Любовь на карантине

— Ах, да? — А потом он делает это. Дает мне самый мягкий, самый теплый взгляд с полными любви глазами.

— Все, что мне нужно, лежит здесь, рядом со мной.

— Эван, — шепчу я.

— Не буду тебе врать. Я был игроком, Сэди. Те дни прошли.

Я не хочу поддаваться нежелательной тревоге, кружащейся в моих кишках. Но тогда мне тоже не хотелось бы лгать и скрывать свои опасения. Не похоже, что это приведет к здоровым отношениям. Так что поехали.

— Ты действительно думаешь, что когда мы выйдем из карантина и все прояснится, ты не захочешь снова ходить на эти командные вечеринки и одичать?

— Только если под "одичать" ты подразумеваешь выпить пива или два, прежде чем вернуться домой. Очень важно проводить время с командой. Я не собираюсь лгать тебе или строить какие— то ложные ожидания. Это больше, чем работа. В какой — то степени это стиль жизни. И мы должны построить это братство между нами, взрастить его. Но это не значит, что я сделаю что— то, что причинит тебе боль, детка. Кроме того, большую часть времени я надеялся, что ты будешь рядом со мной.

То, что он хочет, чтобы я была рядом с его друзьями, заставляет меня чувствовать себя немного лучше, но недостаточно для беспокойства и страха, которые бурлят внутри меня.

— Ты действительно думаешь, что можешь быть счастлива только этим? С нами? — спрашиваю я, мое сердце снова бьется в груди. Эмоциональная зрелость и проявления доверия, необходимые для продвижения вперед с этим мужчиной, невероятно необходима. Огромные скачки доверия, которые легко могут привести к тому, что я буду раздавлена или ранена. Но вот мы здесь.

— Это не сильно изменит мой образ жизни. Я в значительной степени замкнут по своей природе. Но ты отказываешься от определенной части своей социальной жизни, находясь со мной.

Его взгляд сужается на моем лице, его челюсть сжата.

— Милая, я ни хрена не сдамся. Я завоевываю тебя, и это все. Поверь, что я знаю, чего хочу для себя. И, детка, это ты. Хорошо?

— Хорошо. — У меня слезятся глаза. Опять. — Гм … Вот интересная фотография. Скудно одетые и позирующие с пернатыми веерами. Интересно, она занимается бурлеском? Хотя это не обязательно поможет нам, так как ночные клубы закрыты, и я сомневаюсь, что мы сможем найти кого— нибудь, с кем можно поговорить, даже если мы сможем найти, где она выступает. Жаль, что она не помечает свои фотографии местоположениями.

— Да. — Я чувствую, как надежда покидает его, и ненавижу это. Я ненавижу, что это портит ему жизнь, и хотела бы сделать больше. — “Ночь с девочками.” Ты узнаешь кого— нибудь из них, из вашей команды поддержки?

Морщины прорезают его лоб.

— Нет.

— Вон тот кадр с твоим другом. Фон кажется тебе знакомым?

Он вздыхает.

— Похоже на спортивный бар рядом с домом, где мы были несколько раз. Владельцы довольно спокойно относятся к нашему присутствию, не поднимают шума и не позволяют никому беспокоить нас.

— Это хорошо, но, к сожалению, это все еще не помогает нам. Что, черт возьми, поможет нам выследить ее во время пандемии? Вот в чем вопрос.

— Нам нужен ее домашний адрес. Ее номер телефона или что— то конкретное в этом роде. Нам нужно поговорить с ней и выяснить, что, черт возьми, произошло.

Я киваю, сосредоточенно поджав губы.

— Несмотря на множество романов и детективов, которые я прочитала, от меня здесь мало толку. Извини.

— Это неправда. Ты завела меня гораздо дальше, чем я смог бы сделать сам. Он откидывается на спинку дивана и смотрит в потолок.

— Может быть, я позвоню Полли, моему публицисту. Проинформирую ее о том, что мы обнаружили, и спросим, есть ли у нее какие— нибудь идеи.

