Ваш скандальный нрав

Глава 6

Он хочет ускользнуть с невинной миной,

Но тут его хватают за рукав.

Он следует за гневной «половиной»,

Она ж, во утвержденье дамских прав,

Хватает веер, а в руке прелестной

Он хуже всякой плетки, как известно. Лорд Байрон, «Дон Жуан», песнь первая

Остальные дела заняли у Джеймса куда больше времени, чем разговор с Пьеро. Губернатор заставил его остаться во Дворце дожей почти до рассвета: граф Гетц хотел расставить в этой истории все точки над i.

Кордер вернулся бы в дом Боннард даже в столь ранний час, однако ему казалось, что вся его одежда, все тело пропитались омерзительным запахом Пьеро и вонью, которую эта свинья принесла с собой из темницы.

Так что вместо того, чтобы направить свои стопы в дом Франчески, он отправился в Ка-Мунетти. Слуги к этому времени уже проснулись и хлопотали по дому, так что ему не пришлось долго ждать, пока приготовят ванну.

Помывшись, Джеймс лег спать, убедив себя, что он еще подумает над этим сложным делом после того, как его голова хоть немного отдохнет и разум прояснится.

Спал он совсем немного – из-за приснившегося ему сна. Сон начался как-то неожиданно: обнаженная Боннард оказалась возле него, обвила его шею руками и прижалась к нему всем своим роскошным телом. Но потом рядом оказался Лоренцо. Франческа оттолкнула его и бросилась к юному принцу.

Джеймс проснулся, чувствуя, что в комнате кто-то есть. Он рывком сел. В дверях с озабоченным выражением на лицах стояли Седжуик и Дзеджо.

– В чем дело? – спросил Джеймс недовольным тоном.

– Вы кричали, сэр, – извиняющимся тоном промолвил Седжуик. – Раньше этого никогда не было, и я как раз говорил Дзеджо об этом. Но вы кричали по-итальянски, и я ничего не понял.

– А я объяснил ему, что вы кричали только одно: «Возвращайся ко мне, дьявол в женском обличье!» – сказал Дзеджо. – И еще я добавил, что из-за этого не стоит тревожиться. Это всего лишь сон, ничего больше.

– Но прошлой ночью вы были в этих… пойзиз, сэр, и я… – заговорил Седжуик.

– Pozzi, – поправил его Дзеджо. – Так называют упрятанные глубоко под землю темницы – они очень похожи на колодцы.

– Полагаю, пребывание там вас очень расстроило, сэр, – продолжил Седжуик. – Я ведь помню, что вам пришлось провести в парижской тюрьме, очень похожей на эти… поции, некоторое время. Там вас пытали с помощью мерзких лягушек. Именно поэтому я и сказал Дзеджо, что надо вас разбудить. Но вы и сами уже проснулись.

Почти год понадобился для того, чтобы Джеймс смог прийти в себя после французского допроса. Это было давно – почти десять лет назад. Боль оказалось забыть проще всего, чего не скажешь об остальных чудовищных подробностях этого эпизода в его жизни, которые навсегда запечатлелись в его памяти.

Тогда он оказался не единственным, кого предали, но одним из многих «счастливчиков». Двоих его друзей по несчастью замучили до смерти. Его шрамы – во всяком случае те, что можно было увидеть, – почти зарубцевались. Ногти снова выросли. И он вернулся к работе, пребывая в твердой уверенности, что сведет счеты с обидчиками. Но тогда он был намного моложе, чем сейчас. Теперь для того, чтобы оправиться от пыток, ему понадобились бы годы – если бы он вообще смог оправиться, в чем не было уверенности. К тому же нынче он понимал, что дело мести не просто сильно запутано, а бесконечно.

«Я становлюсь для этого слишком старым», – сказал себе Джеймс.

– Поищи мне какую-нибудь одежду, – велел он Седжуику. – И принеси бритвенные принадлежности.

Как обычно, он быстро привел себя в порядок и оделся. Проводить много времени перед зеркалом было не в его духе.

