Колючая земляника

Глава 20

Поднялся с кровати, предварительно поправив одеяло, накинутое на тонкое тело Лили. С трудом сдержался от того, чтобы пальцами начать исследовать её тело вновь. Слишком долго этого ждал. Слишком запретным было желание. И слишком сложно насытиться теперь. Ей. Её запахом. Её нежностью. Её телом. Её нежной и тесной глубиной. Двинулся в ванную комнату, чтобы собрать с пола одежду и выключить свет. Поднёс одежду девушки к носу и втянул глубоко запах. Прикрыл глаза. Запах девчонки всегда так действовал. Даже после химиотерапии. Когда тошнило от всего. От любого запаха. Но не от её.

Глянул на свою довольную рожу в зеркало. Усмехнулся криво и плеснул ледяной водой в лицо. Долбоёб ты, Герасим. Не сдержал х*й в штанах. Сорвался. Девчонку девственности лишил. Теперь избегать девчонку не получится. Она знает правду. И не отступит.

— Мразь, — глядя в свои глаза в отражении, выплюнул я.

Я солгал ей. На последнем обследовании мне дали пару месяцев. Максимум полгода. Но сука… Я не мог сказать ей этого. И так слишком много информации. И так слишком шокирована была Лиля.

— Слабак, — ударил ладонью по раковине и скривился от привычной боли, зазвеневшей в черепушке.

Мне херово от того, что перед глазами вижу заплаканное лицо Лили. Я знаю, что ей будет больно. Слишком, с*ка, больно. Я знаю свою девочку досконально. И депрессия после моей смерти лишь лучшее, что произойдёт.

Провёл рукой по затылку и прерывисто выдохнул. Нах*р все мысли сейчас. Сейчас имеет значение только девочка. Вырубил свет и двинулся с вещами обратно в комнату.

Застыл в проёме, глядя с жадностью на хрупкую, невесомую фигуру своей девочки, которая выглядела совсем невесомой под одеялом. Бл*ть. Весь контроль улетел к чертям, больше сдерживаться нет никаких сил. Кинул небрежно вещи на стул и двинулся к девушке. Опустился на кровать, вжал её в своё тело, носом зарылся в волосы на затылке малышки. Мой Рай. Даже с*ка головная боль притупилась.

Прикрыл глаза, впервые за последние четыре года чувствуя лёгкость в душе.

Правда, что я ей сказал, стоящая стеной между нами, просто разнесла все барьеры к чертям собачьим. Я ждал любой реакции. Слёз. Сожаления. Злости. Того, что она сбежит, боясь обжечься. Но я бл*ть забыл, что моя девчонка прёт напролом. Стыдно бл*ть, что она пыталась добиться меня. Не я её. Я бл*ть не пытался внимания её добиться. Цветы ей не таскал. На свидания не водил. Только отталкивал. А она… Она лишь на некоторое время закрывалась, смотрела с болью и ненавистью. А потом вновь своими колдовскими глазами, полными нежности, любви и ожидания смотрела. Один Бог знает, как сложно было мне сдерживаться. И порой я терял контроль. Как после химиотерапии, когда ничего не соображал. Когда было так херово, что ноги едва переставлял.

Я смутно помню тот день. Помню только, что пошёл к Земляникиным, дверь входная была открыта. А там Лиля. Бёдрами худыми восьмёрки выписывала и что-то мурлыкала себя под нос. Сил и так было мало, но стоило эту картинку увидеть, ноги в коленях ослабли. Стоял, тяжело привалившись спиной к двери, моргая через раз и не дыша. А в грудине всё сжималось, щемило от боли. От понимания, что эту картинку я мог бы видеть каждый грёбанный день. Лилю такую домашнюю и нежную. Смотрел и смотрел, не моргая, не отрываясь. Впитывая и запоминая. Пытался руки при себе держать, но стоило девчонке на меня налететь, спеленал её, в себя вжал и жадно задышал её запахом. И тут же полегчало. Это бл*ть будто после тяжелейшего рабочего дня, когда ноги отнимаются и глаза слипаются, заходишь в квартиру и на пороге застываешь в блаженстве.

