Ключи от твоего сердца

— За то, что так вышло? — оборачиваясь к нему, спрашиваю я. — Или за то, что ты остановился?

— За все. — Он пожимает плечами, делая вид, что не понимает, о чем я. — Этого не должно было произойти.

— Кретин, — заканчиваю я разговор и выхожу в коридор. * * *

Двигатель джипа издает знакомое рычание, когда я поворачиваю ключ в зажигании, и это меня тоже бесит! Я бью кулаком по рулю. Ну почему все так?! Если бы я только не познакомилась с Уиллом в первый же день! Если бы только я впервые увидела его на занятиях! Или еще лучше: если бы мы не переехали в Ипсиланти! Если бы папа был жив! Если бы мама не морочила мне голову своими загадочными «делами»! Если бы Колдер не торчал у нас дома каждый день! Глядя на него, я не могу не думать о Уилле! Если бы только он не отремонтировал мой джип! Ненавижу, когда он ведет себя так по-взрослому разумно! Как было бы хорошо, если бы он и правда был таким, каким я назвала его в стихотворении, — тогда мне было бы куда легче его ненавидеть! Господи, поверить не могу, что назвала его всеми этими словами! Стоп, хватит! Что сделано — то сделано.* * *

Я забираю мальчиков из школы и отправляюсь домой. Скоро приедет Уилл, но я не собираюсь ждать его у окна. Хватит с меня ожиданий у окна…

— Мы пошли к Колдеру! — кричит Кел, выпрыгивая из джипа и хлопая дверью.

Вот и славно!

Проходя по коридору мимо маминой комнаты, я слышу, как она с кем-то разговаривает, и останавливаюсь. Говорит только она, значит — по телефону. Вообще-то, я никогда не стала бы подслушивать, но ее поведение в последнее время разжигает мое любопытство. А может быть, это мое поведение вынуждает меня делать такие вещи. Так или иначе, я подхожу поближе к двери, чтобы лучше слышать.

— Знаю… Знаю! Я скоро все им расскажу… Нет, думаю, что будет лучше, если я скажу им сама… Да-да, конечно… я тебя тоже люблю.

Она вешает трубку. На цыпочках я быстро ухожу в свою комнату, закрываю за собой дверь и опускаюсь на пол.

Семь месяцев… Всего семь месяцев, и жизнь уже продолжается. Неужели она с кем-то встречается? А как иначе понимать этот разговор? Нет, не может быть! И вот я снова на первой стадии — полна отрицания!

Как она могла? И этот мужчина, кем бы он ни был, уже хочет с нами познакомиться? Он мне заранее не нравится! Но какая выдержка! Как она могла так отчитать Уилла, если сама ведет себя так же, если не хуже? Первая стадия пролетает незаметно, и вот я снова оказываюсь на стадии номер два: гнев.

Я решаю пока промолчать: надо узнать побольше, а потом уже поговорить начистоту. В данной ситуации я должна иметь преимущество, а для этого надо действовать обдуманно.

— Лейк? Ты дома? — Она стучится, и мне приходится быстро вскочить на ноги, чтобы не получить удар дверью. — Ты чего? — заметив, как я подскочила, спрашивает мама и смотрит на меня с любопытством.

— Тянулась. Спина болит.

Естественно, она на такое не купится, поэтому я сцепляю руки за спиной и поднимаю наверх, наклоняясь вперед.

— Прими аспирин.

— Ладно.

— Сегодня у меня выходной, но мне нужно хорошенько выспаться. Ночью глаз не сомкнула, так что пойду прилягу. Проследишь, чтобы Кел принял ванну перед сном?

— Конечно, — отвечаю я. Мама выходит в коридор, а я иду следом. — Мам, подожди! — Она поворачивается и смотрит на меня покрасневшими, опухшими глазами. — Я собираюсь кое-куда в четверг вечером. Можно?

— С кем? — с подозрением глядя на меня, спрашивает она.

— С Эдди, Гевином и Ником.

— С тремя парнями?! Никуда ты не пойдешь!

