Несовершенный

Глава 23

Джулс

Наивность и глупость, когда-нибудь это закончится.

О чем же я думал? Понять не могу.

Ошибки должны остаться в прошлом.

Казалось, я знал лучше. Знал, что это не продлится долго.

Все это силы отняло, оставив мертвецом меня в канаве.

Любовь — зло, а сердце — сука.

Я смотрю в окно машины Мейсона, где мелькают городские огни, хотя еще даже не стемнело. Как обычно в салоне играет классическая музыка, а мое тело все еще гудит от прилива удовольствия, которое Мейсон подарил мне несколько минут назад.

Но в этом нет ничего хорошего. Мне нужно покончить с этим. Как там говорится? Клин клином вышибают? Меня это не интересует по двум причинам:

Первое. Я еще не оправилась от того, что Джейс сделал со мной.

Второе. Я не готова к отношениям с другим мужчиной.

Именно в этом я убеждала саму себя весь этот чертов день. С тех самых пор, как покинула кабинет мистера Уокера. У меня нет времени на игры, и я не готова ни к чему серьезному. И то, во что оно превратилось, смотрит мне сейчас прямо в глаза.

Это серьезно. Слишком серьезно. Я задыхаюсь, и что еще хуже, в ту минуту, когда я рядом с Мейсоном, в ту самую гребаную секунду, когда он смотрит на меня тем самым правильным взглядом, говорит правильные вещи, в тот момент, когда его губы прижимаются к моим и его кожа касается моей, я понимаю, что пропала.

Я чертовски влюблена в Мейсона. Я даже не раздумывала, стоит ли мне наклониться над обеденным столом. В гараже я тоже не колебалась. Он был со мной с той самой ночи, когда мы встретились.

В нем есть что-то такое, что делает меня слабой, а я так устала быть слабой.

Просто не могу этого сделать. Мне нужно покончить с этим. Но сама мысль о подобном чертовски ранит.

— Я …я, — хочу сказать ему чистую правду, всю мою правду.

Прижимаюсь спиной к сиденью и смотрю на него. Я так больше не могу. Эти чертовы слова вертятся у меня на кончике языка. Не знаю, что реально, а что нет, мне необходимо пространство, чтобы все обдумать и принять решение, но в этот момент раздается трель телефона у меня в сумочке. Мелодия громкая и неприятная.

Я разочарованно вздыхаю, достаю его и вижу пропущенный вызов от моей матери. Я уже готова набрать ее номер, но вижу, что у меня много текстовых сообщений. Их десятки.

Первым я открываю сообщение от Кэт, оно идет последним и вызывает у меня чувство тошноты:

«Все будет хорошо».

Что будет хорошо? Что такое? Я прокручиваю страницу вверх, начиная с самого верха.

«Боже мой. Я только что увидела. Ты в порядке?»

«Не могу поверить, что он проделал это с тобой!»

«Все в порядке. Мы отделаем его».

Мне не нужно спрашивать, о чем она говорит. Мэдди прислала мне ссылку на статью в Интернете. Ее уже удалили, но она сохранила скриншот.

Мне становится дурно, когда я читаю статью, мой взгляд задерживается на картинке. На ней я и Джейс, а рядом — Джейс и какая-то красивая женщина. Забудьте. Какая-то белокурая сучка. Совершенно очевидно, о чем шла речь в статье, и мне от этого тошно. В горле першит, а слезы щиплют глаза.

Правда? Они, черт побери, выложили это дерьмо? Я пытаюсь вспомнить, кому я рассказала, и кто мог услышать о квартире. Она выставлена на продажу сегодня в 16.00, так что уже пять часов находится на рынке.

Долбаные ублюдки.

— Джулс?

Голос Мейсона врывается в мои размышления, но я продолжаю читать. Это не самое худшее, что обо мне говорили, но написано достаточно зло и много неправды. Я не закрывала на это глаза.

