Ключи от твоего сердца
- Автор: Колин Гувер
- Жанр: Любовные романы
- Дата выхода: 2014
- Цикл: Ключи от твоего сердца
- Номер в цикле 1
Читать книгу "Ключи от твоего сердца"
Глава 13
— А у меня для тебя кое-что есть! — провозглашает Ник, входя в класс утром в понедельник.
Если он сейчас выдаст очередной анекдот про Чака Норриса, меня разорвет, в самом буквальном смысле этого слова.
— Не сегодня, Ник, у меня голова болит…
— Знаешь, что делает Чак Норрис, когда у него болит голова?
— Ник, я серьезно! Заткнись!
Ник отворачивается и принимается обрабатывать свою несчастную соседку справа.
Уилла нет. Мы ждем, не зная, что делать. Судя по реакции одноклассников, обычно он никогда не опаздывает.
— Академическое опоздание! — заявляет Хави, встает, собирает учебники, выходит в коридор, но тут же возвращается. Вместе с Уиллом.
Уилл закрывает за собой дверь, подходит к своему столу и кладет на него стопку бумаг. Он на взводе — это видно невооруженным взглядом. Разделив бумаги на три стопки, он передает их ученикам, сидящим на первых партах каждого ряда, включая меня. Там примерно десять листков. Я перебираю их и на одном вижу стихотворение Эдди про розовый шарик. Видимо, это все стихи, написанные учениками, но остальные мне незнакомы.
— Некоторые из вас уже выступили на слэме в этом семестре. Я ценю это. По себе знаю, что выйти на сцену в первый раз очень непросто, — говорит он, беря в руки свою копию распечаток. — Это стихи, написанные учениками вашего и других классов. Сейчас я хочу, чтобы вы сначала прочитали их, а потом оценили. От ноля до десяти баллов. Десять — высший балл, ноль — низший. Будьте откровенны: если вам не нравится, ставьте низкую оценку. Мы попытаемся определить лучшее и худшее стихотворение. Напишите вашу оценку внизу справа на каждой странице. Вперед! — Он садится за стол и наблюдает за реакцией класса.
Задание мне не по душе, оно кажется мне не совсем честным. Я поднимаю руку. Ну зачем, зачем я поднимаю руку?! Уилл смотрит на меня и кивает.
— А в чем смысл задания? — спрашиваю я.
Прежде чем ответить, Уилл медленно обводит класс взглядом.
— Лейкен, задай этот вопрос еще раз, когда все закончат.
Он ведет себя очень странно!
Я начинаю читать первое стихотворение, и тут Уилл берет два листка бумаги, проходит мимо меня и кладет один из листков на парту Эдди. Она читает то, что на нем написано, и недоуменно хмурится. Уилл возвращается и кладет второй листок передо мной — это уведомление о том, что нас оставляют после уроков.
Мы с Эдди переглядываемся. Она пожимает плечами. Я комкаю листок в шарик и кидаю его через весь класс в мусорное ведро, причем попадаю точно в цель.
Примерно через полчаса почти все в классе уже оценили стихи. Уилл начинает собирать распечатки и считать общую сумму баллов на калькуляторе. Как только последний человек сдает работу, Уилл записывает итоговые оценки и садится за стол.
— Ну что, вы готовы услышать, какие стихи — полный отстой? — спрашивает он, помахивая листком с итоговыми баллами. — А какие получили самую высокую оценку? — с улыбкой произносит он и ждет, что ответит класс.
Все молчат. Все, кроме Эдди.
— Некоторые из авторов этих стихов, может, и не хотят знать, сколько баллов получили. Я вот точно не хочу.
— А если тебе все равно, сколько баллов ты получила, то зачем вообще писала? — спрашивает Уилл, подходя к ее парте.
Эдди молчит, обдумывая ответ, а потом произносит:
— Ну, если не считать того, что я хотела получить зачет по вашему предмету автоматом… Наверное, затем, что мне было что сказать.
— Лейкен, будь добра, задай еще раз свой вопрос, — поворачивается ко мне Уилл.