Кордер уже завтракал, когда Дзеджо, которого он отправил приготовить гондолу, вернулся с небольшим свертком.

– Вам посылка, – сообщил он. – Кажется, от синьоры Боннард.

Джеймс удивленно посмотрел на изящно упакованный сверток.

Поставив на стол чашку с кофе, он развернул его.

И сразу узнал форму шкатулки.

Джеймс нетерпеливо открыл ее.

Можно было не поднимать глаз, чтобы удостовериться в том, что Дзеджо и Седжуик неслышно приблизились к нему и следили за каждым его движением. Увидев содержимое, они с удивлением посмотрели ему в лицо.

Джеймс не стал бросать элегантную шкатулку через всю комнату. Да, оливины – это не жемчужины, бриллианты или изумруды, никто не спорит. С другой стороны, такие хорошие камни стоят немало. Члены королевской семьи носят оливины, вспомнил Джеймс, и этот гарнитур, сделанный из хорошо обработанных камней, обрамленных бриллиантами, был достоин королевы. Он сел, безмолвно глядя на украшение. Не понимая, в чем причина, Джеймс чувствовал, что ярость так и бурлит в нем.

Да это же насмешка, ничего более. На пари ей наверняка наплевать. Цена оливинов для нее смехотворна. Но он понял, что она хотела ему сказать. Для Боннард он всего лишь развлечение, дичь, поймав которую, она приятно скоротает путешествие, в конце которого ее ждет более крупная добыча.

Наконец Джеймс смог совладать с собой.

– Всего лишь небольшое пари, – деланно небрежным тоном сообщил он Седжуику и Дзеджо. – Миссис Боннард держит слово. Должно быть, она отправила в магазин слугу, который дожидался, пока лавка откроется.

– Это отличное украшение, сэр, – заметил Седжуик.

– Да, так и есть, – кивнул Джеймс. – Очень мило с ее стороны, мне следует ее поблагодарить. Лично. Дзеджо, ты, кажется, приготовил гондолу?

Несмотря на то что Кордер говорил тихо и спокойно, в его голосе зазвучало что-то такое, отчего Дзеджо молниеносно исчез из комнаты.

Седжуик нахмурился.

– Сэр… – заговорил было он.

Джеймс остановил его, подняв руку.

– Я разберусь, – промолвил он.

– Да, сэр, – кивнул Седжуик.

– По крайней мере я кое-что понял, – проговорил Джеймс.

– Да, сэр. Это был грабеж, и с такими вещами не стоило иметь дело…

«Теперь мне ясно, почему Элфик развелся с ней, – сказал Джеймс. – Не понимаю я другого: почему он ее не задушил?»

Чуть позже в палаццо Нерони

Франческа была обнаженной.

Так, во всяком случае, описали бы ее уважающие себя люди, потому что слишком большая часть ее тела, отмечали бы они, оставалась открытой взору.

Дело в том, что она не только не удосужилась надеть приличное утреннее платье – на ней не было даже пристойной ночной одежды.

Вместо старомодной ночной сорочки из хлопка, в каких спали все достопочтенные дамы, Франческа надела на себя рубашку из чудесного бледно-желтого шелка. Розовые шелковые ленты затягивали широкий вырез. Такая же лента была подвязана под грудью. Поверх ночной рубашки на ней был надет шелковый халатик еще более бледного оттенка – почти сливочного. В отличие от простого покроя рубашки халат был украшен целыми милями оборок, кружев и вышивок, в которых матово поблескивали мелкие жемчужины.

Входя в гостиную с изображениями крылатых младенцев на потолке, она пожалела о том, что не приказала подать себе завтрак в уединенную гостиную рядом с ее будуаром.

Теперь уже слишком поздно, так что придется ей шокировать своим видом гипсовых и нарисованных детишек.

Не обращая внимания на них и их пухлые пальчики, указывающие на красивую женщину в комнате, Франческа устремила свой взор на Лоренцо. Услышав звук ее шагов, принц приподнялся, его лицо так и засияло от радости. А потом его глаза широко распахнулись, рот раскрылся от изумления. Лоренцо приложил руку к сердцу и пробормотал что-то на родном языке.

