Ваш скандальный нрав

Глава 11

О, долгий, долгий поцелуй весны!

Любви, мечты и прелести сиянье

В нем, словно в фокусе, отражены.

Лишь в юности, в блаженном состоянье,

Когда душа и ум одним полны,

И кровь как лава, и в сердцах пыланье,

Нас потрясают поцелуи те,

Которых сила в нежной долготе. Лорд Байрон, «Дон Жуан», песнь вторая

Джеймс мысленно сложил разрозненные части мозаики. И то, что предстало его внутреннему взору, ему явно не понравилось.

Письма были украдены.

И еще изумруды.

Понятно, что воры взяли не те письма. Боннард явно не была бы так весела – а Джеймс понимал, что она не притворяется, – если бы они взяли нужные письма. Но что же было в «не тех» письмах, что могло ее так развеселить?

Или ее радовало то, что грабители ошиблись?

Кордеру это смешным не показалось.

Кто-то, кто, во-первых, толком не умел читать, а, во-вторых, мог вообще не понимать по-английски, вполне возможно, совершил ошибку.

И этому «кому-то» необязательно быть Мартой Фейзи. Но кто же, кроме нее, мог так сходить с ума по изумрудам, чтобы оставить нетронутыми бриллианты, рубины, жемчуг и сапфиры?

Напрашивалось единственное логическое заключение: кто-то направил Марту за письмами. И этот «кто-то» переоценил ее ум, недооценив при этом ум Франчески.

Ее бывший муж?

«У них идет игра, – сказала Джульетта о Боннард и ее бывшем муже. – Но убить ее он не может, это будет равноценно признанию в своем поражении».

Но вся беда в том, что к делу, видимо, подключили безумную Марту Фейзи, что и было равноценно готовности к убийству. Джеймс попытался вспомнить, не слышал ли он чего-нибудь о связи между Фейзи и Элфиком. Ничто не приходило ему на ум.

Может, он ошибается в своих предположениях? Может, есть что-то, что он должен увидеть, но не видит? Впрочем, если так, то в этом нет ничего удивительного. Он то и дело спотыкается в темноте, потому что не понимает, какого рода игру Франческа ведет с Элфиком. И он будет спотыкаться до тех пор, пока не остановит ту игру, что она ведет с ним, Джеймсом Кордером.

Подойдя к Терезе, Джеймс отдал ей приказание на французском, который он почти в совершенстве выучил много лет назад, что впоследствии не раз выручало его из трудных ситуаций.

– Мадам хочет принять ванну, – сказал он. – Пока ее готовят, прикажи слугам привести в порядок постель. А пока они этим займутся, ты закончишь наводить порядок в гардеробной и составишь полный список пропавших вещей – мадам об этом попросила. Приняв ванну, она отдохнет, изучит список и решит, что делать дальше.

Тереза послушно опустила голову.

– Слушаюсь, месье, – сказала она по-французски и быстро вышла из комнаты.

Боннард посмотрела ей вслед, а затем, приподняв брови, перевела взор на Джеймса.

– Кто же ты на самом деле? – спросила она. – Неожиданно объявившийся Бурбон? Она никогда не выполняла приказаний самого Маньи, а тебя почему-то послушалась.

– Все дело в моем обаянии, – завил Джеймс. – Женщины не могут ему противостоять.

Ее прекрасные глаза сощурились.

– Я приказал ей сделать именно то, что она сама хотела сделать, всего лишь, – объяснил он. – Она слишком тревожится за тебя, чтобы сосредоточиться. Зато когда ты примешь ванну и придешь в себя, она успокоится и займется своим делом. Да ты и сама не сможешь предпринять какие-то верные шаги и спокойно все обдумать, пока не отдохнешь.

– Ты думаешь, я не в себе, потому что не спала всю ночь? – спросила Франческа. – Но я к этому привыкла.

– Нет, ты все еще не отошла от шока, – возразил Джеймс.

– Вообще-то ты прав, – призналась она. – Никак не могу привыкнуть к мысли о том, что монахини оказались воровками.

