Метель

Глава 14

Маша

Стою в объятиях Сказочника и не хочу даже двигаться. Тепло, безопасно, комфортно. Возможно, если мы оба будем молчать, вероятность ссоры равняется нулю?

Я испугалась. Даже к появлению медведя отнеслась бы спокойно и без особого трепета, потому что его можно отпугнуть и безопасно удалиться. Росомаха – нечто иное. Ни один охотник не желает такой встречи, если, конечно, не охотится целенаправленно на этого зверя. Во всех остальных случаях лучше обойти стороной и вообще не встречаться. Но нам со Сказочником не повезло, точнее, мне. Он её так и не увидел.

Успокаиваюсь, выравнивая дыхание, и прикидываю, в какую сторону двигаться, чтобы не затронуть владения росомахи. Осталось около двадцати ловушек, а через два часа начнёт темнеть. Отстраняюсь от мужчины, возвращаюсь к снегоходу. Не смотрю на него, потому что момент нежности создаёт между нами неловкость и ненужные проблемы. Держаться на расстояние – самое правильное решение. Медленно, но верно раздражение, которое изначально я испытывала к Алексею, сменяется симпатией. Едва заметной и принятой мной же, но такой ненужной и лишней в нашей с ним ситуации. У него есть невеста, насколько можно верить словам Зои, а у меня жених, исходя из рассказов дедушки.

– Поехали, – забираюсь на снегоход и показываю Сказочнику, чтобы он сделал то же самое.

Следует моему примеру, и я направляюсь в противоположную сторону от того места, где мы повстречались с росомахой. Остальные ловушки расставлены быстро, потому что мне повезло найти несколько тропок, где точно активничает соболь. И когда заканчиваю, еду к заимке, где остались Горохов и Москвич. Алексей осматривается, вероятно, думая, что мы движемся не в ту сторону, но с ориентированием на местности у меня всё отлично, и через час вдалеке просматриваются знакомые срубы, над одним из которых вьётся тонкая ниточка дыма. Горохов уже затопил печь, согрев временное жилище. Загоняем снегоходы под навес, разбирая сани и затаскивая в соседний сруб вещи. Здесь холодно до жути.

Два настила из толстых досок под каждой из стен. Их разделяет узкий столик, установленный на брус. Над ним небольшое окошко, через которое проникает днём свет. Возле двери печь с широким дымоходом. Имеются посуда, чайник, супы быстрого приготовления, несколько упаковок спичек и даже пачка салфеток. Только тапочек и халата не хватает. Интересно, чьи это срубы? К оснащению подошли с умом.

Ещё в момент, когда загоняла снегоход, обратила внимание на заготовленные дрова под навесом. Набираю столько, сколько могу унести, и Сказочник делает так же. Молчим, слаженно организовывая работу, а затем идём в соседний дом.

– О, вернулись! – приветствует Москвич, удобно расположившись на настиле.

Хмельной блеск в глазах даёт понять, что Алёна, видимо, собрала Сергею хороший паёк, и сейчас у мужчин накрыт богатый стол. Сомневаюсь, что Женя, который не позаботился о ружье, подумал о своём желудке.

– Будешь? – Горохов протягивает Сказочнику кружку с коньяком, а тот почему-то посматривает на меня, словно ждёт одобрения.

– Ему можно, – улыбаюсь. – У него боевое крещение.

– Кого встретили?

– Росомаху.

Одно слово, а таким удивлённым Горохова я никогда не видела. Он даже замирает с кружкой в руке, переваривая мои слова.

– Маша встретила, – уточняет Алексей. – Я стоял спиной, зверя не видел. Если бы она грамотно не среагировала, сам не выбрался.

– Я ж говорил – профессионал! – указывает на меня Сергей и посматривает на Москвича.

Сдаётся мне, обсудили меня эти двое вдоль и поперёк.

– Утром пройдём по отмеченным мною местам и снимем зверя. Прикидываю штук тридцать-сорок, не больше. Думаю, придётся задержаться ещё на день. Если будет совсем пусто, вернёмся проверить дней через четыре-пять.

– Стоп! – подскакивает Москвич. – У меня послезавтра самолёт. Какие четыре дня? Я думал, всё будет быстренько.

