С оттенком помешательства

Глава 26. Заполнить пробелы

— Положи его на диван, я сейчас, — скомандовал Север, а сам побежал в сторону кухни.

К нему наконец вернулись силы. А ко мне только-только пришло пугающее осознание — у меня теперь нет дома. Нет ни документов, ни вещей. Все поглотило пламя. Да у меня даже веры в то, что с мамой все в порядке, не было. Ничего, кроме живого (слаба богу) Киселя, телефона и Севера, пришедшего мне на помощь.

Я опустила ослабшего Киселя на диван, присела рядышком с ним. Не переставая, гладила его шерстку. И плакала, плакала, плакала...

Как только приехали пожарные, один из них похвалил Севера за самоотверженность, за храбрость духа и обнадежил нас, сказав, что тот успел вовремя. Еще пару минут — и Киселя было бы уже не спасти.

Однако в другом надежды не было. Дом сгорел дотла. Пожарным оставалось лишь потушить возгорание, разгрести завалы и выявить причины возникновения огня.

Вскоре до нас дошла хорошая новость — никого внутри дома не оказалось.

Тогда Север предложил пойти к нему домой. Мне нужно было успокоиться. Нужно было набраться сил для выстраивания дальнейших планов. А пока их не было. В голове звенящая пустота.

Север...

Он правда герой. В моих глазах так уж точно. Я безмерно благодарна ему за спасение жизни Киселя. За то, что он появился очень вовремя. Без него я бы сошла с ума. Но и рядом с ним меня не покидала мысль, что еще немного — и я свихнусь окончательно.

Он — мое спасение и моя погибель. Сочетание холодной невозмутимости и всеобъемлющего хаоса. Лед и пламень в одном флаконе. Пугающее затишье, а потом буря, сметающая все на своем пути. Любовь и ненависть...

Да. Кажется, я... влюбилась в него, но я чувствую, как моя любовь отравляет меня же. Как она глубоко пустила во мне гниющие корни. Но когда это случилось, я пока не могу понять...

— Наверняка у него обезвоживание, надо как-то постараться напоить его, — сказал Север, вернувшись в гостиную.

Он поставил рядом с котом миску, наполненную водой, а сам приземлился на пушистый ковер у дивана и пристально наблюдал за действиями Киселя.

А тот сначала приподнял головку, обнюхал воду и в результате принялся лакать ее потихоньку, вызвав на наших лицах улыбки.

— Откуда у тебя кошачья миска? — поинтересовалась я после затяжной паузы.

— Осталась от кота. Он умер весной. Девятнадцать лет прожил у нас.

Я шокировано выпучила глаза.

— И как его звали?

Север едва заметно ухмыльнулся.

— Котом и звали. У бати с фантазией раньше хреново дела обстояли. Хорошо хоть меня не мальчиком прозвал, — хохотнул он и я ответила тем же.

— Мне нравится твое имя. Оно крутое. И редкое. Подходит тебе очень.

Север расплылся в обольстительной улыбке и смущенно накрыл ладонью лицо.

Ну надо же! Он тоже умет краснеть...

На время мы забыли о случившемся. Напоминали лишь едкий запах гари, проникающий внутрь дома, и ноющая боль в руке. Я мельком посмотрела на уродливую рану с волдырями и болезненно сморщилась.

А Севера уже не было рядом. Он вновь скрылся в кухне, но буквально через минуту возвращался ко мне уже с аптечкой в руках.

Он опустился на колени рядом со мной, поставил аптечку на журнальный столик и с сосредоточенный видом принялся доставать из нее лекарства и бинт.

— Давай сюда.

Подхватил мою руку, аккуратно протер рану обеззараживающей салфеткой и окропил пораженный участок перекисью.

Кровь зашипела. Я зашипела. Север тоже зашипел.

— Потерпи, крох.

Он подул на больное место, поймав на себе мой завороженный взгляд. Наградил меня легкой улыбкой и выдавил на кисть заживляющую мазь. Втер круговыми движениями, внезапно поцеловал возле ранки, еще раз подул и тщательно перевязал ладонь бинтом.