Мой гнев только усиливается, когда я вижу, что написано обо мне. Я не бегаю по городу. Не раздвигаю ноги…

Я даже не могу закончить эту дурацкую статью. Они утверждают, что Мейсон делает то же самое, что и мой муж, а я закрываю на это глаза.

Чертова неуверенность во мне сменяется грубой яростью.

Я не такая, как обо мне пишут. Мне больно читать такие вещи. Я не могу этого вынести! Я на грани того, чтобы разлететься на миллион гребаных кусочков.

Это что, стадия горя? Желание убить всех?

Я просто хочу побыть одна!

Прикусываю внутреннюю сторону щеки и опускаю телефон, когда Мейсон кладет мне на бедро свою руку.

— Что случилось? — спрашивает он, переводя взгляд с меня на дорогу.

— Отвези меня домой, — прошу я, облизывая пересохшие губы.

У меня болит сердце, я тяжело дышу и вытираю вспотевшие руки о платье.

— Что случилось? — снова спрашивает он, и на этот раз его голос звучит тверже. Еще одна смена тона и его голос станет таким, который превращает меня в тряпичную куклу, но мне все равно. Я больше не слушаю мужчин, и мне на них наплевать.

— Плохо то, что я больше не хочу этого, — произношу я ровным голосом, но мое сердце разрывается изнутри, и я чувствую себя виноватой. Ощущение такое, что сердце разрезали ножом, порез чистый и аккуратный, кровь льется так медленно и мучительно. И я знаю, что в ближайшее время это не прекратится.

Откидываю голову на подголовник.

— Я просто хочу домой.

Мейсон молчит, выглядя раздраженным. В полной тишине царит атмосфера неловкости и напряжения. Что действительно плохо, так это то, что я ощущаю себя в безопасности и счастлива с ним. Я чувствую, что, если бы это было другое время, я могла бы легко влюбиться в него. Да я уже слегка влюблена в него. Я словно падаю в колодец, время ползет очень медленно, и я могу посмотреть вверх, полюбоваться каменной кладкой, случайно заглянуть на черное дно пропасти, о которое я разобьюсь и умру счастливой.

— Я больше не могу так жить, — признаюсь я.

— Это из-за чертовой статьи? — спрашивает Мейсон, глядя на меня.

Он сжимает руль так, что побелели костяшки пальцев.

— Я позабочусь об этом.

И он начинает говорить что-то еще. Я уверена, что он способен успокоить меня и решить все мои проблемы. Он чертовски хорош в этом.

Но мне нужно привести себя в порядок. Мне нужно стать цельной, прежде чем я смогу полностью отдаться кому-то.

— Это не из-за статьи, — произношу я, мой взгляд полыхает.

— Это из-за твоего мужа-придурка? — задает он вопрос с таким отвращением, что в этот момент я его ненавижу. Я рассказала ему о моем покойном муже, и да, он, возможно, причинил мне боль, изменил и солгал, но у Мейсона нет права его осуждать. Я до сих пор даже не знаю, как ко всему этому относиться.

— Именно поэтому это дерьмо должно прекратиться.

Сердце бешено колотиться в груди из-за того, что я выплеснула свои эмоции и мысли, но я уже не могу остановиться.

У Мейсона такой вид, будто я его ударила. Как будто я действительно причинила ему боль. Но я должна поставить точку.

— Я не в порядке, — говорю я, чувствуя жжение в глазах от подступивших слез, но мне все равно. Пусть. — Со мной не все в порядке, и я не убегаю. Ты не можешь просто появиться и излечить меня. Я не могу просто упасть в объятия другого мужчины и забыть обо всем, через что мне пришлось пройти.

Я готова выбросить телефон в окно, абсурдность рушащегося на моих глазах мирка кажется мне слишком ошеломляющей. Я зла, несчастна. Вот что это такое. Я чертовски несчастна, но разве я недолжна быть такой?

— Эй, остановись, — говорит Мейсон, притормаживая перед пешеходным переходом. — Просто успокойся.