– Быстренько? – закипаю. – Быстренько вы можете себе ногу отстрелить, Евгений. Ах да, у вас ружья нет, – цокаю, – я и забыла. Но можете у друга попросить, – киваю на Сказочника и улыбаюсь, чтобы не начать кричать. – Охота любит терпеливых, знаете такое? Соболь может пройти ночью по тропам, а может залечь в норке на пару дней. Как повезёт.

– Значит, снимаем завтра сколько есть и летим обратно, – уверенно подытоживает Женя.

– Хозяин – барин, – развожу руками. – Но моя оплата остаётся прежней независимо от того, сколько шкурок соберём.

– Без вопросов.

Выдыхаю, уже настроившись на выяснение отношений с Москвичом. Видимо, он вовремя понимает, что спорить бесполезно, да и от него не убудет. Человек он состоятельный, а обещанная мне сумма для него мизер.

Оставляю мужчин и возвращаюсь в сруб, подкладывая дрова в печь и желая блаженного тепла. Кажется, промёрзла до костей, проведя много часов в тайге, больше без движения, потому как установка капканов под снег требует собранности и внимательности. Ставлю чайник на уже довольно прогретую печь, желая насладиться горячим напитком, и сразу разбираю рюкзак с едой.

– Машка, пойдём к нам. – В приоткрытую дверь протискивается голова Горохова. – Посидим, поговорим.

– Не хочу. Устала. Да и за печью следить нужно, иначе спать мне в холоде.

– Кстати, – улыбается и проходит внутрь, прикрыв дверь. – В срубах по два места. Давай я с тобой, – подмигивает.

– В каком смысле? – ошарашенно смотрю на Сергея, удивлённая реакцией.

– Будем лежать, болтать, вспомним прошлое. Я сто лет тебя не видел, ничего не знаю. Хочу узнать, как живёшь, с кем живёшь… – понижает голос на неприятной для него теме. – В общем, мне всё интересно.

– Серёж, не надо.

– А что такого? – присаживается на противоположный настил. – Я часто о тебе вспоминаю. Думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы моей женой ты стала, а не Алёна. Согласись ты в тот вечер, сейчас бы была Гороховой и матерью моих детей.

– Серёжа…

– Много раз думал. Ты не думала? Не сожалела, что мне отказала? Я ведь тебя любил, Маш. По-настоящему любил, а ты отказала. Вот так просто, – делает жест в сторону, словно я выбросила его, как щенка.

Понимаю, что мужчина выпил достаточно с Москвичом за время нашего отсутствия, и меньше всего желаю предаваться воспоминаниям, которые давно стёрлись из памяти за ненадобностью. И чтобы закончить ненужный разговор, уверенно иду в соседний сруб в сопровождении Сергея.

– Пришла! – восклицает Женя. – А ты говорил, что не согласится.

– Говорил, – подтверждает Алексей, скользнув по мне пустым взглядом.

Окидываю мужчин взглядом, второй раз за день делая для себя вывод: безопаснее всего остаться в одном помещении со Сказочником. И как бы мы ни цеплялись друг к другу, именно с ним чувствую себя защищённой. Сергей подталкивает меня в спину, и я оказываюсь рядом с Москвичом, который тут же принимает сидячее положение, подвигаясь ко мне.

– Маша, мне Серёга столько про вас рассказал. Вы великолепная! – берёт мою ладонь в свою и прикасается губами к тыльной стороне. Делаю попытку освободить конечность, но Женя, как клещ, вцепился в меня, не желая отпускать. – Вы такая красивая девушка! – слышу вибрирующие нотки в голосе, и почему-то становится противно.

– Спасибо за комплимент, Евгений, – с трудом избавляюсь от его хватки. – Но нам всем нужно отдохнуть, чтобы на рассвете выдвинуться в тайгу. Ты, – указываю на Алексея, – за мной. – Пропускаю Сказочника вперёд и останавливаюсь в дверях, чтобы пожелать: – Спокойной ночи, мальчики.