Сердце замерло. Я таяла. Все это время я не дышала. Не моргала, только бы не упустить из виду причудливый момент. Немного заботы с его стороны — и моя любовь существенно расширила свои границы. Еще глубже запустила корни. Это нечестно...

— Ну вот. Теперь мы с тобой хоть в чем-то похожи, — поднял вверх правую руку, ладонь которой также была забинтована тонким слоем.

Кот уснул. Мы пошли в кухню, где Север налил мне чай, а себе сварил крепкий кофе. Все бы ничего, но нервы мои по-прежнему были на пределе.

— Ты говорил, видел маму с каким-то типом. Это был Арсений Андреевич? — спросила я, слоняясь из угла в угол точно маятник.

Север отхлебнул глоток кофе и мотнул головой.

— Не-е-е. Точно не Бергер. Тот неприметный особо был. Высокий, худой. Весь в черном. Они уехали на задрипанной "Королле".

Замерла у окна, уйдя в раздумья, а потом вновь подорвалась как угорелая. Поставила кружку на стойку, вынула телефон из кармана толстовки и набрала мамин номер, а механический голос ответил: аппарат выключен или находится вне зоны действия сети.

— Не нравится мне это!

— Есть кому еще позвонить?

Север натолкнул меня на мысль, отчего я зажевала нижнюю губу.

— Вообще-то есть, но тебе это не понравится.

Он принял напряженную позу. Откинувшись на спинку барного стула, скрестил руки на рельефной груди и окатил меня выжидательным взглядом исподлобья.

— И что конкретно мне должно не понравиться?

Я уселась на высокий стул напротив него, спрятала руки под стойкой и неосознанно принялась выворачивать себе пальцы. Нервно было просто жуть.

— Вроде как у мамы роман с отцом Яна. Я могла бы позвонить Яну, чтобы он передал Арсению Андреевичу о случившемся. И о том, что мама пропала. Это не шутки. На нее такое совсем не похоже. Она же обещала вернуться за мной, а уже вечер поздний! С ней точно что-то не так! А еще пожар... С чего бы? Вдруг у мамы появились недоброжелатели? А Арсений Андреевич может быть в курсе, раз у них... ну, чувства.

— Звони! — резким тоном распорядился Север.

Он вскочил на ноги и отошел к окну, желая понаблюдать за моим домом. Вернее за тем, что он него осталось.

К счастью, Бергер не заставил себя долго ждать. Ответил уж после первого гудка.

— Ян, а твой отец дома? — спросила скрипуче.

— Дома был, а что?

— Передай ему, что у нас дом сгорел, а еще мама куда-то пропала. Может, он как-то сможет помочь?

— Дом сгорел? В натуре? — выпалил он чрезвычайно шокировано. — Вас чё, подожгли? Кто? Ох, нихрена себе! Ты как? Все нормально? Мне приехать за тобой? Забрать?

Позади себя расслышала шумный вздох. Крайне раздраженный. И колоссальная тяжесть сразу же опустилась на плечи, придавила к полу. То был взгляд Севера. Цепкий и невероятно тяжелый. Очевидно, он слышал каждое слово Бергера. Слышал и едва сдерживал себя, чтобы не вырвать из моих рук телефон и не размозжить его о стену, а заодно и голову Бергера.

— Не нужно, я в порядке. Просто передай Арсению Андреевичу. И пусть позвонит мне, как только что-нибудь узнает. Я волнуюсь за маму.

— Лады! Я уже ищу его. Все щас передам! И позвоню, как только разузнаю что-нибудь. Лин, ты там держись только!

— Спасибо! — намеренно скупо ответила и сбросила вызов.

В голове в тот момент эхом отзывались слова Яна:

"Вас чё, подожгли? Кто?"

А что, если это правда был поджог. Пожарные ничего ведь толком не сказали. Что, если наш дом, сиротливо теснящийся среди крутых особняков, кому-то помешал? Кому-нибудь из соседей...

— Север, а где ты был, когда начался пожар? — поинтересовалась после затяжного мозгового штурма, надеясь, что он заметил что-нибудь подозрительное.

— Дома был, сидел тебя жд... — внезапно он осекся и медленно развернулся на пятках. В глазах плавилась сталь и тогда он грубо выплюнул: — Зорина, ты охренела?! Еще скажи, что это я поджег вас!