Все его поведение меняется, он пытается успокоить, словно разговаривает с раненым животным. Это только злит меня еще больше. Нет, я не остановлюсь.

— Что ты хочешь от меня, Мейсон? — спрашиваю я его.

Часть меня надеется, что он действительно рыцарь в сияющих доспехах. Часть меня хочет быть слабой. Я хочу, чтобы он решил все мои проблемы и согревал мою постель каждую ночь, помогая мне двигаясь к новой жизни и оставляя позади разбитые осколки старой.

Я знаю, это неправильно, это уступка и отрицание моей собственной ответственности. Но, Боже, я хочу этого. Мое сердце готово вырваться из груди в надежде, что он скажет правильные вещи, чтобы убедить меня принадлежать ему. Точно так же, как и в первую ночь, когда я его встретила.

— Чего ты хочешь от меня? — повторяю я вопрос, мой голос дрожит.

— Джулс, — произносит он мое имя и смотрит на меня взглядом, которого я не понимаю, а потом так, словно я сломлена.

— Просто скажи мне прямо сейчас, к чему все это?

Я ощущаю, словно в моем горле расцвели шипы, и они становятся только больше, жестче и острее, заставляя слова царапать и причинять боль. — Я не могу стать твоей прямо сейчас, если…

— Если что? — уточняет Мейсон, и это так больно, потому что у меня нет ответа.

Я не смогу стать его женщиной, если это не навсегда, если я не могу доверять ему. Сейчас я не могу никому верить. Суровая реальность научила меня не доверять вообще. Я больше никого не хочу любить.

Когда я отстегиваю ремень безопасности, мне не хватает воздуха. Мой дом в квартале отсюда. Я вижу железные ворота. Мои руки дрожат, когда ремень безопасности с шипением отстегивается. Ненавижу себя. Мой дом — мое убежище, мое святилище и моя могила.

— Я не могу, — выдыхаю я, чувствуя себя чертовски дерьмово, и шепчу. — Прости.

Я открываю дверь и быстро закрываю ее за собой, избегая прикосновений Мейсона. Он лишь успевает слегка коснуться моей спины.

— Джулс, — кричит Мейсон мне вслед.

Я пересекаю переулок, машины сигналят мне. Я слышу, как Мейсон выходит из своей машины, бросая ее посреди дороги и задерживая тем самым движение.

— Джулс! — кричит он, но я продолжаю бежать.

Проталкиваюсь мимо людей и игнорирую неодобрительные взгляды. Я еле себя сдерживаю, мое дыхание прерывистое. Мне просто нужно добраться домой. Слезы текут по моему лицу. Мне нужно позаботиться о себе и понять, что, черт возьми, я делаю со своей жизнью.

Слышу визг шин, в голове пульсирует кровь, когда Мейсон останавливается рядом со мной.

Не обращая внимания на его крик, я распахиваю железные ворота. Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь в безопасности внутри своего дома, спиной к твердой двери. У меня дрожат руки и ноги, сердце бешено колотится.

Я ненавижу себя за то, что сбежала от Мейсона.

Это безрассудство. Он должен был стать всего лишь отвлечением, которое превратилось из фантазии в реальность.

Прикрываю рот, когда всхлип вырывается из меня. А затем медленно оседаю на пол.

Он хороший человек и заслуживает кого-то лучшего, чем я.

Кого-то, у кого нет всех этих проблем.

Кого-то, кто сможет любить его свободно и открыто.

Приваливаюсь к двери, выгибаясь всем телом и выпуская наружу всю боль, тайно надеясь, что он постучит в дверь и попросит меня все объяснить. Но я не могу быть этим человеком.

Мы оба знали, что так все и закончится. Я представляла, что это он меня бросит, а не наоборот. Делаю глубокий вдох, чувствуя себя дерьмово. Не то чтобы это имело какое-то значение. Здесь не о чем больше говорить.