Мистер Неправильный Номер

— Хорошо. — Солнце высветило несколько золотых прядей в ее волосах, когда она смотрела на город. — Я слишком много съела.

Она лгала. Ну, по крайней мере, намеренно опуская детали.

— А тот парень?

Она пожала плечами и скрестила руки на груди.

— Милый, но не совсем в моем вкусе.

Я поставил компьютер на стол рядом со своим креслом во внутреннем дворике.

— Какой у тебя типаж?

Это заставило ее слегка улыбнуться и покачать головой.

— Нет. Не скажу. Если бы кто-то и был способен разрушить мои мечты о прекрасном принце, то это был бы Колин Бек.

— О, да ладно, Лив. — Почему, черт возьми, я так сильно хотел услышать это в ее словах? — Я обещаю не комментировать.

— Хорошо. — Она закатила глаза и сказала: — Высокий, красивый и не сексистская свинья; как насчет этого?

Она сделала шаг, чтобы войти внутрь, но затем резко остановилась, и ее рот широко открылся, когда она уставилась вдаль. Я проследил за ее взглядом или попытался проследить, но перед ней был целый город, так что точно определить было невозможно.

— О, Боже мой! — Она завизжала, и я клянусь, у нее были слезы на глазах, когда она улыбнулась самой широкой, самой счастливой улыбкой и вытащила свой телефон из кармана. — О, Боже мой, это просто так красиво.

— Что?

— Видишь этот рекламный щит? — Она взяла свой телефон и начала фотографировать, но единственный рекламный щит, который я мог видеть, был для «Таймс», и на нем была карикатура.

— Где?

— Вон там. — Она указала на рекламный щит, но затем ее лицо изменилось. Она моргнула и сказала: — Эм, это новая рекламная акция для «Таймс». Круто, да?

— Я думаю… — Я посмотрел на это, и это просто выглядело как реклама. — Я имею в виду, что я здесь упускаю?

Ее губы изогнулись в гордой улыбке, и она сказала: — Это наш новый обозреватель по воспитанию детей. Она абсолютно анонимна, но ее колонки смешны и саркастичны, не как обычные скучные родительские материалы. Первая выйдет завтра, и я не могу дождаться, чтобы прочитать.

— Черт возьми. — Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, переводя взгляд с нее на рекламный щит. Конечно. — Это ты, не так ли?

— Что? — Ее глаза расширились, и она секунду помолчала, прежде чем сказала: — Нет. Конечно, это нет — у меня нет детей. Я просто взволнована…

— Признай это, Ливви. Ты не умеешь изображать безразличие. — Она всегда была ужасной лгуньей, и, очевидно, ничего не изменилось. — Ты мама из 402, не так ли?

Она прикусила уголок нижней губы, очевидно, пытаясь решить, говорить правду или нет.

— Выкладывай, Маршалл.

— Хорошо. — Ее лицо сменилось с нервной нерешительности на широкую улыбку возбуждения. — Это я! Но ты не можешь рассказать об этом ни одной живой душе.

Она плюхнулась на стул во внутреннем дворике рядом со мной и издала небольшой визгливый звук, заламывая руки.

— Мой босс предположила, что, поскольку я раньше писала контент для сайта родительских сплетен, у меня есть дети. Я не поправляла ее на собеседовании, но потом моя примерная колонка, по-видимому, оказалась достаточно хорошей, и я получила работу.

Для меня это звучало как рецепт катастрофы.

— Серьезно?

— Серьезно. — Она просияла и сказала: — Это правда, хотя, быть мамой это старый добрый мир. Никто не должен знать.

— Я понял. — Я прочистил горло. — Но ты уверена, что хочешь пойти этим путем? Люди всегда узнают правду. Я уверен, что если ты признаешься сейчас…

— Я не могу этого сделать, ты издеваешься? — Она посмотрела на меня так, словно я сошел с ума. — Уже слишком поздно. Они на сто процентов надерут мне задницу, если кто-нибудь узнает.

— Ты действительно думаешь, что в таком городе, как Омаха, это в конце концов не выйдет наружу?

Она скрестила руки на груди, и уголки ее рта опустились, придавая ей обеспокоенный вид.

— Мы оба знаем мою удачу, так что будь уверен, в какой-то момент это, вероятно, выплывет наружу. Но пока этого не произошло, я могла бы с таким же успехом наслаждаться этой работой мечты, как ты думаешь?

Мне не нравилось видеть ее неуверенной. Дерзкая, неподдельная смелость, обычно она была такой. Я сказал:

— Ты феноменальный писатель, Лив. Я уверен, что если бы ты сказала правду, они нашли бы способ удержать тебя.

Она заправила волосы за уши и слегка улыбнулась мне.

— Откуда, черт возьми, ты это знаешь? Единственное, что ты прочитал, это записка, которую я оставила на прилавке на днях о моей стычке с твоим ворчливым соседом.