Вот и буря тут как тут. И я оказалась в самом ее эпицентре.

— Заметь, я этого не говорила. Ты сам сказал.

Погано фыркнув, он многозначительно покачал головой. Очевидно, не верил своим ушам. Не верил, что я могла подумать на него. Но я и не думала. И мысли не было. Сам гребанул.

А Довлатова уже было не остановить. И буря внутри него постепенно набирала мощь, превращаясь в двенадцатибальный ураган. Мне грозили неминуемые разрушения.

— Ответь, когда я стал для тебя монстром?

— Честно? — затравленно на него посмотрела.

— Естественно! — рявкнул, всплескивая руками. — А как иначе?

— В самый первый день моего пребывания в гимназии. Когда ты назвал меня блондурочкой. От нечего делать! Просто потому что тебе так захотелось! А потом все подхватили и даже учителя за глаза начали называть меня БЛОН, гребаный рот, ДУРОЧКОЙ!

Север понимающе кивнул. Но нифига он не понимал на самом деле. Запальчивость уже застелила его разум и он не понимал главного — я простила его за все... практически, а он ведь даже не просил меня об этом.

Резким жестом Север зачесал волосы назад. Он убрал руки в карманы спортивных штанов и стиснул зубы до характерного скрежетания.

— И в чем я, по-твоему, еще виноват? Давай, поделись со мной, раз начала. Мне самому аж интересно стало!

Ох, и зря он выводил меня на эмоции.

Рядом с ним я сама становилась бомбой замедленного действия. У него отсутствовали тормоза и у меня они периодически начали заклинивать. Все по причине дурного влияния. Из-за помешательства. Кроваво-красного. Как сигнал бедствия.

— Я почти уверена, что ты со своими дебильными дружками причастен к отравлению Вожака.

Миг — и у Севера рот перекосился.

Он крепко зажмурился, пережал двумя пальцами переносицу и удивил меня совершенно демоническим гоготом.

— Какая же ты дура! — выдавил он сквозь смех, по щелчку пальцев принял серьезнейший вид и вперился в меня гневным взглядом. — Что еще? Покушение на твою целку тоже входит в этот гребаный список?

— Нет, но...

— А хотя, можешь не продолжать! — хлестко оборвал меня, выставив руку вперед. — Я все понял!

— И что ты понял?

— Что ты считаешь меня куском засохшего говна. Недочеловеком! Мразью! Спасибо, конечно! Вот только неужели ты на полном серьезе думаешь, что я осознанно хочу навредить тебе?

— Я не думаю. Север, я знаю.

— Хм... да неужели? — иронично протянул, нервно вынимая из пачки сигарету. Он зажал ее между зубов, но не подкурил.

— Да. Что бы ты ни делал, в конечном счете все это вылезает мне боком! Ты не представляешь, насколько бываешь эгоистичным! Твои слова имеют чудовищную силу! Ты ранишь меня ими, совершенно не задумываясь о последствиях! Ты плетешь интриги у меня за спиной! Ты бьешь людей! И порой мне кажется, что в очередном приступе гнева ты и меня можешь ударить!

Его плечи дрогнули и застыли. Как и взгляд, ставший неподвижным и стеклянным. Север в момент превратился в каменное изваяние, сигарета выпала изо рта. И выражение его лица хоть и тоже было каменным, в нем все же отражались тени изумления и шока. Непривычного и пугающего.

Он будто бы провел какое-то время в коме. Пришел в себя, а мир вокруг изменился до неузнаваемости. Все стало незнакомым. Не таким, к чему он привык.

— Нет, кроха... не говори так, — хрипло отозвался, смотря будто сквозь меня. — Я никогда не подниму на тебя руку... Я быстрее отрублю ее себе, чем причиню тебе боль.

Хотелось бы верить, однако он всякий раз втаптывал мою веру в грязь. И меня туда же.

— Ты делаешь мне больно, не поднимая на меня руку! Север, пойми, мы друг другу никто, но ты из раза в раз причиняешь мне боль. Тебе даже заморачиваться для этого не нужно! Но почему... почему так выходит?