Любовь на карантине

Он вздыхает.

— Да, чувак. Ты ее знаешь?

— Вроде того. Когда я встретил ее в первый раз, она была скорее брюнеткой. И я был разгромлен. Это было где— то в прошлом году… Я думаю, после того, как мы выиграли у Болтов в Лос— Анджелесе. Познакомился с ней в клубе. Взял ее в свой отель. Провел с ней веселую ночь. Черт, не могу вспомнить ее имя.

— Минди, — категорично заявляет Эван.

— Да, да, так оно и было. Я думаю, что у меня есть ее номер. Подожди.

Я сажусь прямо и хватаюсь за свой блокнот и ручку.

— Да, Минди Гуд.

Думаю, инста Mindy Be Good была ближе чем я изначально думала. Леви зачитывает номер, и я записываю его.

— Это она тебя подставила? — он спрашивает. Его голос звучит немного замученно. Почему, я не знаю.

Эван глубоко вздыхает.

— Думаю, да.

— Черт, брат. Мне жаль, что я не составил два и два вместе, пока ты не отправил эту фотографию. Честно говоря, я сам не очень хорошо помнил, что произошло той ночью. Это не делает мне одолжений. Побывав здесь, помогая маме бороться, наблюдая, как мой папа съеден, как будто весь его мир рушится с каждым приступом кашля, который у нее есть, я понял, что мне нужны перемены. Очень большие.

Эван гладит меня по щеке и мягко улыбается.

— Да, я сделал несколько вещей, изменяющие жизнь.

— Это как— то связано с той эффектной блондинкой, с которой я видел тебя на фото? Сэди Уолш — писательница романов?

— Да. Она— мой мир, чувак. Влюбился в женщину. Во время карантина, не меньше. Она соседка Джейка.

Смех звенит в телефоне.

— А тебе ловко удалось найти женщину своей мечты во время пандемии.

Это заставило Эвана тоже усмехнуться.

— Судьба, наверное.

— Ты даже не задумывался о том, чтобы иметь девушку. Что такого особенного в ней?

Эван облизывает губы и смотрит мне в глаза.

— Кроме того, что она так чертовски красива, это все равно, что смотреть на солнце. Почти больно. Она также невероятно остроумна, заставляет меня смеяться весь день каждый день.

— Кто— то, кто может сделать это во время этого дерьма чертовски бесценен.

— Да, и она талантлива. Я читал ее книги.

— Ты? Читал любовный роман? Заткнись нахуй!

Его удивление заставляет Эвана сильно смеяться, и мне нравится наблюдать, как его лицо меняется с обеспокоенного на счастливое.

— Мне было трудно узнать о ней. Думал, это может научить меня большему. Все, чему это меня научило, — она умеет рассказывать истории и у нее грязный ум! — Он так глупо шевелит бровями, что я хихикаю.

— Черт возьми, да. Это бонус, приятель.

Эван злобно ухмыляется.

— Так оно и есть. Ну что ж спасибо. Имя и номер телефона очень помогут.

— Эй, надеюсь, ты найдешь ее и выяснишь, что произошло.

— Я тоже. — Эван потирает лоб. — Держи меня в курсе, как дела у твоей мамы и остальных, ладно?

— Понял. Спасибо, брат. Надеюсь, все уладится, вирус исчезнет, и мы все сможем вернуться к нормальной жизни.

— С Божьей помощью, — соглашается он.

— Будь осторожен.

Эван вешает трубку, бросает ее на стол, упирается локтями в колени и обхватывает голову руками. Тяжесть мира снова легла на плечи моего мужчины, и я ненавижу каждую богом забытую секунду этого мира.

— Детка, это хорошие новости. Еще один шаг вперед. Давай считать это победой. — Я успокаивающе провожу рукой вверх и вниз по его спине, надеясь снять напряжение.

Он кивает.

— Я беспокоюсь о его маме и о том, что они вчетвером живут в одном доме. Поскольку один из них заражен вирусом, он наверняка заразит их всех.

Ой. Мой парень беспокоится о своем друге, а не о своей карьере. Я обнимаю его за сильную спину.