– Доброе утро, – промолвила Франческа, слегка улыбаясь.

К счастью, в комнате находился еще и Арнальдо – он подвинул для Франчески стул, потому что его высочество временно оцепенел.

Однако после недолгой паузы и невнятного бормотания на своем языке он взял себя в руки и сказал по-английски:

– Вы похожи… похожи на… душистую пену. В жизни не видел ничего столь же прекрасного. В моей стране женщины не одеваются так… в общем, они не демонстрируют так открыто своих прелестей.

– В моей стране это тоже не принято, – заметила Франческа.

– Я рад, что мы с вами находимся не в вашей и не в моей стране, – проговорил принц Лоренцо.

Тут Франческа услышала какой-то отдаленный шум у входа в дом. Арнальдо налил ей кофе и вышел.

Она сделала глоток. Затем пожевала булочку, но положила ее назад на тарелку, потому что ее руки дрожали.

Сердце Франчески забилось с удвоенной силой, однако она продолжала дарить Лоренцо кокетливые улыбки и радовала златовласого принца многозначительными намеками.

Наконец Арнальдо вернулся.

– Приехал синьор Кордер, синьора, – сказал он. – Хотите, чтобы я попросил его прийти в другое время? – Говоря это, слуга старался не смотреть на Лоренцо.

– Нет-нет, пускай войдет, – сказала Франческа, чуть не добавив: «Я ожидала его».

Арнальдо снова вышел.

– Готова биться об заклад… – начала было она. Но осеклась, на ее лице появилась широкая улыбка. Прошлое пари она проиграла, зато Кордер должен понять, чего она стоит. – Полагаю, мистер Кордер приехал для того, чтобы рассказать нам, что там было с этим человеком, которого задержали вчера в украденной гондоле.

– Я тоже ждал, когда что-то прояснится, – сказал Лоренцо. – Но на это нужно так много времени! Мне даже приходило в голову послать к мистеру Кордеру слугу, чтобы тот выяснил, как дела.

– Дела, связанные с нарушением закона, всегда требуют огромного количества времени, – вымолвила Франческа. – Всякие правила и обязательные постановления. Бумаги, которые нужно подписывать, и так далее.

– Совершенно верно, – согласился принц Лоренцо. – Иногда эта рутина доводит меня до бешенства. Столько формальностей! Бесконечные протоколы, необходимость поговорить то с одним, то с другим… Выслушать этого одного, который на что-то там жалуется, потом другого, который хочет, чтобы я сделал то или это. Но когда я занимаюсь делами Джилении, все становится еще хуже, мадам. Я должен постоянно что-то изучать, принимать решения.

– Я вам сочувствую, мой бедный принц, – проговорила Франческа.

Лоренцо покраснел от удовольствия.

Как же просто ему угодить!

Потянувшись через маленький стол, Франческа накрыла руку принца своей рукой.

– Вы такой хороший, – сказала она. – Не знаю уж, как это получилось, как вы стали именно таким, но, прошу вас, не меняйтесь.

– Хороший? – со смехом переспросил Лоренцо. – Но я приехал в Венецию вовсе не для того, чтобы быть хорошим.

– Вы приехали для того, чтобы быть капризным, – сказала она. – Вполне вас понимаю. Однако человек может одновременно быть капризным, но все же… – Франческа погладила его руку, – оставаться при этом хорошим и добрым.

Вошел Арнальдо.

– Синьор Кордер, – объявил он.

Прямо у него за спиной в полумраке маячила мрачная и зловещая фигура сына лорда Уэствуда. Он вошел в гостиную, держа в руках присланную Франческой посылку.

В синих глазах Джеймса блеснул опасный огонек, когда он увидел покрасневшее счастливое лицо Лоренцо и ее руку, сжатую рукой принца.

«Она профессионалка», – молча вздохнул Джеймс, сказав что-то вежливое, выслушав ее уклончивый ответ и налюбовавшись на восторженного Лоренцо, который всем своим видом выражал сердечность.