— Стоит попробовать. — Именно в этот момент мой телефон, на журнальном столике, начинает гудеть как сумасшедший. Я возвращаю Эвану ноутбук и тянусь к телефону.

Сообщения от Захры. Постоянно обновляемая их линейка. Я разблокирую экран и открываю Messenger. И вот тогда я его вижу.

— Святое дерьмо.

Он напрягается.

— Что это?

— Наши фотографии. Когда мы были в аптеке на днях.

Все это время в моем животе разверзается зияющая яма. Потому что это не может быть хорошо. Этого просто не может быть.

“Спарки становится грязным. Современная сказка для беспокойной футбольной звезды”

Это…Господи, это повсюду.

ГЛАВА 16
КАРАНТИН: ДЕНЬ 16

СЭДИ

Игнорировать тот факт, что Эван был публичной фигурой, было вполне возможно из— за нынешней ситуации, когда весь мир на паузе. Или, по крайней мере, это то, на что это похоже. И это не значит, что у меня нет опыта в таких вещах. Люди хотят получить мой автограф и сфотографироваться со мной. В Романсландии я относительно хорошо известна. Но моя слава далеко не на этом уровне.

— Мой школьный парень хочет знать, могу ли я получить для него подписанное джерси. — Я расхаживаю взад и вперед по гостиной с мобильником в руке. Глория недовольна мной. Я это знаю. Она садится на кухонную скамейку и бросает на меня сердитый взгляд. — Мы встречались всего три недели, прежде чем он бросил меня.

Эван сидит на диване, наблюдая за мной с намеренно пустым лицом.

— Просто удали сообщение.

— Кроме того, милая дама по имени Карен, которая несколько лет назад отсосала тебе в джакузи в Сиэтле, передает привет. Она также говорит, что все еще доступна, когда ты будешь готов надрать мою толстую задницу на обочине. Очаровательно, Карен. Вот вам и сестринство. — Мой гнев не совсем рационален. Но мне все равно. — Секс в горячей ванне? Это не гигиенично. Хотя я впечатлена тем, что женщина может так долго задерживать дыхание под водой.

— Мне нравится твоя задница.

— Какой— то чувак из Окленда сказал, что он точно меня трахнет. Это мило. Я очень ценю вотум доверия. — Я прохаживаюсь до самого окна, а затем поворачиваюсь обратно к кухне.

— Случайный чувак из Окленда может только мечтать. Ты моя.

Я продолжаю прокручивать. Как сумасшедшая.

— Этот человек хочет знать, что Тара думает обо мне. Кто такая Тара, Эван?

— Ты правда меня совсем не искала, да? — спрашивает он, засовывая под голову подушку.

Теперь на его лице появилось смутно страдальческое выражение. Это должно быть интересно.

— Нет. Я уважаю личную жизнь. Жду, когда ты расскажешь мне о своем прошлом или обо всем, что мне нужно знать.

Он тычет в зубы кончиком языка.

— Эм. Да. Тара была моделью купальника, которую я взял на благотворительное мероприятие в День Святого Валентина. Милая девушка. Одноразовая. Нам было весело. Однажды.

— Ты встречался с моделью Тарой Мур?

— Я бы не назвал это отношениями. — Он вздыхает.

Я плюхаюсь на диван с драматическим вздохом.

— Святая корова. Она великолепна.

— Ты великолепна, — говорит он.

— И ты встречался с ней в этом году? — голос дрожит, и я ненавижу это. Ненавижу каждую секунду неуверенности, которая приходит с отношениями не только со знаменитостью, но и с кем— то невероятно красивым.

— Да.

— Понимаю. — Мое сердце падает. Тара Мур — это богиня. Я странный интроверт — романист.

Разочарованный стон вырывается из моего мужчины.

— Сэди. Детка. Теперь мы вместе. Все это не имеет значения. Давай просто притворимся, что мы оба пришли к этим отношениям девственниками. Мы оба чисты и нетронуты. Я никогда не знал ни моделей купальников, ни девушек по имени Карен. Ты не встречалась с карандашным членом Шоном, а твоего идиотского школьного бойфренда уж точно не существует. Согласна?