— Твоя мама обычно присылала нам с Джеком ссылки на все твои истории, типа кто лучше перенес беби-бум? Читать сплетни о знаменитостях было не по мне, но всегда впечатляло, как она умела иронизировать над знаменитыми людьми.

Она выглядела шокированной, но потом рассмеялась и сказала:

— О Боже, у моей мамы есть твой адрес электронной почты?

— Когда Нэнси спрашивает, ты отвечаешь.

— Разве я этого не знаю. — Она закатила глаза. — А насчет письма мы еще посмотрим.

Я указал на свой MacBook.

— Я понятия не имею, как ты это делаешь. Я торчу здесь уже час, пытаясь написать достаточно приличное письмо, чтобы привлечь крупного клиента, но все, что я пишу — мусор.

Ее брови нахмурились, и ветер разметал длинные пряди волос по ее щеке.

— Я думала, ты работаешь с цифрами.

— В этом-то и проблема. — Я не был уверен, зачем я ей это говорю, но я сказал: — Это так.

— Дай мне посмотреть. — Она положила мой компьютер к себе на колени, и я разрывался между обидой на ее полное неуважение к моей личной жизни и восхищением тем, как ей было чертовски удобно. — Я уверена, что это не мусор.

Я смотрел, как она читает это, гадая, в какой вселенной младшая сестра Джека помогает мне с работой. Ее темные ресницы опустились, пока ее глаза сканировали экран, и еще через минуту она сказала: Перешли это мне.

— Что?

Она подтолкнула ко мне мой ноутбук и сказала:

— Можешь отправить это мне по электронной почте? Это отличное начало, но у тебя там нет никакого голоса, нет тебя. Это звучит так, как будто это написал робот, а не кто-то, кто действительно хочет заниматься бизнесом. Я изменю его на то, что я бы написала — с отслеживанием изменений, — и тогда ты сможешь либо принять их, либо отклонить.

— Что здесь происходит?

Она закатила глаза.

— Я пытаюсь помочь…?

— Но почему? — Ливви никогда не была добра ко мне. — Это не обычно.

Ее розовые губы изогнулись в крошечной улыбке, когда она отряхнула ткань юбки и сказала:

— Ты застал меня в хороший день.

— Кстати, — сказал я, желая вернуться на знакомую территорию, — это платье — просто банданы, связанные вместе?

— Нет, это не так, придурок. — Ее глаза сузились, но я мог сказать, что она не злилась. Она встала и сказала: — Может быть, тебе стоит перестать думать о моем платье и сосредоточиться на том, что ты наденешь сегодня. Твой дедушка знает, что ты совершил налет на его склад?

— Давай, Ливви. — Я встал и подошел к ней поближе, нарочно тесня ее, потому что знал, что это выводит ее из себя. — Не набрасывайся только потому, что ты сожгла всю свою хорошую одежду. Мы оба знаем, что я выгляжу чертовски сексуально в своей роскошной одежде для отдыха.

Я немного покрутился и был вознагражден подергиванием губ, которое сказало мне, что она хотела рассмеяться, когда сказала:

— Мы оба знаем, что тебе это нравится только потому, что это заставляет тебя выглядеть требующим внимания.

— Не будь язвой. — Я взъерошил ей волосы и посмеялся над ней, потому что она говорила о моем теле так, словно оно вызывало у нее отвращение. Я не был таким высокомерным мудаком, каким она меня считала — я позволил ей в это поверить, — но я также был уверен, что вид моей груди тоже не вызывал отвращения. — Просто прими это, Маршалл.

Три часа спустя мне пришёл мейл от Лив.

«Колин,

Ты так и не отправил свое письмо по электронной почте, но я запомнила его суть. К сожалению, часть меня, помешанная на контроле, не могла отпустить это, поэтому я набросала вариант. Используй его, если хочешь, удали, если нет.

Лив»

Какого черта? Я не беспокоил ее этим, потому что (а) я не хотел, чтобы она чувствовала себя обязанной, и (б) я не был уверен, что деловое предложение — это то, с чем у нее был какой-то опыт, но она все равно это сделала. Я нажал на вложение, не зная, чего ожидать, и беспокоясь, что мне придется солгать и сказать ей, что я им воспользуюсь.

Но как только я начал читать… Черт возьми. Она справилась с этим.

Она взяла мои стерильные слова и сделала так, чтобы они звучали как личные, но профессиональные. Ей удавалось излучать теплоту, полностью владея тонкой силой убеждения.

Она, должно быть, потратила на это пару часов, потому что это было идеально.

Я выдохнул с огромным облегчением. Можно было отправлять.

Благодаря Оливии.

Я ответил на ее мейл:

«Лив — это невероятно, и ты мой герой. Я у тебя в БОЛЬШОМ долгу! Спасибо тебе x100.

Колин»