Куплю свое счастье

Глава 20.

АСЯ.

- Никитин, ты с ума сошел? Остановись!

- Руки убрала! Хочешь, чтобы я полицию вызвал?

- Ты, полицию? Ты охамел в край, Гена! Какая полиция? Это я сейчас позвоню Утину, и тебя в СИЗО отправят, придурок!

- Звони! Хоть Утину, хоть Бутину, хоть самому… Звони! Ты вообще кто? Ты этой девочке никто, и звать тебя никак! И надо еще разобраться, куда ее мамаша пропащая делась! Вам, «простипомам», детей вообще доверять нельзя! Я еще потребую, чтобы опека проверила как ты старшую воспитываешь!

- Ты, кретин! А ну… Отдай мне ребенка!

- Я сказал, отвали, дай пройти! Найдешь бабки, получишь девочку назад.

- Никитин, ты понимаешь, что это не шутки! Я на самом деле позвоню куда следует и тебя…

- Звони! Звони, милая, обзвонись! Вот только после этого звонка ты точно ребенка не увидишь! Ни-ког-да! Опека – это не шутки. Там с такими как ты разговор короткий. Отошла! И учти, я пока, мать, прошу не так много. Мне нужно всего сто тысяч. Найдешь сто тысяч – получишь свою ляльку обратно.

Он отпихивает меня так, что я впечатываюсь в стену, голова звенит, все тело болит.

Бросаюсь на него еще раз, и он снова отшвыривает меня в сторону. Бьюсь на этот раз головой, и сползаю по стене, задыхаясь от слез.

Надо было мне открывать ему дверь!

Он ведь, когда звонил, таким голосом говорил. Заискивал. Просил просто отдать ему вещи, которые он у меня забыл. Обещал даже денег подкинуть.

- Настюх, ну я там, заработал немного, так что… могу, так сказать, с барского плеча. Мне очень нужны документики, они там лежат у тебя, в шкафу. Я заеду, а?

У меня даже мысли не возникло, что он…

Пришел, расселся на кухне, чаю попросил. Начал расспрашивать о том, о сем.

Я испугалась. Думала, он что-то узнал о Вишневском и его предложении!

Вот уж кто сразу бы побежал рассказывать, что мне не надо за ребенка деньги предлагать, что у меня просто можно забрать девочку и все. И ничего я не сделаю.

В смысле, по закону. Что я могу по закону? Да, наверное, ничего… Я ведь и Стасе, по сути, никто. Если копнуть. Я ей не мать. Не приемная мать. Была опекуном до восемнадцатилетия, всего полгода, потому что когда Лев умер ей было семнадцать.

Гена сначала вел себя нормально, а потом…

- Настенька, давай сразу к делу. Мне нужны деньги. Срочно.

- Ген, ты с ума сошел? Какие деньги?

- Такие хрустящие бумажки, знаешь? Вот. Мне их надо не так много. Сто тысяч. И срочно.

- Нет у меня денег.

Я просто дар речи потеряла от его хамства!

Приходить в дом к женщине, которая одна тянет, по сути, троих детей, знать, что она ночами не спит, работает, чтобы их поднять, приходить и ничтоже сумняшеся требовать у нее деньги?

Сковородкой бы его огреть! Было бы очень правильно.

- Насть, я тебя не спрашиваю есть они у тебя, нет. Меня это не волнует. Я видел, у тебя хахаль появился какой-то, да? Так вот возьми и займи у него деньги. Думаю, ты, - оглядел меня плотоядным взглядом, после которого хочется помыться, - ты найдешь способ убедить его дать тебе бабки. И учти. Ты знаешь. Никакой полиции, никакого Утина-Шмутина. И мужику этому своему не говори, что бабки для меня. Поняла? Сделаешь все в лучшем виде – все будет хорошо, а не сделаешь…

- Гена, знаешь что… Вали-ка ты откуда пришел! Никаких денег я тебе не дам, просить ни у кого не буду! А если ты еще раз попробуешь…

Я даже не успела понять, как он резко встал схватил меня за плечи, рванул на себя и припечатал к стене.

- Я сказал тебе, сука, мне нужны бабки! И мне плевать как ты их достанешь! А если думаешь, что я шучу…

Отбросил меня в сторону и рванул в комнату, я никогда не видела его таким диким. Учитывая, что ростом он выше меня сантиметров на тридцать и в плечах шире, было ясно, что бороться с ним я не смогу.

Схватила телефон, нажала вызов – Владимир Владимирович не отвечал.

А Гена, увидев у меня в руках телефон вернулся, схватил его и с размаху швырнул мне под ноги на плитку. А потом еще и наступил на него.