Мой вопрос? Я лихорадочно пытаюсь вспомнить, что спрашивала. Ах, ну да, о смысле?
— В чем смысл этого задания? — неуверенно повторяю я.
Уилл поднимает листок с итоговыми баллами и медленно рвет его ровно посередине. Потом берет распечатки с проставленными баллами и бросает их в мусорное ведро, подходит к доске и начинает что-то писать. Закончив, он делает шаг в сторону.
В классе воцаряется тишина, все молча разглядывают написанную на доске цитату. Уилл выдерживает паузу, а потом продолжает:
— Вас не должно волновать, что другие думают о вашей поэзии. Выходя на сцену, вы делитесь со слушателями частью своей души, а душу в баллах оценить невозможно!
Звенит звонок. Обычно народ уже кинулся бы к двери, но сейчас никто не двигается с места — мы все смотрим на доску, словно загипнотизированные.
— Завтра вы узнаете, почему так важно писать стихи, — говорит Уилл.
На долю секунды, несмотря на весь бардак, который творится у меня в голове, я забываю, что передо мной Уилл, и смотрю на него именно как на своего учителя.
Хави первым встает с места, вскоре его примеру следуют все остальные. Уилл стоит ко мне спиной, и тут Эдди идет к его столу, держа в руке бланк. А я-то уже и забыла, что мы оставлены после уроков! Проходя мимо меня, Эдди подмигивает и идет к его столу.
— Мистер Купер, — преувеличенно вежливо обращается к нему она, — насколько я понимаю, данное распоряжение вступает в силу с последнего урока, то есть примерно с половины четвертого. Мне бы очень хотелось — и, думаю, Лейкен меня поддержит — быть пунктуальной и честно отбыть наше целиком и полностью заслуженное наказание с должным усердием. Не будете ли вы так любезны сообщить, где именно будет приведен в исполнение данный приговор?
— Здесь, — на ходу бросает Уилл, даже не взглянув на нее. — Только вы двое. Три тридцать.
И уходит. Как ни в чем не бывало.
— Ты что с ним сделала? — расхохотавшись, спрашивает Эдди.
— Ну не только я, Эдди, мы обе, — отвечаю я, направляясь следом за ней к двери.
— О господи! — оборачивается она и с ужасом смотрит на меня. — Он знает, что я знаю? И что он собирается предпринять?!
— Вот это мы, видимо, и узнаем в три тридцать, — пожимаю плечами я.
— Что? Красавчик оставил вас после уроков?! — недоверчиво смеется Гевин.
— Да, давно у него бабы не было, — вздыхает Ник.
Эдди так хохочет над его комментарием, что давится молоком, и оно брызгает во все стороны. Я награждаю ее многозначительным взглядом, и она умолкает.
— Да не может быть, чтобы он вас после уроков оставил! — продолжает Гевин. Но вы точно не знаете за что, да? За прогул? Так он вроде что-то вам говорил насчет этого на прошлой неделе и не особо-то сердился…
Я прекрасно знаю, за что нас оставили после уроков. По крайней мере, думаю, что знаю: он хочет убедиться, что Эдди можно доверять. Однако от него всего можно ожидать, поэтому я придумываю ответ на ходу:
— Он сказал, что это из-за того, что мы так и не сдали то задание, которое вы делали в тот день, когда мы прогуляли.
— Да ладно! Ты же его делала, я помню! — обращается к Эдди Гевин.
— По-моему, я его потеряла, — пожимает плечами она.
Мы с Эдди встречаемся перед аудиторией Уилла ровно в три тридцать.
— Знаешь, чем больше я думаю, тем меньше мне все это нравится. Почему он не мог просто позвонить мне или подойти поговорить, если ему что-то нужно? У меня, вообще-то, планы…
— Ну, может, это ненадолго…
— Ненавижу, когда оставляют после уроков, такое занудство! Я лучше бы повалялась у него дома на полу рядом с тобой, чем сидеть вот так в классе…
— Может, нам все равно удастся весело провести время?