— Да нет, Эдди — девочка, моя подружка. Гевин — ее молодой человек, так что у нас двойное свидание. — Я иду с Ником.

— А, вот оно что! — просияв, говорит мама и с улыбкой открывает дверь в свою комнату. — Погоди-ка! Я же работаю по четвергам! А как же Кел?

— К Уиллу придет няня, он сказал, что Кел может побыть у них.

Мама сначала с облегчением выдыхает, но тут же спохватывается:

— А что, Уилл согласен заплатить няне? Чтобы та приглядывала за Келом, пока ты на свидании?

Черт! Я как-то не подумала, как это выглядит со стороны.

— Мам, уже почти месяц прошел. Ну, сходили на свидание разок — и все. Проехали!

— А-а-а, — недоверчиво смотрит на меня мама и уходит к себе, видимо так и не поверив в мою фантастическую историю.

Ее подозрительность меня даже радует: пусть думает, что я от нее что-то скрываю. Значит, мы квиты. * * *

— На третий урок не пойду, — предупреждаю я Эдди после истории.

— Почему?

— Просто неохота. Да и голова болит. Пойду посижу во дворе, воздухом подышу, — быстро оправдываюсь я и уже поворачиваю к выходу, но Эдди хватает меня за руку:

— Лейкен? Это как-то связано с тем, что у вас вчера произошло с мистером Купером? Все в порядке?

— Да-да, все хорошо, — широко улыбаюсь я. — Он просто хочет, чтобы на его уроках я держала под контролем свой колоритный словарный запас.

Она надувает губы и уходит с недовольным видом, точь-в-точь как мама вчера вечером.

Во дворе никого. Думаю, вряд ли кому-то, кроме меня, охота подышать воздухом, чтобы только не видеть учителя, в которого тайно влюблена. Сев на скамейку, я достаю из кармана телефон — ничего нового. С тех пор как мы переехали, я говорила с Керрис всего один раз. В Техасе я считала ее самой близкой подругой, но, вообще-то, у нее была лучшая подруга. Очень странно, когда у твоей лучшей подруги лучшая подруга не ты. Я легко убедила себя в том, что слишком занята, чтобы иметь лучшую подругу, но, похоже, дело не только в этом. Наверное, я просто не очень умею слушать… Да и рассказывать о том, что со мной творится, тоже…

— Я тебе не помешаю? — Я поднимаю глаза и вижу Эдди, стоящую возле скамейки напротив.

— Компания облегчает страдание. Садись.

— Страдание?! А что это у нас стряслось? У тебя завтра свидание. Разве ты не рада? К тому же у тебя офигенная лучшая подруга, если ты не заметила!

Лучшая подруга? Возможно. Хотелось бы верить…

— Как думаешь, Уилл не станет нас искать?

— Уилл?! — удивленно переспрашивает она. — Ты о мистере Купере?

Господи, я машинально назвала его Уиллом! Эдди и так подозревает, что здесь что-то нечисто!

— Ну да, о мистере Купере. — Неимоверным усилием воли беру я себя в руки и улыбаюсь. — У нас в школе было принято называть учителей по имени, — выпаливаю я первое, что приходит мне в голову.

Эдди молча отколупывает краску от скамейки синим ногтем. Девять ее ногтей покрашены в зеленый, а один — в синий цвет.

— Я тут собиралась тебе кое-что сказать, — спокойно говорит она. — Может, я сильно ошибаюсь, а может быть, и нет. В любом случае слушай и не перебивай — ладно?

Я киваю.

— Вчера в обед он не просто дал тебе по рукам за неуместное использование бранных слов, — начинает она, дождавшись моего согласия. — Насколько не просто, я не могу сказать, и, если честно, это не мое дело. Просто хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь поговорить со мной. Если захочешь. Я никому не скажу, да и некому мне говорить, кроме Гевина.

— Некому? А как же друзья? Братья-сестры? — спрашиваю я, отчаянно пытаясь сменить тему.

— Не-а, кроме него, у меня никого нет. Хотя теоретически у меня было семнадцать сестер, двенадцать братьев, шесть мам и семь пап.