Вижу, что Маруська в ужасе замерла на пороге своей комнаты. Маше головой, показывая, что ей надо уйти, но она тормозит, как будто не понимает.

- Иди к себе, дверь закрой, быстро!

- Мама, что случилось, я боюсь, мам…

- Пошла вон, сказали тебе, скройся с глаз!

Я поняла, что Гена не в себе. Просто не ожидала от него такого поведения. Казалось, он пьян! Но запаха алкоголя я не чувствовала…

Аленушка лежала в своей кроватке, он подскочил к ней.

- Не смей ребенка трогать!

- Тебя не спросил! И вообще… что чужой ребенок делает в твоей квартире? Докажи, что это твоя дочь? Все знают, что ты ее не рожала! Откуда ты взяла девочку?

- Гена, я тебя прошу, успокойся! Я найду деньги! Я все сделаю! Только оставь ребенка!

- Сделаешь – получишь свою малявку.

- Ты с ума сошел?

Я до конца не верила, что он на это способен! Как? Он…

При всем том, что он мне сделал, но ведь был же он когда-то нормальным? Ведь был? Что с ним случилось? Почему?

Я попыталась помешать ему взять Аленушку, но он отшвырнул меня на диван, сгреб ее в охапку, вместе с одеялом.

- Что ты собираешься делать? Куда ты ее несешь? Там мороз на улице!

- В одеяле не замерзнет!

- Гена, остановись, ты… ты не в себе! Прошу! Я найду деньги! Хочешь, сейчас отдам все, что у меня есть!

- Мне не нужны твои копейки. Сто тысяч есть? Нет. До свидания. Завтра днем принесешь бабки, получишь свое сокровище!

- Гена, остановись! Ребенка надо кормить, переодевать! Она плакать будет.

- Вот об этом ты и должна думать! О том, что она будет плакать. Поняла? Так что торопись!

После этого он выбежал в коридор, я и там пыталась его остановить, но после удара головой о стену, видимо, на какое-то время потеряла сознание.

Прихожу в себя от того, что Маруська плещет мне в лицо водой.

- Мам? Мамочка? Мам?

- Да… Да, детка… я… я уже нормально. Он… где он?

- Он ушел мам, на лифте уехал, вот… минут пять назад. Я сразу к тебе. Что делать, мам? Мне бежать за ним?

- Полицию надо вызывать… Или…

Надо дозвониться Утину! Только он может помочь.

Бегу в квартиру, поднимаю мой разбитый телефон. Он, конечно, не будет работать. Черт… без связи мне совсем никак. А покупка нового в планы не входит!

- Маруся, дай мне свой телефон, пожалуйста.

Вставляю симку в аппарат дочери.

Нахожу номер Утина. Он опять не отвечает. Что мне делать?

Просто полицию вызвать?

Да, наверное… Иду на кухню. Сажусь за стол.

Если я вызову полицию мне придется все рассказать. Если я это сделаю, то… То рано или поздно Роман Вишневский узнает, что ребенок его брата сейчас живет совсем не с биологической матерью. И сколько времени пройдет, прежде чем этот богатей заберет у меня малышку?

Опускаю голову на руки. Реву от бессилия.

Что же ты за слабачка, Ася? Почему ты позволяешь вот так с тобой обращаться? Почему ты продолжаешь верить людям несмотря на то, что они превращают твою жизнь в ад? Зачем надо было пускать Геннадия в квартиру? Понимала ведь, что что-то тут не чисто…

Господи, что мне делать?

Я ведь Стаське даже позвонить не могу!

Она бросит все, примчится сюда! И… прощай светлое будущее. Что она будет делать? С тем образованием, которое моя девочка получит в Вене она может работать где угодно! Ее как специалиста с руками оторвут! И замуж сможет выйти за нормального парня. Не такого как все эти… Феликсы…

Сижу, реву. Понимаю, что надо снова и снова звонить Владимиру Владимировичу. Он, наверное, домой приехал, расслабился, а тут снова я. Нарисовалась.

Не люблю создавать никому проблем. И просить не люблю, и не умею.

Но только выхода у меня нет.

Слышу звонок в дверь, но сил встать и открыть нет. Хотя… это ведь может быть Гена? Он вернулся? Сообразил, что совершил дурацкий поступок? Ну куда ему на ночь глядя чужого малыша? Она ведь сейчас крик поднимет, и…

Маруська с кем-то разговаривает.

Поднимаю голову и вижу, как на кухню заходит Роман, с букетом совсем неуместных сейчас шикарных пионов.

- Где ребенок?