— Хa. Я подумаю об этом. — Я надулась.

— У каждого там есть свое мнение. Но это не значит, что мы должны дать им пространство для маневра. — Он приглаживает рукой волосы, наклоняется и целует меня в макушку. — Ты сведешь себя с ума, читая комментарии ко всем этим тупым статьям. Никто из этих людей нас не знает. Никто из них понятия не имеет, кто мы такие и что значим друг для друга. Наша жизнь принадлежит только нам.

— Я знаю. И я знаю, на что это похоже. — Черт возьми, я даже собственных рецензий не читаю. Конструктивная критика из источника, которому я абсолютно доверяю. Вы только послушайте. Я хочу учиться и становится лучше. Но случайный человек в Интернете хочет взорвать мой мозг, потому что там было слишком много секса, слишком мало секса, слишком много ненормативной лексики, слишком мало ненормативной лексики. Сюжет был слабым. Книга не была смешной. Плохой парень был еще сексуальнее. Я просто благодарю их за то, что они купили мою книгу и нашли время, чтобы прочитать ее, но обычно я могу отпустить это и сосредоточиться на том, что я закончила ее. Я вложила в нее свое сердце и душу, а затем освободила ее. Понравилась ли она людям или нет. Я не могу это контролировать.

— Тогда почему ты нервничаешь из— за это?

Я поворачиваю голову в сторону, чтобы лучше видеть его красивое лицо.

— Я люблю тебя. Это просто застало меня врасплох. Сейчас я попытаюсь успокоиться. Отпустите тот факт, что все в мире, кажется, хотят кусочек нашего счастья. Это не их дело, и это отстой.

— Мне жаль, что тебе приходится с этим мириться, дорогая. Это самый большой недостаток нашей работы.

— Но это работа, которую ты любишь, так что с ней стоит смириться.

У Эвана на коленях звонит телефон. Он полностью игнорирует его, сосредоточившись исключительно на мне. Боже, он так добр ко мне.

— Малыш, твой телефон. Я смотрю на экран, и мое сердце начинает бешено колотиться. — Это Леви! — Я вскрикиваю и хватаю телефон, моя рука дрожит, когда я вдавливаю ее в его руку.

— Черт возьми, наконец— то он мне перезвонил! — Он принимает звонок. — Эй, Леви.

Я прижимаюсь к Эвану.

— Включи громкую связь, — шепчу я. Я не имею права просить его поделиться своим звонком, но я умираю от нетерпения. Вчера вечером мы отправили ему сообщение с Минди, и Эван попытался позвонить своему другу, но не получил ответа.

Эван даже не комментирует, когда ставит телефон на громкую связь и держит его на коленях.

— Чувак, прости, что не смог позвонить вчера вечером. Меня задержали вместе с родителями. У мамы вирус, и ей нехорошо. Папа сходил с ума, но сегодня днем ей кажется стало лучше.

— Блять, братан, я понятия не имел. Мне очень жаль, парень, — Эван сочувствует.

— Отстой. Уже пятый день, и кажется, что она поднимается и опускается. Врачи надеются, что она справится, но, конечно, теперь папа, я и Брент находимся в большой опасности. Мы все на карантине и ежедневно измеряем температуру, но это только вопрос времени.

Иисус. Это, должно быть, самая страшная вещь в мире. Чтобы ваша мать не только заболела вирусом, о котором мы очень мало знаем, у которого нет вакцины или хорошо известного метода лечения, но и была почти уверена, что вы им заразитесь. Я еще теснее прижимаюсь к Эвану и кладу голову на его могучее плечо.

— Мне очень жаль. Я бы не написал, если бы знал, но эта женщина на фотографии — та самая женщина, которая накачала меня наркотиками в тот вечер вечеринки.

— Та, кто затащил тебя в постель?

Я не могу избавиться от скованности всего тела. Эван вздыхает и обнимает меня за спину, заставляя положить голову ему на грудь. Его сердцебиение мгновенно успокаивает уродливого зеленого монстра, скользящего вокруг моего разума.