Я не могу понять, серьезно она говорит или нет, поэтому на всякий случай не смеюсь.

— Приемные семьи. Уже седьмая за девять лет.

— Ой, прости, — совершенно теряюсь я.

— Да за что? Последние четыре года я живу у Джоела — моего приемного отца. Все в порядке, я довольна. Не зря ему деньги платят.

— А кто-то из этих двадцати девяти братьев-сестер тебе родной?

— А ты внимательно слушаешь, — смеется Эдди. — Нет, я единственный ребенок. Мама хотела продать ребенка подороже и купить наркоты подешевле… Она пыталась продать меня, — добавляет она, заметив, что я не понимаю, о чем она. — Не переживай, покупателей не нашлось. Или она слишком много заломила? Когда мне было девять, она предложила меня какой-то даме на парковке перед «Уол-мартом»: рассказала душещипательную историю о том, что ей нечем меня кормить, бла-бла-бла, и предложила даме сделку. Моя рыночная стоимость составила сто баксов. Она уже не в первый раз пыталась провернуть дельце прямо у меня на глазах. К тому моменту мне это уже надоело, поэтому я посмотрела на даму и спросила: «А у вас муж есть? Он, наверное, ничего!» Мне тогда прилично досталось за то, что я всю малину попортила, и мама бросила меня на парковке. Та дама отвела меня в полицию. Маму я больше не видела.

— Господи, Эдди! Этого не может быть!

— Согласна. Но со мной именно так и было.

Я ложусь на скамейку и вглядываюсь в небо, Эдди следует моему примеру.

— Ты сказала, что Эдди — это фамильное имя. Чье?

— Только не смейся?

— А если будет смешно?

— У моих первых приемных родителей был диск с выступлениями одного комика, — вздыхая, рассказывает Эдди. — Его звали Эдди Иззард. Мне казалось, что у нас с ним одинаковые носы. Я смотрела этот диск миллион раз, представляла себе, что это мой папа. А потом потребовала, чтобы меня называли Эдди. Какое-то время пыталась приучить их к фамилии Иззард, но не вышло.

Мы обе смеемся. Я снимаю куртку, накрываюсь ей, засовываю руки в рукава, пытаясь согреться, и закрываю глаза.

— У меня были чудесные родители, — тихо говорю я.

— Были?

— Папа умер семь месяцев назад. Мама решила, что мы должны переехать сюда якобы по финансовым соображениям. Но сейчас я даже не знаю, что и думать… Она уже с кем-то встречается. Поэтому я и говорю «были чудесные».

— Отстой…

Мы лежим и раздумываем над картами, которые нам выдала судьба. Мои ничто по сравнению с ее. Подумать только, через что ей пришлось пройти… Сейчас Келу столько же лет, сколько было Эдди, когда ее поместили в первую приемную семью… Как она может быть такой счастливой, такой полной жизни? Мы молчим. Вокруг тихо, и это приятно. «Интересно, — думаю я, — вот это и значит быть лучшими подругами?»

Через некоторое время Эдди садится, потягиваясь и зевая:

— Помнишь, я сказала про Джоела, что ему не зря деньги платят? Это я так. На самом деле он отличный чувак. Когда речь заходит о чем-то настоящем, я вечно все порчу своим сарказмом…

— Спасибо, что прогуляла вместе со мной, — понимающе улыбнувшись, говорю я. — Мне это было очень нужно.

— Спасибо за то, что тебе это было нужно. Видимо, мне тоже. Да, кстати, насчет Ника: он хороший парень, но тебе не подходит. Я все понимаю, так что забей. Но завтра ты идешь с нами!

— Конечно. Если я не пойду, Чак Норрис выследит меня и надерет мне задницу, — отзываюсь я, накидываю куртку, и мы заходим в школу, но, прежде чем разойтись, я, не удержавшись, задаю еще один вопрос: — Раз ты сама придумала, чтобы тебя называли Эдди, как же тебя зовут на самом деле?

Она лишь улыбается и пожимает плечами:

— На данный момент меня и правда зовут Эдди.