Куплю свое счастье

Глава 40.

Кто там утверждает, что земля плоская? Вполне возможно. Потому что мой мир только что перевернулся.

Причем, не один раз.

Сначала… Сначала то, что произошло в его спальне. Перевернуло мир и меня. Потому что я такого не испытывала никогда. Это точно!

Нет, я прекрасно помню, как это было с моим любимым первым мужем. И как это было хорошо! Волшебно. Всегда.

И я была уверена, что никогда подобного не испытаю, потому что… с Геной это было просто… просто никак. Даже несмотря на то, что я себя уверяла – мне хорошо, так и должно быть, для здоровья нормально. Но.

Нет! Нельзя себя обманывать!

Наша женская суть этого не прощает.

Возможно поэтому и стала я такой неуверенной в себе, и чувствовала себя некрасивой, никчемной. Это женщина во мне - во мне самой - мстила. За то что я ее – эту женщину – предала.

Рома и тут меня спас. Дал снова почувствовать себя желанной – не любимой, нет, я все-таки не настолько обольщалась. Но…

Мне так хорошо, что кажется в голове взбитые сливки с клубникой, и думать ими нельзя. Мне так хорошо, что по всему телу словно пузырьки гуляют – детская пена для ванн, с ароматом банана или дыни.

Хорошо, и не хочется отпускать его. Хочется продлить то счастье которое, кажется, сейчас возьмет и рухнет.

Просто потому, что я признаюсь.

Но я честно, как на духу, выпаливаю свое – Алёна не моя дочь – а он смотрит и улыбается! И говорит, что знал.

Знал!

И… и целовал меня? И… делал то, что делал?

Господи, это твоя кара или наоборот, подарок?

Мы сидим на ковре, перед качелями, в которых все еще так мирно спит наша девочка. Да, наша.

Она и моя тоже. Хотя по крови я ей никто. Но я вырастила ее мать. И люблю ее мать как свою дочь, несмотря на то, что между нами всего десять лет разницы! Стася моя! Абсолютно!

И когда я хожу на могилу ее матери я разговариваю с ней как с равной. Рассказываю, как воспитываю НАШУ дочь, хвастаюсь успехами НАШЕЙ дочери, плачу, говоря о неудачах НАШЕЙ. Самой родной.

И сейчас моя родная и любимая снова совершила очередную глупость.

- Как твоя Стася оказалась в Дубае?

- Ты ее не знаешь! Она упертая.

- Догадываюсь в кого. – улыбается, и проводит пальцами по моей щеке. – чем я могу помочь?

- Она приехала туда из Вены. Стася учится в Вене. Узнала от общих знакомых случайно что случилось с Феликсом и… Хитрая, быстро сориентировалась, там какая-то конференция, нужен был переводчик, ну вот она и… Только конференция закончилась, а Стася осталась в Эмиратах.

- Так. Это… серьезная проблема. Ее могут посадить в тюрьму. – вижу, что он реально встревожен. Я тоже наслышана о тамошних суровых законах.

- Пока она там на законных основаниях. Уговорила кого-то из своих помочь с оформлением, еще неделю она там побыть может.

- Это уже радует. И дальше что?

- Она не уедет через неделю. – вздыхаю, понимая, что это звучит странно.

- То есть, как?

- У твоего брата положительная динамика. Именно потому, что Стася рядом. Ты давно с врачом говорил?

Роман хмурит брови, потом достает свой телефон, просматривает сообщения.

- Я читал. Но… полагал, меня просто хотят обнадежить.

- Кстати, ты вообще мне сказал, что Феликс умер.

- Да? Я так сказал? – пытается сделать невинное лицо.

- Сказал. Когда торговался.

- Извини. Мне тогда показалось, что это усилит эффект от моих слов.

- Усилило. Не представляешь, как я плакала.

- Из-за Фельки-то?

- Из-за Алёнки! Потому что для ребенка отца не иметь – это горе.

Рома притягивает меня к себе, утыкается головой в мою макушку.

- Я с радостью займу место отца всех твоих детей.

- У меня осталась только Маруська. У Алёны есть мать.

- Да, извини.

Ох, спохватываюсь… Надо ему сказать, ведь он… он же имеет право знать? Не то, чтобы я была уверена в том, что наши отношения продлятся достаточно долго и он предложит мне брак… Я как-то вообще об этом не думала, и…

- Рома, я еще кое-что должна сказать, признаться.