Лиля завозилась во сне, из-за чего одеяло сползло, открывая небольшую и аккуратную грудь. Член дёрнулся. Захотелось перевернуть девчонку удобно, ногу поднять и толкнуться в тесный жар сонного тела. Как же мне мало её. Останавливало лишь то, что девчонка только лишилась девственности, что будет больно. Задышал глубоко, пытаясь успокоиться. Поправил одеяло, не забыв пальцами огладить нежную кожу плеча.

Когда сдохну, через несколько лет кто-то другой так будет лежать рядом с ней и беречь её сон. С*ка! Сел на кровати и сжал пальцами переносицу. В грудину будто топор воткнули и медленно проворачивали. Всегда её ревновал дико, неконтролируемо, до желания крошить всё вокруг, до желания убивать любого ублюдка, который посмотрел в её сторону.

Когда это началось? Я помню тот момент. Четвёртый курс военного училища. Отпуск. Мы с Витей вернулись домой из Питера. День рождения Лили, на который я был приглашён. И она… С*ка. В тот миг показалось, что меня ударили по затылку пыльным мешком. Девчонка была такой… Внеземной с*ка. Ненастоящей будто. Из фарфора сделанной. Платье подчёркивало маленькую грудь, ложбинку, и хрупкие плечи с нежными ключицами. Ткань струилась по телу, при каждом шаге обрисовывая плавные изгибы. Плоский живот. Но залип тогда основательно на коленках. Вшибло в голову так, что взгляд отвести не мог. Сжимал в руке пакет с мягкой игрушкой и смотрел, смотрел, смотрел. Когда всё же в себя пришёл, протянул изрядно помятый картонный пакет ей, чтобы почувствовать, как стройное тело прижмётся, а влажные губки коснутся щеки. И у меня бл*ть член встал. От лёгкого и невесомого прикосновения. От запаха, что в ноздри с первым вздохом попал. От пальцев тонких на груди.

И я осознал насколько попал. Влип. Головой где-то серьёзно ударился. Потому что я захотел девчонку. Шестнадцатилетнюю. Неопытную. В тот вечер я бухал. Помню только, что рычал на девчонку, что платье слишком откровенное. Домой гнал переодеться. И свой пиджак на плечи накидывал. Тогда впервые я познал чувство ревности. Чёрной. Пожирающей.

Осознав свои чувства к Лиле, пытался избегать её. Решил для себя, что дождусь её совершеннолетия. Но планам не суждено было сбыться. Короткий двухнедельный зимний отпуск закончился. Мы с Витей вернулись в казарму. Где утром на построении меня скрутило от привычной головной боли. Я лицом в асфальт тогда упал, лишившись от боли сознания. В лазарете уже очнулся. Военный врач, выслушав меня, отправил на МРТ. Мне диагностировали рак третьей степени. Сделали операцию. И я прошёл курс химиотерапии. На МРТ новообразований не было. Казалось, что я выздоровел. Оставалось только пять лет каждый день пить лекарства для закрепления результата. Казалось только.

Моей девочке уже исполнилось семнадцать. Я видел молодую, красивую девушку, с горящими глазами и понимал, что нахер ей не сдался. Больной мужик, который не сможет иметь детей. Нахера ломать ей жизнь? Зачем я ей нужен такой? Что я ей смогу дать? Семью? Рано или поздно Лиля захочет детей. А я бесплоден.

Тогда возле обрыва, смотря в полные слёз глаза, слыша её срывающийся голос готов, был послать всё к чертям. Пох*й. На всё пох*й. Усыновим ребёнка, не проблема сейчас. Она мне бл*ть в любви призналась практически. А потом с обрыва ухнула вниз. До сих пор во снах вижу, как она падает. Только просыпаюсь в холодном поту. Потому что там я не успевал её поймать и принять весь удар о воду на себя. Там я вглядывался в море и видел лишь круги. Там я пытался найти её под водой и не находил.

А в больнице меня ждал сюрприз. Новообразования. Много новообразований. И операцию не сделаешь, так расположены. Доктор что-то объяснял, а я не слышал. Был в вакууме. Да, малышка, усыновим ребёнка. В другой жизни.

Снова Лиля завозилась во сне. Спины коснулись тёплые ладошки, провели по напряжённым мышцам, разминая, даря спокойствие.