– Да не были они никакими монахинями, – сказал Джеймс. – Более того, это не было простым ограблением. Что приходит тебе на ум, а, Боннард?

Поежившись, Франческа подняла с пола бутылку с вином.

Джеймс подошел ближе к ней.

– Неужели ты считаешь меня полным глупцом? – проговорил он. – Я же прекрасно понимаю: здесь что-то происходит. Что ты скрываешь? Как я могу тебе помочь, если ты ничего не рассказываешь?

– А почему ты решил, что мне нужна помощь?

– На прошлой неделе на тебя напала парочка отпетых головорезов – якобы для того, чтобы завладеть твоими драгоценностями…

– «Якобы»? – перебила его Франческа. – Но разве в этом нет уверенности? Ты же сам сказал мне, что грабитель, сидящий в тюрьме, сообщил, что они с напарником охотились за драгоценностями и что нападение – это попытка ограбления.

– Ну да, а спустя несколько дней после этого нападения твой дом обыскивали, – усмехнулся Кордер. – Сколько еще доказательств тебе нужно, чтобы понять: происходит что-то нехорошее? Почему кто-то пытается раздобыть письма твоего бывшего мужа?

– И мои изумруды, – добавила Франческа. – Возможно, что-то напугало этих странных монахинь, когда они обыскивали мою гардеробную, вот они и схватили первое, что попалось им под руку. Не исключаю, что они приняли письма за банкноты. Хотя они могли также решить, что им в руки попалась любовная переписка, за которую можно выручить неплохие деньги, продав их какой-нибудь бульварной газете. Если это так, то они разочарованы. Потому что украли нудную бранную переписку с оскорблениями…

– Франческа! Почему ты отказываешься от моей помощи?

– Это тебя не касается! – воскликнула она. – Мне она не нужна!

– Ты ведешь себя как полная идиотка, – проговорил Джеймс. – Ты не беременна?

В его голову полетела бутылка. Джеймс пригнулся. Ударившись о спинку стула, бутылка упала на пол, но не разбилась. А ведь она хоть и маленькая, но, должна быть, тяжелая. Если бы он не пригнулся, бутылка могла бы раскроить ему череп.

– Беременна?! – завопила Франческа. – Беременна?! Ты тупица, ты просто болван безмозглый! Нет, я не беременна! Я устала, я вся грязная мне хочется принять ванну. И поспать. И еще я хочу, чтобы ты ушел из моего дома. Прощай! – Она взмахнула рукой, показывая ему, что дальнейшие разговоры бесполезны.

Покачав головой, Джеймс посмотрел на потолок и резвящихся на нем младенцев. Разве еще пару минут назад он сам не говорил Франческе, что ей надо принять ванну и отдохнуть?

Подойдя к ней, он взял Франческу на руки.

– Отпусти меня, – потребовала она.

– Я собираюсь устроить тебе ванну, – промолвил Джеймс. – Я брошу тебя в канал.

Франческа пыталась вырваться, но безуспешно. Мерзавец, хотевший ее задушить, был втрое больше, чем она, а Кордер в одно мгновение справился с ним.

Она вспомнила, с какой легкостью Кордер схватил его, как ловко он сбросил огромное тело в канал.

– Нет, ты этого не сделаешь, – сказала она.

Ничего не ответив, Джеймс вышел из спальни, миновал холл и направился к окнам, выходящим на канал, держа Франческу на руках. За окнами были балконы. С них можно было прыгнуть прямо в воду.

– Ты умеешь плавать? – спросил он.

– Да, – ответила Франческа.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться, не так ли?

– Кордер!

– В это время года вода прохладная и освежающая, – проговорил он. – Как раз такая тебе нужна для того, чтобы привести в порядок твою маленькую сумасбродную головку.

Франческа положила голову ему на плечо.

– Прости, пожалуйста, – сказала она. – Я, кажется, дала волю чувствам.

– Нет, ты обезумела, – возразил он.

– Я просто не хочу привыкать к тебе.

Он даже не сбавил шага.

– Лесть тебе не поможет, – заверил ее Кордер. – Я не вчера на свет появился.