— А знаешь, ты права! — поворачивается ко мне Эдди, уже держась за ручку двери. — Давай веселиться! Если не ошибаюсь, обычно после уроков оставляют на час — представляешь, сколько шуток про Чака Норриса мы успеем сочинить за это время?
— Ну, не так много, как сам Чак Норрис, — улыбаюсь в ответ я.
— Добрый день, мистер Купер, — влетая в аудиторию, заявляет Эдди.
— Садитесь, — говорит он, стирая с доски цитату про поэзию.
— Мистер Купер, а вы знали, что даже сиденья встают, когда в комнату входит Чак Норрис? — спрашивает она.
Я давлюсь от смеха и прохожу в аудиторию вслед за Эдди. Она идет в самый конец класса и сдвигает две парты на последнем ряду. Теперь мы находимся на максимальном расстоянии от учительского стола.
Уилл не смеется. Даже не улыбается. Сидя за своим столом, он сердито смотрит на нас, а мы хихикаем, как и положено ученицам старших классов.
— Значит, так… — Он встает, подходит к нам и прислоняется к подоконнику, скрестив руки на груди. — Нам надо поговорить… — Он смотрит в пол и явно не знает, как поделикатнее завести разговор. — Эдди, мне нужно знать, что у тебя на уме. Я знаю, что ты была у меня дома. Знаю, что ты в курсе, что Лейкен у меня ночевала. Знаю, что она рассказала тебе о нашем свидании. Мне просто нужно знать, что ты собираешься делать с этой информацией… если ты, конечно, собираешься с ней что-то делать…
— Уилл, она никому не скажет. Да и о чем говорить-то? — перебиваю его я, но он даже не смотрит в мою сторону, ожидая ответа от Эдди.
Видимо, моих слов ему недостаточно. То ли от нервов, то ли от того, что последние три дня оказались самыми странными за всю мою жизнь, я вдруг начинаю хохотать. Эдди вопросительно смотрит на меня, но не выдерживает и тоже разражается хохотом.
— Что с вами?! — в отчаянии всплескивает руками Уилл. — Что тут смешного?!
— Да ничего, просто так странно… — объясняю я, пытаясь сдержать смех. — Уилл, ради этого ты оставил нас после уроков? Ты не мог зайти ко мне вечером? Спокойно поговорить с нами? Зачем было оставлять нас после уроков?
Он ждет, когда мы перестанем смеяться, и, как только мы наконец замолкаем, выпрямляется и подходит ближе.
— Раньше у меня с вами обеими поговорить не получалось. Я всю ночь не спал, мучился и думал, что будет, если вдруг я приду сегодня на работу, а мне сообщат, что я уволен! Если эта история всплывет, — говорит он, глядя на Эдди, — если кто-то узнает, что девушка из моего класса спала со мной в одной постели, меня уволят! Да еще из колледжа выгонят!
— Ты спала в его постели вместе с ним? — оживляется Эдди, поворачиваясь ко мне. — А ты скрытная, дорогуша! Как ты могла утаить это от меня?! — смеется она.
Уилл в отчаянии мотает головой, возвращается к учительскому столу, обессиленно падает на стул и закрывает лицо руками. Наш разговор явно складывается не так, как он планировал.
— Ты правда спала с ним в одной постели? — шепчет Эдди так, чтобы Уилл не расслышал.
— Да ничего не было! Ты же сама говорила, что он зануда!
Эдди снова смеется, причем так заразительно, что я тоже теряю самообладание.
— Неужели это смешно?! Пошутить решили?! — доносится из противоположного конца класса голос Уилла.
Судя по его взгляду, он надеялся, что известие об оставлении после уроков нас расстроит, и уж точно не ожидал, что мы будем так веселиться.
— А вы знаете, что у Чака Норриса нет чувства юмора? — не унимается Эдди. — Он сразу убивает всех, кто осмелится при нем засмеяться!
Уилл утыкается лбом в стол, признавая поражение. Мы с Эдди переглядываемся и тут же перестаем смеяться, пытаясь проявить уважение к тому, что он пытается поговорить с нами серьезно.
