Берегись, Ангел!

Глава 31

Ангелика

"Глаза добрые" и "Точно не обидит" мало походило на описание Аристова, а если быть точнее, то вообще не сочеталось с его великой персоной. Я пыталась пересмотреть братишку, но доводы Дана были слишком весомыми. Если сравнивать тех, кто блудит по темным ночным улицам, и Аристова, то я предпочитала быть униженной, чем избитой или еще что похуже.

— Хорошо, но в следующий раз просящий взгляд не сработает. — Вполне серьезно произнесла, а братишка радостно закивал.

Я не смотрела на Данияра, потому что и так чувствовала на себе его довольный взгляд. Не знаю почему, но когда он открыл дверку споркара, мне стало нечем дышать. Легкие словно в тиски сдавило. Никогда еще не ездила на такой машине.

Из парней лишь Макс довозил меня до дома, и я не ощущала неловкости, и тем более страха, а тут… волнение не давало покоя.

— Тебе следовало соблюдать постельный режим, а не кататься по городу. — Сказала, садясь на мягкое сиденье и вздрагивая от прикосновения парня к моей руке.

— Ноги раздвинь. — Прозвучало над ухом, от чего я медленно повернула голову и уперлась взглядом в зеленые глаза. — Здесь два места. Мелкого сади перед собой, чтобы я пристегнул. — Произнес с усмешкой, а я покраснела, как рак. — Олежка, прыгай к Лике. Вот так. — Аристов мастерски щелкнул ремнем безопасности и посмотрел на Олежу. — Не давит?

— Нет. Удо-о-обно. — Довольно протянул братик и поерзал для пущей убедительности, а я дышала через раз, пока Аристов наконец не отстранился и не захлопнул дверку.

Я вцепилась руками в кофту брата и чуть ли не превратилась в один сплошной нерв, гадая, чем вызвана доброта Данияра. Ни одной нормальной мысли, к сожалению, в голову не пришло. Из них самой подходящей казалась версия с сотрясением мозга. Как еще это понимать?

Аристов сел за руль и отъехал от остановки до перекрестка. Наверное, молчание так и разрывало бы уши, если бы Олежа не поднял голову.

— А ты мне опять кашу приготовишь? — Почему-то от этого вопроса, который пролетел по всему салону, лицо мигом залилось краской.

Господи, зайчик, почему ты при нем ставишь меня в неловкое положение?!

— О, друг, ты тоже есть хочешь? — С усмешкой произнес Дан, и Олежа тут же посмотрел на него.

— Да. — Братишка закивал и затеребил пальчиками солдатика, пока я хмурилась.

— Тогда ты просто обязан составить мне компанию. — Холодок пробежал вдоль позвоночника и обратно, когда улыбка Дана растянулась по лицу, заставляя меня широко распахнуть глаза. — Целый день голодный. Давай заедем в Мак, и я вас угощу. Как смотришь на это?

— Я согласен. — Тут же отвечает братишка, а я открываю рот, чтобы внести свою лепту. — Зато тебе не придется готовить. — Улыбается маленький хитрец, подняв голову.

У меня не остается аргументов, да и Данияр отворачивается и рулит точно не в направлении нашего дома. В салоне очень тепло и пахнет смесью сандала и ванили. Я сначала подумала, что от меня, потому что пользуюсь гелем для душа с таким ароматом, но потом увидела на зеркале заднего вида небольшой мешочек, и когда он покачивался на поворотах, запах ощущался ярче.

Странно…

Насколько я помню, от Аристова всегда пахло свежестью и точно дорогим парфюмом…

Мои мысли прерываются остановкой возле Мака. С трудом заставляю себя выбраться из автомобиля, потому что в нем было так тепло и удобно, что мне захотелось спать. Очень сильно, и лишь Олежкино довольное лицо вынуждало идти вперед за Аристовым.

Одноклассник выбирает удачную тактику — беседовать исключительно с Олежкой, а тот выпячивает каждый раз грудь вперед, вызывая у меня улыбку.

— Заказ сделал, — говорит Дан, садясь за столик напротив меня, — тебе тоже. — Смотрит на меня так, что я нервно сглатываю и хмурюсь.

— Не нужно было. Я не голодна. — Выдавливаю из себя как можно доброжелательнее, потому что не хочу выглядеть хамкой, не смотря на нашу войну.

— Ты давно не ела. — Будто невзначай отмечает братишка и вертит солдатика.

Краснею, будто меня кинули в духовку и выставили все триста шестьдесят градусов. Хорошо, что у Аристова хватает ума не заострять на этом внимание. Он кивает на солдатика и улыбается.

— Нравится играть в войнушку?

— Нет, — Олежка кривится, — мне машинки нравятся, — он тяжело вздохнул и мельком взглянул на меня, — и конструктор…

— Да-а-а, — протянул Аристов, а я сжалась, потому что боялась вопросов о его подарке, — мне тоже.