– Что ж, очень хорошо, – отозвалась Франческа. – Тогда утопи меня. Я испытаю большое облегчение.

– Ничего подобного, – заметил Джеймс. – Ты же сама сказала, что умеешь плавать. К тому же ты очень красива. Наверняка тебя выловит какой-нибудь романтичный венецианец, прежде чем отлив унесет тебя в море.

Франческа крепче обхватила его шею.

– Прости, пожалуйста, – повторила она. – И не сердись на меня. – Она почувствовала, как по ее щекам рекой потекли слезы. Опять. Это ужасно, все гораздо серьезнее, чем она предполагает, а ведь ей казалось, что она уже подготовилась к самому худшему.

Франческа боялась потерять его. Должно быть, она сошла с ума. Хотя бы на это у нее есть надежда. Потому что если это не так, то ситуация просто безвыходная. Пять дней! Они познакомились всего пять дней назад!

– Слезы на меня не действуют, – сказал Джеймс. – Я делаю это ради собственного блага.

– Я позову на помощь, я закричу! – пригрозила Франческа. – С-с-слуги услышат и по-оспешат ко мне, – всхлипывая, добавила она.

– Тогда им придется двигаться чертовски б-б-быстро, – насмешливо проговорил он.

Тем временем они приблизились к окнам.

– Кордер!

Рука Джеймса, поддерживающая ее под колени, слегка шевельнулась. Он взялся за ручку окна.

– Ты этого не сделаешь, – вымолвила Франческа.

– Смотри на меня, – сказал Джеймс.

Франческа заметила, что из дверей высунулись чьи-то головы.

– Слуги тебе не позволят, – заявила она.

– Еще как позволят, – уверенно проговорил Кордер. – Они же итальянцы. И все прекрасно поймут.

Открыв высокое окно, Джеймс вынес Франческу на узкий балкон. Настолько узкий, что для того, чтобы бросить ее в воду, нужно было сделать всего лишь один шаг. Он усадил ее на широкую каменную ограду.

Франческа крепче обхватила руками его шею.

– Если ты бросишь меня в воду, то тебе придется прыгнуть со мной, – сказала она.

Он потянулся к ее рукам.

Ему будет совсем не трудно расцепить ее пальцы.

Но Джеймс не сумел предусмотреть всего.

Франческа сама разжала пальцы, быстро повернулась.

И прыгнула в воду.

– Черт возьми! – услышала она восклицание Кордера.

Все это заняло совсем мало времени. Всего лишь целую жизнь, пока сердце Джеймса останавливалось, он недоверчиво моргал, выкрикивал короткое ругательство и сбрасывал с себя туфли.

Он схватил ее, прежде чем она успела отплыть – или попыталась отплыть, что было настоящим вызовом, учитывая, сколько на ней было юбок, оборок и нижних юбок. Держа Франческу, Джеймс проплыл несколько футов до водных ворот, распахнул их, втащил ее внутрь, поставил на ноги и несколько раз встряхнул.

– Никогда… – он снова тряхнул ее, – не делай этого…

Она стояла перед ним мокрая с головы до ног, а взор ее зеленых глаз стал нежным, и в нем опять замелькали загадочные тени.

– Не смотри на меня так, – сказал Кордер.

– Постараюсь, – отозвалась она.

Он взял ее на руки. Поцеловал ее мокрый лоб, нос, щеки. Он гладил ее вымокшие волосы, ожидая, пока уймется бешеное биение его сердца. Но оно не успокаивалось, а все стучало и стучало то быстрее, то медленнее – то ли от паники, то ли от страха, то ли от чего-то еще. И Джеймс не знал, как успокоить его. Не знал, как снова обрести покой.

А потом он поцеловал ее так, будто шел ко дну, что, собственно, соответствовало истине. Его поцелуй был жарок, страстен и требователен, и она так же горячо ответила на него.

Она была смела, ничего не боялась и не испытывала стыда, и это было полной противоположностью тому, чего он от нее хотел. Но он все равно жаждал овладеть ею, и от этого страстного поцелуя колени у Джеймса подогнулись.