— Дорогой, ты этого не знаешь. Ты должен думать положительно.

— Да, но это трудно, когда все летит в тартарары по всему миру. Моя карьера под угрозой. Черт, ничто из этого не имеет большего значения, чем всеобщая безопасность.

Я прижимаюсь лбом к его спине.

— Ты прав. Все остальное сейчас не имеет значения. По большому счету. Это не значит, что это не важно. Мы разберемся со всем этим.

— Вместе? — В его голосе звучит почти тоска, и я улыбаюсь.

— Обязательно.

Он поворачивается и нежно целует меня в губы.

— Спасибо, детка.

— За что?

— За то, что ты — это ты. За то, что ты здесь. За то, что любишь меня, бородавки и все такое.

Я широко улыбаюсь.

— Эван, я видела тебя полностью обнаженным. У тебя нет бородавок. Просто гладкая, сексуальная кожа.

Он тянется ко мне и сажает к себе на колени. Я обнимаю его и держу. Он опускает голову мне на шею и просто дышит. Держа меня близко.

И тут я решаю, что, что бы ни случилось, я буду рядом с ним. Буду защищать его от всего, что могу. И поддерживать его всегда.

ЭВАН

— Милая, еще раз посмотришь на телефон, и я переверну тебя через колено, — предупреждаю я легким тоном, раскатывая постный говяжий фарш в идеальные двухдюймовые фрикадельки.

Сэди морщит нос.

— Она должна была уже позвонить. — Она расстроена и нервничает. Каждые несколько минут она проверяет мой телефон, а затем смотрит на него, как будто хочет, чтобы он звонил, а затем злится, когда этого не происходит. — И мы уже обсуждали эту угрозу. Порка без согласия — это не выход.

— Понятно. Но прошло всего несколько часов с тех пор, как я оставил сообщение и отправил смс. Расслабся. Кроме того, она может не протянуть руку. Я знаю, что она была замешана в чем— то гнусном против меня. Честно говоря, я не думаю, что она позвонит. Скорее всего, она будет избегать меня.

Сэди фыркает, наполняя кастрюлю водой для спагетти. — Невежливо не отвечать на чей— то звонок.

— Гораздо грубее затащить ничего не подозревающего человека в змеиное логово, скормить его прессе и попытаться разрушить его карьеру. Эта женщина явно не стесняется причинять кому— то боль. Я просто пытаюсь понять, почему я? Я имею в виду, что она могла бы отдать мне фото и попытаться получить за нее миллионы.

Она ахает.

— У тебя есть миллионы?

Я ухмыляюсь и хихикаю.

— Детка, сколько ты думаешь, я зарабатываю?

Она пожимает плечами.

— Наверное, я никогда об этом не думала. Очень много?

— Зависит от того, насколько ты хорош, от прошлого послужного списка, от того, как долго работаешь в этом бизнесе и тому подобное. Мой последний контракт стоил четырнадцать миллионов.

— На сколько лет?

— Дорогая, это на один год.

Ее глаза практически вылезают из орбит.

— Ух ты. Мой парень очень богат! Это безумие. Я собираюсь использовать эту информацию в своем следующем разговоре с мамой и папой. Деньги решают все, как говорится. Я собираюсь добиться их благосклонности с помощью могучего доллара!

Я качаю головой.

— Чего бы это ни стоило. Хотя я уверен, что когда они встретятся со мной, я смогу сам их впечатлить.

— Как только мама увидит, как ты хорошо выглядишь, она сразу же начнет мечтать о маленьких кудрявых внуках. Скажи ей, как сильно ты любишь детей, и этого будет достаточно. — Она подмигивает.

Я как раз собираюсь ответить, что хотел бы показать ей, как именно я планирую подарить ей своих детей, когда мой телефон снова звонит.

Сэди реагирует так, как будто взорвалась бомба, подбрасывая деревянную ложку для соуса в воздух, соус летит на стену.

— Господи, женщина! Успокойся! — Я смеюсь.

— Кто там? — выдыхает она, держа ложку над маленькой лужицей соуса на полу.