В этот момент нам приносят заказ, и я ловлю на себе странный взгляд Данияра, вроде и не злой, а будто сдержанный. К моему удивлению, перед нами ставят по тарелке с овощным салатом, грудкой и гречкой, но еще гамбургеры и картошку фри, к которой тянется Олежка.

— Богатырь, — обращается к нему Дан и отодвигает картофель, — поешь сначала нормально, а потом набросимся на это.

Братишка хмурится, а Аристов усмехается и кивает ему.

— Иди сюда, — подзывает к себе, сжимает кулак, демонстрируя размер бицепсов, в которые тут же тычет пальцем Олежка, — хочешь такие?

— Да. — С таким безумным восторгом произносит брат, что я теряюсь окончательно.

— Тогда лопай нормальную пищу, а потом по гамбургеру вкинем, если у тебя место останется.

— Не думала, что здесь можно нормально поесть. — Вылетает у меня, когда наблюдаю за братом, который уплетает за обе щеки салат и мясо.

— Со мной тебе здесь и не такое подадут. — Усмехается Дан, а я маскирую покашливанием урчание желудка, который, наверное, уже сам себя переварил. — Цветкова, ешь, пока не остыло.

Кажется, что Аристов теряет ко мне интерес, тщательно пережевывая пищу, и когда заканчивает, снимает кепку, а я пью лишь чай, который кажется божественным.

— О, у тебя тоже голова побита, да? — Выдает братишка, а я замираю с чашкой в руке.

— А кому еще так повезло? — Усмехается Данияр, но улыбка сползает с его лица, когда он замечает мою растерянность.

— У Лики лоб разбит. — Как ни в чем не бывало говорит Олежа, а я наконец беру себя в руки. — Можно я в туалет схожу? — Спрашивает, подавшись вперед, на что я киваю и порываюсь идти с ним, но братишка отрицательно машет головой. — Нет, я сам. Не маленький.

— Не забудь помыть руки. — Говорю напоследок и упираюсь взглядом в чашку с чаем, стараясь не замечать, как Дан стучит пальцами по столу.

И вроде бы все спокойно, но Аристов резко поднимается, наклоняется и убирает волосы с моего лба.

— Не трогай. — Шиплю и остраняюсь, потому что сердце стучит, как бешенное.

— Откуда? В обед не было. — Цедит сквозь зубы, словно ему есть дело. — Цветкова, говори, — он возвращается на свое место и дырявит меня взглядом, — только не втирай мне, что сама косяк сшибла.

— Не косяк, а шкаф, и да, сама. — Лицо горит от лжи, только о правде стоит молчать, тем более при нем — Я не знаю, зачем ты это все делаешь, Аристов, но нельзя играть чувствами ребенка. Это грязно и мерзко. — Произношу на эмоциях, чем вызываю у него злобный прищур.

Находиться с ним рядом пытке подобно, поэтому резво поднимаюсь и хочу пойти за Олежкой.

— Сам за ним схожу. — Холодно бросает Дан и направляется в сторону уборной.

Часто дышу, смотря ему в спину, и вдыхаю полной грудью, когда вижу довольного братишку, который уже давно так искренне не улыбался. Становится неловко. Опять.

Аристов не смотрит на меня, но я ощущаю его напряжение каждой клеткой.

Олежа практически не прикасается к картошке, и вскоре мы покидаем Мак. Спать хочется еще больше, чем до этого, поэтому я молчу, отвернувшись к окну. Данияр же будто намеренно медленно едет, что совершенно на него не похоже.

Неужели мистер Надменность понимает, что везет не мешок с луком, а маленького ребенка и не по правилам, если уж на то пошло?

Я скупо благодарю его, когда мы оказываемся около подъезда, а Олежка по-взрослому жмет руку и бежит к двери, пока Аристов жжет мне спину тяжелым взглядом. Я даже рада скрыться в здании, но уже через пару минут напряжение возвращается.

В квартире тихо. Тикают часы, которые висят на стене в коридоре. Мы сразу проходим в свою комнату и в полной тишине выполняем привычные действия. Первым в ванну веду Олежу, а потом и сама с удовольствием смываю с себя прошедший день.

Рана на лбу приличная, и я долго смотрю в отражение, собирая все силы в кулак. Еще немного. Совсем немного осталось.

На цыпочках крадусь в комнату, закрываю дверь, ставлю защиту в виде меча и поворачиваюсь.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю у братика, который спрыгивает с кровати и три раза включает и выключает лампу возле окна.

— С Даном играю. — Он ставит ночник на место и забирается на подоконник. — Он сказал не уедет, пока не подам ему знак.

Я плетусь к Олежке и во все глаза смотрю вниз, где трижды мигают фары спорткара.