— Чего не спишь? — шёпотом спросила малышка, оставляя невесомый поцелуй на лопатке. — Ты как себя чувствуешь? Голова болит?

Я развернулся и ловко подмял Лилю под себя. Навис над смущённо улыбающейся девчонкой. Щёки её покраснели, глаза заблестели, а волосы шёлковой волной рассыпались по подушке. Впитывал в себя её образ. И заново влюблялся. Бешено. Одержимо.

— Гер? — вопросительно протянула, смущённо отводя взгляд.

Её невинность, её стеснительность сносит к херам крышу. Я молча склонился и впился поцелуем в её приоткрытые губы. Раз моя девочка проснулась, я получу от этой ночи всё. Кусал её губы, подбородок, нежную шею. Стал спускаться ниже, стягивая одеяло, чтобы услышать смущённое:

— Герочка…

Усмехнулся только нежно и мягко выдрал из пальчиков одеяло. Отшвырнул подальше, чтобы даже не думала от меня закрываться.

— Я должен налюбоваться на своё любимое сокровище.

Сопливо? Мне срать. В любой момент могу сдохнуть. Так почему я должен молчать? Почему я не могу сказать своей любимой, единственной любимой женщине о своих чувствах? Когда я сдохну, она должна помнить, что я её любил. Что я её буду любить даже после смерти. Где бы не была моя душа.

Увидел изумление на нежном и раскрасневшемся лице Лили. Да бл*, Лиля, не романтик я. Ни разу.

Но слова подействовали. Потому что Лиля перестала закрываться. Только губы кусала и тонкими пальцами комкала простынь под собой, пока я с наслаждением поочерёдно прикусывал торчащие соски, тут же проводя по ним языком. Она пока тихо выдыхала, сдерживая стоны. Стесняясь. Но я спускался всё ниже. К скрещенным ногам. Чтобы раздвинуть их и губами обхватить клитор. Чтобы нежные и несдержанные стоны доносились до ушей. Чтобы тонкие пальцы так кайфово царапали затылок. Чтобы вкус девчонки на языке разлился. Чтобы стройный ноги голову сжали, и Лиля на кровати выгнулась.

— Гер… — смущённо выдохнула всё же, распахивая глаза, когда я вновь над ней навис, вглядываясь в лицо. — Боже… Зачем ты… Это же…

— Я же сказал, что вылижу тебя всю, — усмехнулся, кайфуя от её смущения. От того, как она руками лицо закрыла и всхлипнула.

А потом потерял дар речи, когда Лиля вдруг руки убрала и взглянула серьёзно.

— Знаешь, любимый, удовольствие должно обоюдным. И я тебя тоже хочу попробовать на вкус.

Не сопротивлялся даже, когда девчонка меня толкнула, чтобы я на спину упал. Когда на колени села слева от меня, левой рукой прикрывая грудь, а правой скользя по моему телу. Когда тонкие пальцы член обхватили и провели по всей длине. Когда девчонка смущённо, кинув на меня взгляд, склонилась и кончиком языка по головке провела на пробу. Бл*ть. Наверное, я уже сдох. Ни один сон не сравниться с тем, что я сейчас чувствовал. Ни одна больная фантазия. С трудом сдерживался от того, чтобы зарыться пальцами в волосы на затылке девчонки. Чтобы начать несдержанно толкаться вверх. Позволял Лиле исследовать своё тело. Хотя с каждой новой секундой делать это было всё сложнее.

Кончил, успев отстранить её от себя, впившись поцелуем в припухшие губы. Заливая спермой тонкие пальцы.

— Тебе… Тебе понравилось? — выдохнула Лиля, мучительно краснея.

— Да, — прохрипел в ей губы.

Уловил, как она выдохнула облегчённо. Притянул к себе, усадил поверх бёдер, вновь возбуждаясь, до ломоты в яйцах.

— Болит? — пальцами скользнул в девушку. Она поморщилась и кивнула. — В ванную пойдёшь?

— Не хочу, — оплела меня руками и положила голову на плечо. — Спать хочу. И ты спи. Прекращай думать. Я знаю, что у нас всё будет хорошо, — поцеловала в плечо. — Ты выздоровеешь. Моя любовь тебя вылечит.

Я смотрел в окно, где светлело медленно небо, и вдруг улыбнулся, чувствуя лёгкость.