Неформальные отношения

Глава 21

МИЛЛЕР

Я сжал в кулаке цепочку с кулоном и пошел к раздевалкам. Я знал, что Санчес уже на месте, его машина стояла на стоянке рядом с машиной Эм.

После прошлой ночи я не знал, что и думать. Но понимал, что не могу продолжать в том же духе, не могу продолжать постоянно жаждать Эм, нарушая правила дружбы и другие существующие кодексы парней только потому, что все еще ее люблю.

И именно эта часть меня убивала.

Она скручивала что-то в моей груди до тех пор, пока мне не хотелось кричать.

Эм никогда от меня не уходила.

Я ей верил.

А значит, если бы я просто постарался, если бы не позволил своему горю и гневу победить здравый смысл, то мы были бы больше, чем друзья.

Больше, чем обычные приятели, которые постоянно зависали на выходных и отрывались за просмотром фильмов до четырех утра.

Бывало, мы засыпали под звездами; Эм дрожала в моих объятиях и обещала, что мы всегда будем друзьями. Именно тогда появились наши цепочки с кулонами дружбы. Я купил их в шутку.

Но в ту минуту, когда я надел цепочку Эмерсон на шею, она залилась слезами и обняла так сильно, что мне стало трудно дышать. В тот момент я понял, что наша дружба не была обычной. Связь, которую мы чувствовали друг к другу, была необыкновенной.

Я поклялся никогда не снимать цепочку.

И носил его постоянно, делая исключение лишь во время игр.

В тот вечер, когда она от меня ушла, я бросил его в комод и заорал.

Но у меня так и не хватило духу его выбросить.

Пройдя еще несколько шагов, я оказался в шумной раздевалке, и нос наполнился запахом оборудования и обезболивающего крема.

Санчес прислонился к стене, держа в правой руке шлем и, разговаривая с Эмерсон, но, не прикасаясь к ней.

Если бы он к ней прикасался, то, несомненно, имел бы позже разговор с тренером.

Я начал замечать, что тренировки становились более интенсивными, и последнее, что нам нужно, это рассеянность. Я ожидал, что тренерский состав скажет что-то о вечеринке с черлидерами, но они закрыли на это глаза.

Полагаю, именно так все происходит после того, как вы зарабатываете два кольца победителей чемпионата за последние три года.

Вам сходит с рук все ваше дерьмо, пока вы побеждаете.

— Дружбан! — Санчес кивнул мне. — Моя девушка рассказывала тебе, что доставляла себе удовольствие в душе?

Лицо Эмерсон стало ярко-красным.

— Ты — задница! Я этого не делала! — Она ударила его в грудь.

Санчес заразительно рассмеялся.

— Тогда с чего бы еще ты проторчала там больше тридцати минут вчера вечером? Чертовка. Даже не позволила мне к тебе присоединиться.

Я попытался удержать улыбку на месте.

Я писал ей сообщения.

Дерьмо, мне нужно остановиться.

Но даже тогда, когда мой мозг разъяснял логически и в ярких деталях все причины, что оставаться с ней друзьями плохая идея, что нужно держаться подальше, мое гребаное сердце замирало от радости, когда я видел Эм.

Проклятье.

— Похоже, ты все же закончил вечер на хорошей ноте, Санчес. — Я чертовски сильно старался продолжать улыбаться. — Ты в конечном итоге оказался с девушкой, разве нет?

— Вот почему я держу тебя рядом. Ты умный. — Санчес подмигнул Эм и одобрительно мне кивнул.

— Санчес! — крикнул тренер. — Тащи сюда свою задницу. Не заставляй меня просить дважды.

— Это будет третий раз, тренер, — усмехнулся Санчес. — Не то, чтобы я считал.

— Сейчас же!

— Ночь кино. — Он сорвал поцелуй с ее губ — моих губ — и затем взглянул через плечо. — Ты тоже должен прийти. Это может помочь сохранить мою мужественность в целости и сохранности, так как я позволю ей выбрать фильм.

Не я должен ему сказать, что Эм ненавидит романтические комедии и обожает экшены, поэтому просто пожал плечами и сказал:

— Да, может быть.

Он повернулся спиной к нам с Эм и начал беседовать с тренером.

Голубые глаза Эм устремились на меня.

Они были яркими.

Но слегка красноватыми.

Вчера вечером она плакала.

Готов поставить на это все свои деньги.

— Ты собираешься это сделать? — прошептал я.

Ее глаза расширились, затем она моргнула, кивнула и опустила руки, позволяя им свободно повиснуть.

— Ага.

— Хорошо. — Мы посмотрели в глаза друг другу, а затем я протянул к ней руку. Шагнул ближе, схватил ее руку, завел за спину и незаметно вложил цепочку ей в ладонь. — Думаю, ты все-таки должна мне печенье.

— Ты, действительно, ее сохранил. — Наши ладони так сильно прижимались друг к другу, что я чувствовал отпечаток сердца на своей ладони — острые края металла вонзились в мою кожу.

Вот так просто все переместилось, вернулось на круги своя. Я и вообразить не мог, чем обернется покупка меня «Смельчаками».

Дыхание Эмерсон стало рваным, она отступала назад, пока ее задница не коснулась ее руки, а другая ее рука коснулась моего бедра. Если бы кто-то смотрел на нас со стороны, то увидел что мы просто разговариваем.

Но мое тело пылало.

— Значит, так и есть.

— Мне нравится печенье с шоколадной крошкой, — прошептал я.

— Я помню, — вздохнула Эм.

Я отпустил ее руку.

— Удачной тренировки. — Я так остро почувствовал эту потерю, что мне пришлось сжать и разжать мои пальцы.

Ее взгляд искали мой.

— Друзья, верно?

— Друзья, — солгал я.

Она это знала.

Я знал это.

— Эй, Миллер! — позвал меня Санчес. Я был уже на безопасном расстоянии от его девушки. Но неважно, на каком расстоянии я находился — в нескольких шагах или в тысячи километрах — я ее чувствовал.

Возможно, именно в этом и состояла проблема.

Я всегда буду ее чувствовать.

Даже когда думал, что она меня отвергла, я все еще ощущал каждый ее вздох, каждый удар сердца, и позволял подпитывать ненависть, которую к ней испытывал.

Но сейчас? Сейчас Эм была так близко и, все еще не принадлежала мне.

— Что бы ни значило это выражение лица, — Санчес свирепо посмотрел, — оставь это на поле, понял?

— Как всегда, — рявкнул я, быстро натягивая шлем, и побежал за ним.

Никогда не думал, что стану одним из тех парней, которые будут врать не только своему лучшему другу, но и своим товарищам по команде и, что хуже всего, самому себе.

Похоть — это уродливая, ужасная, непобедимая штука.

И я утонул в ней.