- Ася, я тоже должен признаться, но… Подожди, давай закончим со Стасей. Она в Дубае? Как она попала к Феликсу?

- Надо знать Стасю! Она на конференции завела массу полезных знакомств. Кто-то свел ее с доктором из клиники, где лежит Феликс. В общем, она подробности не успела рассказать, но, по-моему, Стася представилась вашей сестрой.

- У нас нет сестры.

- Теперь есть.

- Понял.

- Она хотела, чтобы я связалась с тобой и попросила… Ей надо чтобы ты решил вопрос, чтобы ей разрешили быть там с ним официально. Она подумала, что ты не будешь против, потому что Феликсу на самом деле стало гораздо лучше.

Рома как раз читает сообщение от доктора, пишет что-то в ответ.

- Я понял. Я решу вопрос.

Я усмехаюсь. Это его любимая фраза.

- Ты что?

- Ты так забавно говоришь – я решу вопрос.

- Но я на самом деле все решаю, правда же?

Да, он решает. Мне вдруг нестерпимо хочется сделать кое-что. И я делаю.

Подаюсь вперед, кладу ладонь на его щеку, и целую в губы. Глубоко, сладко, стараясь проникнуть в его сознание, в его душу.

- Ася…

- Что?

Почему-то мы переходим на шепот.

- А ты в курсе, что ты уже почти разведенная женщина?

- Как?

- Перед тем как ты вторглась в мое холостяцкое убежище и одним взглядом сорвала с меня все покровы, - он говорит тихо, посмеиваясь над собой, и я тоже не могу удержаться, хихикаю, - да-да, сорвала покровы оставив меня в первозданном виде я разговаривал со своим юристом.

Ого! Интересно.

- Так вот. Ты понимаешь, да, деньги многое решают. Не все. Но многое. Так что… вполне вероятно что завтра-послезавтра ты получишь документ, в котором сказано, что ты женщина свободная. Но ненадолго.

- Почему ненадолго?

- Я застолбил. Ясно?

- Ах-ах, какие выражения, для выпускника Оксфорда ты весьма не воздержан в речи.

- Я выпускник МГУ, мы, так-то, простые парни!

- А Оксфорд?

- Банальная стажировка, не успели сделать из меня «жентельмена».

Мы опять смеемся, а потом слышим, как кто-то скребется в дверь. Я хочу отодвинуться от него, понимая, что сейчас сюда заглянет Маруська. Но Рома улыбается и качает головой, показывая, что не стоит нам скрывать…

- Мам… ой, извините… а… я хотела спросить…

- Если ты насчет обеда, или ужина, то пора спускаться. – Маруся расплывается в улыбке.

- Спасибо дядя Рома.

- Можно просто Рома. Без всех этих «дядь». Кстати, если поторопишься, то Агриппина успеет показать тебе дом.

- А она уже показала, спасибо. Груня крутая!

- Соглашусь!

Маруся уходит, я понимаю, что надо встать, ноги затекли, особенно та, которая в лангете. Рома как-то странно на меня смотрит, потом вздыхает и…

И начинает разматывать эластичный бинт.

- Ты что делаешь?

- Снимаю повязку.

- Зачем?

- Затем. Все нормально с твоей ногой. Ходить ты можешь.

- Что? – ха, я, кстати, подозревала, что он это подстроил!

- Извини, просто… мне нужен был повод затащить тебя…

- В спальню?

- И туда тоже. Ко мне домой. Чтобы ты…чтобы ты увидела все это и не захотела больше уезжать.

- Ты думал, меня так поразит вид твоей усадьбы помещичьей, что я захочу быть как Элизабет Беннет?

- Это еще кто?

- Это подружка мистера Дарси, которая влюбилась в него увидев прекрасные рощи Пемберли.

- Ты… сейчас на русском говоришь?

- Почти. Это Джейн Остин. Эх, девочки бы меня поняли.

- Извини, что я не девочка.

Смеюсь, падая в его объятия.

- Как хорошо, что ты не девочка!

Хорошо, что я могу нормально ходить! И я… я даже не обижаюсь на Вишневского. Да, он хитрый лис. Но… если бы не эта хитрость мне не было бы так хорошо!

Мы спускаемся по лестнице вниз и…

- Добрый вечер! Рома, тебе можно поздравить? Ты все-таки забрал ребенка?