глуши?

— Не особо. Не близкий путь. — Отвечает сухо и, кажется, чего-то ждет. — Место практически заброшенное. Адекватных людей ты здесь редко встретишь. — Усмехается, а я хмурюсь.

— Звучит, как диагноз.

— Так и есть. — Пожимает плечами и смотрит на меня, заставляя отводить взгляд в сторону. — Только псих мог издеваться над тобой.

По коже медленно ползут мурашки от его слов. Правду говорит? Или…

— Что там написано? — Указываю на надпись с неизвестными мне буквами.

— Что-то вроде "прости меня, Цветкова, я — дебил", — говорит с серьезным выражением лица, а я удивленно поднимаю брови, не зная что ответить, — а вообще там фраза на латыни. Я в ней не спец, но Гугл утверждает, что переводится она, как "не теряй надежду".

Молчу, а Аристов не отрывает от меня взгляда. Тишина, которая повисла после его слов, давит так сильно, что ладошки мигом влажнеют от волнения. Я ведь должна что-то ответить? Но, что?

— Я… — Начинаю, но в горле пересыхает. — Я…

Такое ощущение, что меня вызвали к доске, а я не подготовлена и ничего не знаю. Совсем на меня не похоже. Аристов хмурится, а я так и стою с открытым ртом, как рыбка, которую волной выбросило на берег.

Данияр сейчас прощения попросил, или мне показалось?

Начинаю часто моргать, а он еще больше хмурится, усиливая мой внутренний диссонанс.

— Цветкова, ты дар речи потеряла? — Спрашивает, подходя еще ближе и глядя прямо в глаза, на что я лишь отрицательно качаю головой.

Сердце замирает, а потом бьется с удвоенной силой, и как раз в этот момент в кармане пиджака вибрирует телефон. Я неловко достаю его, стараясь не обращать внимания на то, что Аристов наблюдает за всеми моими действиями, не собираясь отходить. На экране высвечивается входящий вызов от Петра Ивановича, и я нервно сглатываю. Как-то совсем не вовремя он звонит, а может наоборот.

— Мне домой надо. — Убираю телефон обратно в карман, не отвечая и поправляя пиджак с толстовкой, в которой очень комфортно.

Молчит. Внимательно смотрит на меня, от чего щеки начинают гореть. Ждет моего ответа, а я не знаю, что должна сказать. Прощаю? Боюсь, что солгу. Не прощаю? Это ведь тоже не правда. Волнуюсь еще сильнее, и он нисколько не пытается разбавить атмосферу какой-то колкостью или усмешкой вроде "Цветкова, ты что поверила?!". Убивает ожидающим взглядом и не произносит ни слова.

Если в мире еще не было случая, когда перепонки лопнули от тишины, то скоро его точно опубликуют в каждой газетенке и выставят напоказ в интернете.

— Хорошо, — наконец-то, говорит Данияр и отступает, — поехали.

Идет вперед, а я бросаю последний взгляд на изображение, стараясь его запомнить. Чувствую себя немного гадко, потому что так и не ответила Аристову, а он вроде как попросил прощения. Молчит и хмурится всю дорогу до спорткара, но я не успеваю дотронуться до ручки. Он сам открывает и ждет, когда я сяду, тем самым усиливая мое самопоедание.

Вот на Макса я не могла долго злиться. Сколько бы он не говорил "прости", я отвечала "забудь" или "понимаю", а тут…

Тут было что-то другое. Не могла переступить через себя и махнуть рукой. Аристов долго и упорно убеждал меня в том, что он отменный гад, а сейчас просит за это прощения. Нонсенс, который в голове не укладывался.

Данияр молча садится за руль и отъезжает от парка, пока я смотрю в окно на отдаляющиеся жуткие ворота и темные деревья. Почему-то в грудной клетке расползается странное чувство, похожее на сожаление. Боже! Хочется схватиться за голову и закричать: "Хватит! Мысли, остановитесь!".

Телефон снова вибрирует, и я достаю его, вглядываюсь в экран. Открываю сообщение от Петра Ивановича и замираю. Не может быть…

Тест положительный…

Жарковский — мой отец…

— Все в порядке? — В сознание врывается голос Аристова, который бросает на меня вопросительные взгляды, одновременно ловко выруливая на нужную улицу.

Ничего не отвечаю, потому что не знаю, а в порядке ли?

Если Петр Иванович захочет меня забрать, то как быть с Олежкой? И как сообщить об этом Владимиру? Это ведь все нужно сделать…

— Так, Цветкова, говори, что произошло. — Хмуро произносит Данияр, паркуясь около моего подъезда.

— Ничего… — Отвечаю, убирая телефон в карман, при этом руки потрясывает, будто у меня высокая температура.

Поднимаю голову и вижу отчима, который проходит к двери и бросает на машину злобный взгляд. Только этого мне не хватало…

— Ясно, — цедит сквозь зубы Аристов, глядя вперед, и когда я дотрагиваюсь до ручки пальцами, чтобы скорее уйти, хватает меня за запястье, останавливая и вынуждая посмотреть ему в глаза, — Цветкова, если не можешь принять мою помощь, то учись защищаться.