Я указываю на беспорядок на стенах и шкафах.

— Детка, не могла бы ты разобраться с этим, пока я беру телефон?

Она хмурится, а затем реагирует на то, что сделала.

— Вот дерьмо! — Она бросает ложку на подставку и бросается за полотенцем.

Я беру трубку.

— Это Трина, детка, не Минди. Остынь.

Кажется, все ее тело обмякло. Моя девочка, так готова позаботиться о своем мужчине.

— Привет, Трина. Как дела, леди?

— Эван. Привет, милый. — Ее голос звучит плохо.

— Трина, какого черта? У тебя дерьмовый голос. Что происходит? — Я спрашиваю.

Слышен сильный приступ кашля, и мое сердце уже где— то в животе.

— Трина, ты в порядке? — Снова кашель.

— Н— н— нашел что— то… — ее рвет, и, клянусь, у меня такое чувство, будто она разрывает легкое.

Мурашки бегут по моим рукам и ногам, дрожь пробегает по моей спине.

— Ты сказала, что кашель — это ерунда! — Сердито отвечаю я. — Ты была у доктора?

— Милый, у меня вирус. Это идет своим чередом, но я работаю до конца. Она кашляет еще целую минуту.

Мое сердце колотится, а пот выступает на лбу. Я крепко прижимаю дрожащую руку к уху и слушаю, как голос женщины, которая была мне самой близкой матерью с тех пор, как я потерял свою в четырнадцать лет, становится все хуже с каждой секундой.

— Эван, послушай меня. Я нашла Минди, — заявляет она сквозь скрежет, который я едва слышу.

— Что значит “нашла"? Сегодня вечером я получил ее имя и номер телефона от Леви. И что ты нашла?

Еще один приступ кашля.

Я расхаживаю по комнате и смотрю, как Сэди скрещивает руки

на груди и потирает бицепсы вверх и вниз. Ее взгляд излучает чистую любовь и сострадание, когда я выхожу из себя.

— Сегодня получил копию утвержденного приложения Cheer. О— от тренера Бейтса. — Это футбольный тренер, мой тренер, а не руководитель отдела чирлидинга. — Для М— Минди Гуд. Готово начать работать уже этой весной. Большая оплата и не по нормальным каналам. Она сплевывает и глубоко хрипит.

— Что? Какого черта Тренер прислал приложение для чирлидинга? И с чего бы ему это одобрять, если только…черт! — Я киплю, когда кусочки головоломки начинают складываться воедино.

— П— пошлю тебе к— копию, парень, — хрипит Трина, а потом замолкает.

— Трина? — спрашиваю я, но ответа не получаю. — Трина! — Я кричу в мобильник, но ничего не получаю в ответ. — Трина, пожалуйста, пожалуйста, милая, возьми трубку! — кричу я.

После двадцати секунд прослушивания мертвого воздуха и сердцебиения я слышу голос Тома, как будто издалека.

— Трин, милая, Тринни, проснись. Проснись! О Боже, нет! Помогите, мне нужна помощь! — кричит он, и мое сердце готово разорваться.

В конце концов он берет трубку.

— Алло, алло?

— Том! Что происходит? Это Эван. — Я шагая по гостинной.

— Она потеряла сознание. Она не дышит. Она была так больна, Боже мой. Я должен позвать на помощь, — говорит он и вешает трубку.

Мертвый воздух.

Я стою там с Сэди за спиной, обе ее руки прижаты к моим лопаткам.

— Эван… — шепчет она, ее голос наполнен грустью.

Реальность того, что я только что испытал, пронзает мое сердце и разрывает его на крошечные кусочки. Я падаю на колени прямо там, в центре гостиной. Слезы наполняют мои глаза и льются по щекам. Я падаю, когда боль от того, что я услышал, вторгается в меня. Трина. Моя любимая приемная мама. Единственная женщина, которая заботилась обо мне со времен моей собственной матери.

Видения ее проплывают у меня в голове.

Она едва могла говорить. Пытается мне помочь. Бесконечный кашель.