Подкладываю печь, едва успевая к затухающему огню, и выставляю припасы на стол. Самое простое, но сытное и питательное. В основном консервы и не скоропортящиеся продукты, но немного овощей всегда беру. Обязательно аптечка, случаи бывают разные. Сказочник молча разбирает свой рюкзак. Из содержимого делаю вывод: Горохов научил, что брать с собой. Наливаю чай в две кружки и подвигаю к мужчине. Видимо, порция алкоголя, предложенная Сергеем, была первой и последней, потому что Алексей абсолютно трезв.

– Почему остановила выбор на мне? – неожиданный вопрос в тишине, и я застываю в неоконченном движении.

– Наше общение с Сергеем сводится к воспоминаниям. Точнее, он вспоминает, а я почти ничего не помню. Странно, когда женатый мужчина так детально описывает чувства десятилетней давности. К тому же наше общение напрягает Алёну, а Горохов обязательно проговорится. А Москвич… то есть Евгений, – поправляю себя, – испытывает ко мне мимолётное влечение, проявляющееся в каждом жесте и слове. Обыкновенный ходок, коллекционирующий женщин. Не мой формат. Да и уже значительно пьян.

– А я?

– А с тобой мы сегодня выяснили, что испытываем друг к другу одинаковые чувства.

– Раздражение, – с грустью констатирует Сказочник.

– Именно. Поэтому двум совершенно безразличным людям намного проще существовать в одном помещении. Если честно, я устала. Долго не была в тайге, а проехали мы сегодня много, прошли столько же. Поэтому хочу отдохнуть, а не вести беседы. Завтра придётся потрудиться не меньше.

Алексей воздерживается от комментариев. Вообще, после инцидента с росомахой что-то в нём изменилось. Если раньше болтал и шутил, стараясь поддеть меня, то теперь взгляд стал серьёзным, осознанным, глубоким. Кажется, даже ощущения рядом с ним стали иными – вибрирующие, проникающие под кожу и поддевающие забытое и волнующее кровь. Сладкое чувство предвкушения перед чем-то особо значимым. Или же я вижу то, чего не существует? Слишком долго смотрю на мужчину, отчего он выпрямляется и непонимающе приподнимает бровь. Немой вопрос, который я оставляю без ответа.

Раскатываю матрас по настилу, сверху покрывало и несколько одеял, как мне кажется, довольно тёплых. Даже подушка вполне удобная, что редко в избушке охотника. Хотя человек, который построил срубы, позаботился о самом необходимом. Подкладываю печь, скидываю куртку и обувь, ныряю под одеяла и жду, когда Сказочник сделает то же самое. И когда мужчина укладывается, выключаю фонарь на столе.

Сруб погружается в темноту, и лишь потрескивающее в печи дерево становится единственным звуком. По телу прокатывается озноб, и я кутаюсь в одеяла с головой, чтобы согреться. В соседнем срубе теплее, но это потому, что мужчины нагнали жар с обеда, пока мы со Сказочником бродили по тайге. Холодно. Не могу согреться, как бы ни старалась. Проваливаюсь в дрёму, но сквозь неё чувствую, как тело пронизывает ледяными волнами. Поднимаюсь и подкладываю печь, успевая погреть ладони у огня, но, забравшись под одеяло, вновь трясусь. Плаваю в странном пограничном состоянии полусна, когда безумно хочется спать, но то, что доставляет дискомфорт, не позволяет отключиться. Кручусь, переворачиваюсь и натягиваю одеяло на голову – не помогает. Дрожу несмотря на то, что в помещении довольно тепло.

Сквозь чуткий сон слышу, как Сказочник встаёт и направляется к печи. Заполняет дровами и возвращается, но не ложится на свой настил, а идёт к моему. Чувствую только, как опускается рядом и набрасывает сверху ещё одеяла. Мужская рука прижимает спиной к своей груди, и только я собираюсь возмутиться, как блаженное тепло растекается по телу. Он горячий, словно та печь, в которой сейчас трещат поленья. Пусть он хоть сотню раз меня раздражает и бросается острыми комментариями, но сейчас я вжимаюсь в тело Алексея и, нащупав его руку, тяну, приглашая себя обнять и прижаться теснее. Понимает, что не гоню его, поэтому протискивает ногу между моих, оплетает обеими руками и утыкается носом в мою макушку. Не проходит и нескольких минут, как я уплываю в сон под мерное дыхание мужчины.